Открывшаяся проблема нашего времени, или что еще показал ковид

Знаете, все, о чем я тут напишу, до ковида относилось к области догадок или неких подозрений. Теперь – я убеждена в своих словах.

Вынужденный карантин и самоизоляция, побудившая огромное количество людей по всему миру – вопреки ожиданиям – не потреблять контент, а производить его, показали весь масштаб происходящей с человеческими мозгами катастрофы. Доковидова эпоха, конечно, показывала разделение общества, но весьма размыто, скорее, наводя нас на подозрения, что, грубо говоря, имеются читатели Спид-Инфо, а есть – Новой Газеты. Ну это как в СССР считалось, что читатели Литературки и Известий – очень отличаются от читателей Труда или Сельской жизни.

Самоизоляция показала, что это действительно так – и разделение на “ваших” и “наших” действительно существует, где “ваши” – это те, кто думает иначе, это чужаки, враги. “Либерасты” и “патриоты”, “западники” и “народбогоносцы”, “дураки” и “умные”. Времена, когда носитель иного мнения являлся именно носителем иного мнения, а не дебилом или врагом – прошли. Я уже писала, что люди разучились спорить, потому что на самом деле спорить можно с тем, кого ты считаешь равным себе, кого уважаешь как оппонента, кого желаешь ознакомить со своими аргументами и послушать его мнение.

Я провожу в сети много времени, но я уже очень давно не видела нормальной вменяемой дискуссии двух априори уважающих друг друга сторон. Политики, писатели, культуртрегеры, даже священники – не умеют слушать и слышать, любая дискуссия практически сразу сводится к Гитлеру (я так называю прием, когда логические аргументы заканчиваются и оппоненты начинают аппелировать к запрещенным темам), либо умирает не начинаясь, потому что высокие стороны объявляют друг друга сумасшедшими, а с сумасшедшим спорить, как известно, нельзя, это первая заповедь начинающего психиатра.

Понимаете, вот это разделение на “наших” и “соседей за рекой” – это не изобретение нашего времени; хоть в Шумере, хоть в Риме, хоть в Византии, хоть в средневековой Германии или царской России это разделение мира на своих и чужих с последующей резней – было давней народной забавой. Но одно дело, когда сходятся две деревни по обе стороны реки, а другое – когда речь идет о планетарных масштабах, когда в пусть словесную, но резню начинают вовлекаться целые страны и континенты. Масштабы же понимаете… Зачем далеко ходить – имеется “великая Украина” и “Луганда с Домбабве”, и чем дОльше тлеет эта война, тем более расчеловечиваются люди “с той стороны”, тем меньше остается надежды на то, что когда-то единый народ сумеет жить в одной стране. В доинтернетовскую эпоху внутриукраинский конфликт востока и запада тлел еле-еле, ну кто-то там кого-то назвал хохлом или кацапом, кто-то противопоставил село городу, атеизм вере. Что стало, когда рупором стало не только телевидение и радио, а и интернет, – вы видите сами. Конфликт вышел на ту стадию, когда совершенно неясно, как из него выходить и как зализывать нанесенные друг другу раны.

Эпоха постправды – ужасающая эпоха, если зиждется она на двух столпах: СМИ и Сети, наводняющих эфир фейковыми новостями, где правда столь искусно смешана с ложью, что современный человек просто теряется и не знает, кому и чему верить.

Это смешение настолько стало привычным, что люди не хотят, не желают знать правды. Я уже писала, что лично стала свидетелем, как на одном очень большом ресурсе один автор ко Дню Победы опубликовал отрывки из книг Николая Никулина и Светланы Алексиевич о войне. Отрывки на самом деле страшные: один касался очень жестокой проблемы изнасилования немок советскими солдатами, другой – женщин-партизанок на войне. Я читала обе книги – и они в свое время меня перепахали, совершенно изменив мое отношение к жизни и истории родной страны. Так вот, реакция людей на этом ресурсе (а средний возраст читающих было +/- 30) было тотальное отвержение. “Это ложь, этого не может быть, это очернение и клевета”, – вот примерное содержание ВСЕХ комментариев, а я, ребята, не поленилась и попыталась посчитать, будет ли хоть кто-то, кто скажет: “Я пойду почитаю, неужели такое может быть”. Людям действительно в массе своей просто не нужна правда – эпоха фейков привела к тому, что людям стал нужен дистиллят, тепленькая водичка, которая все сделает “красиво” и не заставит слишком переживать.

А знаете, что в этом всем самое парадоксальное? На это обращал внимание Юнг, об этом писал Честертон – и это до их пор прекрасно работает и на нас. Условные читатели “Новой газеты” – считают, что обмануть можно реднеков, ну то есть “простой народ”, порой ласково именуемый ими быдлом, или – по-интеллигентному “плебсом”.

