Режиссер: Андрей Кончаловский
В ролях: Фрэнсис Де Ла Тур, Юлия Высоцкая, Эль Фаннинг, Натан Лейн, Джон Туртурро, Ричард Э. Грант, Ширли Хендерсон, Аарон Майкл Дрозин, Чарли Роу, Питер Эллиотт и др.
Вена, 1920-е годы. Девятилетняя Мэри живет в доме, который полон прекрасных вещей и одиночества. Брат Макс, неутомимый проказник, донимает ее, а родители, хотя и горячо ее любят, слишком заняты, чтобы уделять ей достаточно внимания. Мэри тоскует по общению с друзьями и приключениям. Накануне Рождества к ней приходит любимый дядюшка Альберт и дарит деревянную куклу — Щелкунчика. Воображение Мэри оживляет куклу, и она попадает в мир детских грез, где все становится возможным — снежинки-балерины кружатся в танце, игрушки на елке оживают, да и сама ель превращается в целую вселенную, в которой правит добрая Снежная Фея, так похожая на маму…
Знаете, дорогие мои читатели, кто как, а я начинаю сеанс психоанализа. И объектом выступит сам режиссерыч А. Кончаловский, родной брат императора всего кинематографа российского Н. Михалкова, родной сын “гимнюка” и автора “Дяди Степы” С. Михалкова, который уже во второй раз берется за гофмановского “Щелкунчика”.
Первый опыт осмысления немецкой сказки был в мультипликационном варианте – где девочка Маша была более половозрелой, сверкала сосками и пупком и была окружена очеловечившимися игрушками мужескаго пола, один из которых вышел из буратин, второй – из медведей, а третий – ажно из роботов, такой Электроник, ставший Сыроежкиным.
Теперь мы увидели второй опыт – в три D, где девочка Мэри осталась девочкой еще не нимфеточного возраста, но ее тоже окружил своей любовью мальчик, вышедший из все тех же деревянных буратин, только у прошлого был нос, а у этого – челюсть.
У обоих осмыслений есть еще одна общая штука – голос Джельсомино всея Руси, бой-мужика, отличившегося борьбой нанайских мальчиков с субтильными дамами и розовыми кофточками, самого Филиппа Бедросовича ака Киркорова.
Откровенно говоря, я прочла столько дуста об этом кино, что постаралась глядеть его без предубеждения: думала, может, когда-то хороший режиссер Кончаловский поставил нечто слишком серьезное для детской сказки – потому его и критикуют. И до момента, когда девица Мэри проснулась первый раз, я была убеждена, что все рецензии ругательного толка – оговоры. А все было действительно мило – если не обращать внимания на дядюшку Альберта, который оправдал мои худшие опасения и-таки оказался Эйнштейном, правда, почему-то говорившим с еврейским акцентом, который должен был изображать немецкий. Я даже смирилась с Юлией Высоцкой, которая раздражает меня всегда и во всех ипостасях – даже в ее кулинарном воплощении.
Первый звоночек зазвенел, когда дядюшка Эйнштейн запел под волшебную музыку Чайковского вирши, которые, кажется, писал человек из отделения психиатрии, где его навечно заперли с диагнозом “Графомания последней стадии. Неизлечим”.
Но тут случилось впадение Мэри в сон, спецэффекты с елочкой, вознесение в карете – довольно симпатично сделанное, и даже появление Высоцкой в платье из фольги все еще не испортило впечатление. Ровно до момента, когда она запела. Своим родным голосом – все на те же графоманские вирши. Видите ли, дорогие мои телезрителЯ, когда голос, который фальшивит даже после того, как его прогнали через все звукорежиссерские фильтры, звучит под фонограмму “умца-умца”, где три ноты прогоняются по секвенции, и все обставлено антуражем “Песня года”, – то с этим смиряешься и развлекаешься тем, что разглядываешь платьички-штанишки-макияж. Но когда, извините, на бэкграунде – Петр Ильич Чайковский в исполнении не Бори Моисеева на Йонике, а мало-мальски приличного симфонического оркестра, – и тут выползает муза-медуза Ю. Высоцкая в фольге и начинает фальшиво “заспiвувати” – хочется вспомнить Гофмана и поступить с Юлией как поступили с королевой Мышильдой. Запустить в нее тапком. Не надо членовредительства – пусть просто валит с экрана куда подальше и поет в ванной. Для мужа.
Но увы, ванна увеличилась до размеров кинозала и пока Юлия не кончила выводить рулады – кино дальше не двинулось.
