“Основной инстинкт” как комедия, или проба смотреть старые фильмы новыми глазами

Субботним вечером, пока деть ознокамливался с шоу “Одна за всех”, я решила глянуть чего-нибудь старинного и давно не виденного. Глаз упал на Верховеновский фильм, виденный в прямом смысле в девятьсот лохматом году. Отчитываюсь.

Ну сюжет, наверное, все помнят. Есть Майкл Дуглас, играющий полицейского на грани срыва, есть Шэрон Стоун, играющая миллионершу-писательницу, есть расследование череды весьма странных убийств.

Увиденное в девятьсот лохматом году реально воспринималось как эротический триллер с нагнетаемым саспенсом и глубинами психологии. Сейчас, сорокалетними глазами, все смотрится так, что явившийся на мое ржание мистер Адамс сам через пять минут уже ржал как конь с особенно саспансоэротических подробностей.

Вот смотрите: по кину шляется тетька весьма средней фигуристости со странно стеклянными глазами и красящая брови темнее, чем требуют правила покраски для блондинок. Тетька не носит трусов и обитает в хорошем доме, где постоянно тусуются маньяки, убийцы и извращенцы всех мастей. Причем все видящие тетьку хоть в трусах, хоть без трусов, смотрят на нее как выпускники ватиканской семинарии, впервые увидевшие женщину после трехлетней практики на необитаемом острове.

Чего смотрят? Потому что тетька слоняется туда-сюда и таинственно курит. И на допросе показывает, что трусов на ней нет. И вместо того, чтобы озаботиться состоянием тетькиной промежности, сидящей голой задницей на стуле, где до этого в допросной сидели всякие нарки, алкаши и проститутки со всем букетом мировой венерологии и паразитологии, куча взрослых половозрелых и наверняка половым образом активных мужиков глотают слюни и теряют дар речи.

Затем тетька являет Майклу Дугласу, прожженому полицейскому с кучей баб в прошлом – свою суть кокаинистки, танцующей странные танцы в компании лесбиянки и качка (о, эта сцена дискотеки, вызвавшая приступ хохота в который раз). И вместо того, чтобы пойти помыть руки, полицейский эту тетьку затягивает себе в койку, где являет пред наши очи одну из самых известных мировых эротических сцен при участии белого шарфа, поцарапанной спины и могучей характеристики, выданной писательнице опосля: “ей нет равных”. В чем тетеньке нет равных – осталось загадкой, хотя в одном она реально преуспела: посидеть голой задницей на захезанной стулке действительно не всякая решится.

Ну дальше по фильму толстым слоем размазан саспенс, несколько финтов и финал с ножом для колки льда под кроватью.

Я же, закрыв окошко с сей высокохудожественной драмой, резюмирую: какой же наивный был мир в девятьсот лохматом году. Какие невинные шалости выдавались за глубины, высоты и новизну.

Ах, этот милый штамп, когда показанные голые сиськи превращают мужика в осла на веревочке, эти таинственные шепоты у самого кончика носа, эти таинственные психологи-гуру, которые все про всех знают и могут заставить всех делать то, что им нужно… Бог мой, как это все наивно, смешно и глупо – и как это все считалось крутым в те годы.

Но помимо всего прочего – могу сказать, что вспомнила несколько подробностей. Во-первых, именно после этого фильма я полюбила носить такую же прическу, как у Стоун из сцены в допросной (очень женственная, доложу вам). Во-вторых, я узнала кино, которое показывается по телеку перед пьяным Дугласом: это первая часть “Восставших из ада”, после просмотра которого я неделю боялась пойти в туалет в нашей двухкомнатной квартире. Сейчас фрагмент вызвал приступ смеха – спецэффекты там, конечно, за гранью фантастики. В-третьих, я обнаружила, что по молодости Дуглас мне казался симпатичным, а теперь – я увидела, что у него косой рот и подведенные в некоторых сценах глаза.

В общем, резюмирую: никогда не пересматривайте старое впечатлившее вас кино, если не хотите сильно разочароваться и понять, что из одного жанра оно перекочевывает у вас в сознании в совершенно другой.

Ну вот дернуло меня глянуть “Основной инстинкт”… жила себе жила, считала кинище одной из ярчайших глав мирового кинематографа, а теперь оборжала его и уверена, что теперь мы с мистером Адамсом долго будем глумиться над всякими подробностями, которые вообще-то не для глумления снимались.

Короче, ганьба, малята…