Вот только это их главная, кардинальная, базовая ошибка. Видите ли, беда интеллигенции в том, что жизнь она постигает из кабинета, то есть сугубо теоретически, но при этом считает себя экспертами во всем. Они прочитали много книг, посмотрели много фильмов, у них среди знакомых и друзей – сплошные интеллектуалы и тоже эксперты. У них действительно имеется “свой круг”, “свои места”, “своя обслуга”… И вот тут я и процитирую одного всем знакомого русского литературного мечтателя: “страшно далеки они от народа”. А простой плебей типа меня, – с народом имеет дело каждый день. У меня нет “своего круга” или “своих мест”. Я общаюсь с огромным количеством людей из самых разных слоев общества – и я вижу их своими глазами. Я вхожу в их квартиры, я разговариваю с ними на улице, я вникаю в их проблемы просто по долгу службы – и решаю их по мере сил. Я не имею дела с теориями – я каждый день соприкасаюсь с реальностью. Как мой муж, как мои родители и сестра. Как наш сантехник Бруно и маляр Крис, как мой начальник Грег и другие люди, которые все время, каждый день имеют дело с совершенно реальными делами и реальными людьми. И тут не важно – чинят они трубы или справляются с их анорексией. Суть в том, что тот, кто соприкасается с разными гранями реальности, просто знает ее лучше – а значит, его гораздо сложнее обмануть, хотя бы потому, что чем больше твое соприкосновение с реальной жизнью и людьми, тем меньшим экспертом ты себя считаешь, понимая, насколько все может быть сложным и непредсказуемым.

А вот теоретизирующие интеллигенты, которые из своих кабинетов “прозревают жизнь” и совершенно точно знают, как им обустроить Россию, США или Евросоюз – могут читать в своей условной “Новой газете” мнения таких же “уважаемых экспертов” и преисполняться сладкой уверенности в том, что вот они-то все постигли, все поняли – и поэтому знают, что делать. Купи какого-нибудь уважаемого эксперта – и ты обманешь огромное количество “людей нашего круга”. А вот людей, которые каждый день соприкасаются с реальностью, – попробуй еще заставь поверить “экспертным мнениям”.

Но самое парадоксальное заключается в том, что найти человека с целостным мировоззрением среди интеллигенции так же сложно, как в наших плебейских рядах. Люди предпочитают столь любимое мной квадратно-гнездовое мышление, где на каждый вопрос имеется заготовочка-ответ, ее вынимают и предъявляют собеседнику как болванку из кузнечной формы. Громкие слоганы, модные цитаты от раскрученных писателей и мыслителей, красивые фразы из фильмов и журналов – вот что заменяет им работу ума. И вот почему они так легко переобуваются в воздухе – если речь идет о перемене ветра в духе времени. Вчера они могли кричать “Крымнаш”, сегодня – “аннексия, нахрен надо”. Вчера они кричали “Запад нам поможет”, сегодня – “Мы в кольце врагов”. Настоящая смена мировоззрения – это очень серьезные переживания, это крах мира и его выстраивание заново. Мировоззрение, настоящее, выстроенное и выстраданное – как и веру, человек может сменить раз, ну два в жизни – ценой невиданных моральных страданий. С квадратно-гнездовым мышлением все просто. Заменяешь одну болванку на другую – и дело с концом, лишь бы по форме подходили.

А хреновее всего то, что управляют нами – как раз такие вот теоретики с квадратно-гнездовым мышлением. Бюрократ – это состояние души, чиновник – это кабинетный теоретик, считающий себя интеллектуалом и экспертом, на деле страшно оторванный от реальности, но мнящий себя вправе ее менять. Тут не важно – европейский это бюрократ, китайский или российский. Именно оторванность от реальности, от настоящих людей делает их удивительно нечувствительными к нашим нуждам – и неспособными быть эффективными менеджерами. Ковид показал, насколько мало в мире людей, способных разруливать экстренные ситуации, насколько не хватает людей, способных менять реальность – ведь последний раз они имели с ней дело никогда (это как наш любимчик принц Гарри, которого сейчас достали из дворца и перенесли в те же тепличные, но гораздо более реальные условия Калифорнии, где больше нет прислуги, вездесущей охраны, но зато имеется нужда зарабатывать деньги. Любимчик, по слухам, депрессирует и никак не может привыкнуть к новой реальности. Представляю, если бы его поместить даже не в Южное Бутово, а ко мне в дом. Обычный, даже очень отобранный по составу жильцов дом, где придется самостоятельно выносить мусор или носить белье в прачечную, ходить в магазины и гулять по парку среди народа, а не в кольце охраны).