А потом, дорогие мои, начинается и вовсе радость психоаналитика. Если вы помните очаровательную сказку Гофмана, то вам это кино смотреть я категорически не рекомендую. Потому что нет там Гофмана – есть вольный его пересказ товарища А. Кончаловского. Потому что где там у Гофмана были фашисты? А, товарищи телезрителЯ?
А фашисты – были. Аккурат в Марципановом Королевстве. И каски у фашистов были, и автоматы, и даже вертолеты и планеры на неизвестном синем пламени были. И были эти фашисты – крысы, и пришли они, мать их за хвост, в Марципановое королевство, чтобы отнять у всех детей игрушки. Игрушками этими они топили печи и домны и заволакивали солнце. Крысификация у них там была.
Дальше пересказывать у меня нет сил – поверьте, я и так их слишком много потратила на просмотр. И уж если мистер Адамс периодически выглядывал из-за лэптопа, чтобы тихо, но малоцензурно откомментировать происходящее, то вы можете представить, как реагировала моя тонкая нервная организация, которая привыкла воспринимать Петра Ильича Чайковского отдельно от дерьма любой степени свежести.
Добавьте голос Бедросовича, который не просто пел, но еще и говорил за Мышиного короля, добавьте Аллу Борисовну, которой вообще категорически нельзя ничего озвучивать, кроме ролей скурившихся примадонн, добавьте невесть чей голос, который озвучивал Щелкунчика и который воспринимался как скрип пенопласта о стекло – и вы поймете, что за фильм вы можете увидеть, если захотите.
Что невероятно удивляет – что актеры-то собрались хорошие. Эль Фаннинг – девочка талантливая, Ф. де ла Тур – вообще мне всегда нравилась. Остальные вроде тоже производили хорошее впечатление. Но тут я снова убедилась, что актер в разных режиссерских руках может играть совсем по-разному. Исключение из актерского ансамбля, конечно, составила мадам Высоцкая. Нет, я очень рада за супружеское счастье актрисы и режиссера, совет, как говорится, да любовь. Но любовь и лицедейство – это ж как бы две разные вещи. Любишь – люби, но не заставляй зрителей любить даму весьма сомнительных актерских способностей, которая даже не в состоянии изобразить добрую фею (там делов-то улыбаться милее и тепло во взгляде изобразить, но и с этим все было очень печально). И я не буду повторяться – пение Юлии еще раз услышать я буду не в состоянии.
И знаете – как кто, но трансформация человека в крысу мне будет ночами сниться: когда возникает эдакий адский Стивен Тайлер, прогрызающий металл зубами с поллица. Детское кино вроде как снималось – но эти челюсти… ой, и сейчас вспоминать страшно.
Ладно, буду закругляться, ругаться еще много можно, а толку? Кино все равно провалилось, провалилось жутко и позорно, не собрав и нескольких сотен тысяч долларов при многомиллионном бюджете. Для детского кино в нем не хватает сказочности и легкости, а для взрослого – талантливости. Чтобы брать самостоятельное литературное произведение и делать из него собственную вариацию на тему, надо быть по меньшей мере Тарковским, с которым когда-то Кончаловский работал. Очень, ОЧЕНЬ жаль, что оба брата, когда-то бывшие хорошими режиссерами, вывихнулись из золотого сечения и стали даже не пародиями на самих себя, а пародиями на современную попсу (хоть от кино, хоть от музыки). Один погряз в собственном величии, второй – в собственных комплексах, которые выплескивает на экран и не надо быть психологом семи пядей во лбу, чтобы все эти комплексы узреть, понять и поморщиться от того, что кормят этими комплексами не родных и близких, а ни в чем не повинных зрителей, включая тех, которым еще нет 21 года.
Редкий, как я теперь понимаю дар – понять, что надо уходить. И уходить не с хвостом из провалов и неудач, а с триумфом. С лаврами непревзойденного таланта. Дар различать, когда тебе еще есть что сказать и это будет интересно всем – и когда ты растерял былые способности и все, что можешь, – это цитировать себя и других. Когда ты неспособен справиться с хорошим материалом (а Гофман – благодатный материал) и можешь его только испортить.
Так что ждет вас печальное зрелище: с одной стороны изгаженный Гофман, с другой – агония режиссерского дара. Ну и если вас терзает любовь к Чайковскому – тогда вас ждет надругание над его гением. Честное слово – уж лучше кино про Онегина с Лив Тайлер и вальсом “На сопках Манчжурии”, чем ТАКОЕ!!!
Интересная статья, кстати!;)