Но даже если человек когда-то имел отношение к реальной жизни – вот возьмем хотя бы Владимира Владимировича из бункера… Когда-то человек жил жизнью обычного питерского пацана из подворотни, обычного рядового агента гебе… Сейчас Владимир Владимирович вообще не понимает, что происходит в его собственной стране – потому что его окружение давно отрезало его от реальности, все эти встречи с народом… ну сами понимаете, видели, небось, состав лиц хоть церковного прихода с рождественских служб, хоть рыбаков, хоть лесничих, хоть “случайной толпы”. Ну вот каким образом может Владимир Владимирович из бункера управлять страной, если он очень давно не понимает, не чувствует – что в ней происходит и как живут его подданные (определение “средний класс – это 17 тысяч” является самым действенным доказательством способности президента оценивать реальность в стране).

Знаете, есть такое понятие – “черный лебедь”. Его ввел философ Насиб Талеб – собственно, наверное, этот дядька является одним из самых выдающихся мыслителей нашего времени. “Черный лебедь” (которого он предсказывал последние несколько лет) – это такое событие, которое, иногда будучи в общем-то не сильно катастрофичным, тянет за собой совершенно катастрофические последствия. Мы встретили нашего черного лебедя в 2020 году – и уже видим, насколько страшные последствия вскрыла эта эпидемия. Они не только экономические – они и социально-мировоззренческие, они глобально-человеческие.

Мы ведь жили, работали, потребляли, занимались тысячью повседневных дел – не имея возможности оглянуться и посмотреть по сторонам. А вот теперь – оглянулись. Не знаю, как вы, а я поняла, что мы живем в довольно унылом месте, где нельзя полагаться на власть – там обитают страшно далекие от реальности и плохо образованные люди, считающие себя экспертами. Нельзя полагаться на доступность всеобщего образования – потому что в эпоху постправды люди перестают доверять не только СМИ, но и науке тоже. Просто потому, что доверять они привыкли “своему кругу”, а если в этом круге – сплошные коспирологи, то попробуй убеди этот круг в том, что нами управляют не рептилоиды – сами со мной в зоопарк ходите наблюдать за этим аквариумом. Нельзя доверять “мнению большинства”, потому что большинство все больше полагается на квадратно-гнездовое мышление, так проще и удобнее, и чем это проще и удобнее, тем больше большинство предпочитает гнезда и квадраты.

Какое решение? Для себя я его приняла – жить в условиях этой реальности. Не отрываться от нее, стараться разглядывать различные ее грани – и быть готовой изменить частные мнения по неким вопросом, оставаясь твердой и неизменной в базовых вопросах. Быть готовой к правде – какая бы горькая она ни была, и осознавать, что предпочитаешь иллюзии – если вдруг сознательно стараешься закрыть на что-то глаза. “Я подумаю об этом завтра”, – говорила Скарлетт о’Хара. Иногда – такое отношение хорошо работает и в отношение правды. Да, по нынешним временам это роскошь – и мы не всегда бываем к ней готовы. Но даже если ты не готов к правде как к таковой, честно признайся себе в этом. Живи – осознавая, что выбираешь иллюзию своим личным волеизъявлением, без какого-то нажима со стороны. Да, это не слишком вдохновляющий опыт – но во всяком случае такая осознанность освободит тебя от инсайтов, что ты все постиг, все познал и стал эспертом. Вот как только тебе пришла в голову мысль, что ты эксперт – все. Крышка… Шаг в сторону “своего круга” сделан, а раз так – быть тебе вскорости обманутым дурачком, которым манипулируют не слишком даровитые и образованные люди.

“Поистине, тщеславие – мой самый любимый грех”, – говорил герой Аль Пачино в “Адвокате дьявола”. Уход от тщеславия хотя бы при помощи осознания, что мы знаем то, что ничего не знаем, – вполне приемлемый выход из лабиринта полуправд и экспертных мнений обо всем и вся. Для себя я вижу выход именно в этом… Как у вас – решать вам самим.

6 thoughts on “Открывшаяся проблема нашего времени, или что еще показал ковид”

  1. Ирина, здравствуйте.
    Ни разу не отрицая нелицеприятных фактов, касающихся нашей стороны в ВОВ, всё же спрошу. А почему тот автор, о котором Вы упоминаете, опубликовал их именно ко Дню Победы?

    И еще про бункер, не могли бы пояснить? Последнее время то и дело в сети возникает этот бункер, в котором сидит наш президент))

    Reply
    • Наташа, просто некоторое время до и некоторое время после Дня Победы – интерес к тебе возрастает, вы ведь и сами видите каждый год, что в мае начинают вспоминать войну, Победу, ветеранов. Так что та публикация была одна из, просто она действительно выбивалась из общего победно-праздничного тона.

      А о бункере… Так все передачи, которые сейчас ведет президент, все его выходы на связь, происходят из кабинета без окон. Ну бункер и есть 🙂 Это ирония такая – только и всего.

      Reply
  2. Правда без окон? Я и не заметила 🙂

    Хотела было с Вами подискутировать по поводу “Ну вот каким образом может Владимир Владимирович из бункера управлять страной, если он очень давно не понимает, не чувствует – что в ней происходит и как живут его подданные (определение “средний класс – это 17 тысяч” является самым действенным доказательством способности президента оценивать реальность в стране).”
    Но нет, не буду. Не хочу разводить в Вашем прекрасном блоге политические диспуты))

    По поводу Никулина я поинтересовалась у мужа, он увлекается тематикой ВОВ, прочитал много книг. Читал и Никулина. Кроме того, ознакомился с обсуждением его мемуаров на ресурсе warspot.ru, где есть тема “Война Николая Никулина. Правда и ложь мемуаров”. Там вроде как люди разделились на два лагеря в оценке его произведения.

    Reply
    • Наташ, да Бог с ними со всеми – политиками.
      А вот насчет Николая Никулина – его мемуары очень высоко оценивали писатели, которые сами прошли войну, а эти оценки – чего-то да стоят. Видите ли, я очень давно поняла, что у войны всегда и во все времена имеется две правды. Кто бы там что ни говорил, на сколько бы лагерей ни разделялся – правды всегда будет две. Правда победителей – и правда побежденных. И историю всегда будут писать победители – от этого тоже никуда не деться. Мы все равно никогда не поймем и не представим, что там делалось (и слава Богу, надо сказать, ради этого наши деды и воевали) – но категорически отрицать озверение мужчин на войне – это крепко приклеить к глазам розовые очки. На войне мужчина звереет – иначе он не может воевать, об этом пишут десятки писателей, об этом говорят все воевавшие на любой войне. Наши отступали – пока не озверели, не озверели по-настоящему, потому что только озверение заставляет человека переставать себя жалеть и упрямо идти навстречу врагу. А озверевший мужчина – это мужчина, способный на очень многое. И все прекраснодушные рассказы о том, как “наши не могли насиловать и красть” – это наивность 80 уровня дистиллированности. В Германии существует целое сообщество “детей русских отцов” и не всегда эти дети зачинались в любви по обоюдному согласию. И о спецвойсках от медицины, гасившей сифилис и прочую венеру – написано достаточно. И прилагательное “трофейный” – это не о подарках, совсем не о подарках.
      Но разве все эти подробности как-то умаляют подвиг наших воинов? Разве это делает их героизм – менее героичным?

      Не, конечно, можно доказывать, что все они были кристалльно честными, абсолютно верными своих женам, институт ППЖ – это фантазии из кинофильма “Военно-полевой роман”, что шли наши, сияя нимбами, освобождая Европу, и только крылья белые за спиной хлопали… А можно понять – что это были обычные люди, как мы с вами, как наши мужья. И что устали они за эти четыре года чудовищно, что насмотрелись они таких ужасов, что нескольким поколениям на посттравмат хватит, что испытали они страшное унижение отступления, сдачи своих земель врагу, обозлились, озверели, стали воинами – и пошли назад, и дошли до Берлина и Вены. И всякое у них было – и осуждать их язык не повернется, потому что это война, адские обстоятельства, которые не всякий человек выдержит и не сойдет с ума.

      И поняв эту правду – я приняла и диалектику войны. Нет и не может быть там белого или черного, априори не может. А значит – не бывает “лживых мемуаров”, бывает наша готовность принять эту правду или отвергнуть ее. Но и принятие, и отвержение все равно говорит больше о нас, чем о говорящем ее.

      Как-то так…

      Reply
  3. Ирина, спасибо за ответ. Я с Вами абсолютно согласна.

    Касаемо конкретно Никулина, если “его мемуары очень высоко оценивали писатели, которые сами прошли войну”, то и говорить не о чем. Эти оценки действительно многого стоят.

    Reply
    • Наташ, эти оценки действительно многого стоят, потому что писатели-фронтовики не просто многое видели, у них была возможность говорить на большую аудиторию – и либо уличить во лжи, либо подтвердить факты. Слово обычного солдата могли услышать ну десятки, много – сотни человек, слово писателя даже без соцсетей – разносилось чуть ли не по всей стране. При том, что писатели – народ ревнивый, им только дай повод, ухватятся и разорвут на клочки, если кто-то наврет или перекрутит факты. Так что для меня они действительно авторитеты, а вот профессиональные историки, особенно современные, весьма недвусмысленно показывают, как можно обслужить нужды, так сказать, духа времени.

      Reply

Leave a Comment