Посмотрела фильм Кончаловского “Дорогие товарищи” о расстреле демонстрации рабочих в Новочеркасске. Фильм удостоен наград Чикагского кинофестиваля за лучшую режиссуру и спецприза Венецианского фестиваля.
Впечатление отстаивала несколько дней – ибо доставило.
Итак, у нас имеется главная героиня, по неизменной традиции изображаемая супругой режиссера Юлией. Не могу не отметить того факта, что Юлия позволила мужу снимать себя без всяких ухищрений вроде выгодно поставленного света и грима (на это надо решиться), но это отсутствие показало очень прискорбный факт изменения лица Юлии. В нем все отчетливее проступает что-то крысиное – от этого главной героине почему-то не сочувствуется, хотя и должно.
Но вернемся к сюжету
Итак, утро, завсектором промышленности Новочеркасского горкома Людмила Семина красиво просыпается в постели женатого любовника, 1 секретаря горкома КПСС, чья жена укатила на курорт, натягивает трусы (что должно показать нам, что Людмила – не просто спала, а занималась сексом), а потом и поддевает под безумно дорогую по тем временам комбинацию лифчик, попутно демонстрируя не самую обвислую в мире грудь. Затем Людмила натягивает на сухощавые ноги чулки, красиво вытягивая носочек.
Эротично? Ну на любителя, я полноценно оценить не могу. Зато разговоры, которые ведут любовники на этом сеансе обратного стриптиза, превосходны, ящитаю. Людмила яростная сталинистка – поэтому что ж еще любовнику после секса доказывать, как не то, что “был бы Сталин, жили бы лучше”.
Затем Людмила идет в магазин, где ей из-под прилавка достают самые крутые советские деликатесы, пока обычные рядовые совки давятся за молоком в общем зале, а потом идет домой, где ее ждут папаша, по ходу действия оказывающийся полным георгиевским кавалером и казаком, и дочка, которая красиво принимает душ за прозрачной полиэтиленовой занавеской, демонстирующей небритые гениталии (вот она, художественная правда) и сиськи, которые мать, снявшая трусы снова, только уже на унитазе с современным смывным механизмом, призывает упаковать в лифчик.
Потом Людмила идет на работу, где снова убеждается в том, что с Хрущем все в стране херово, а вот со Сталиным было очень даже круто, ну а потом начинается восстание, спровоцированное поднятием цен и снижением зарплат.
Восстание показано достаточно подробно, а реализм смертей от пуль – еще подробнее, не обошлось и без снайперов на крыше, и без злого КГБ, переведшего стрелки за стрельбу с себя на армию, тогда как армия стреляла холостыми. Показать Шапошникова, отказавшегося атаковать восставших танками? Да нет, не было такого. Показать Плиева, которые два раза отказал “самим членам ЦК” применить оружие и только под нажимом согласился? Да, вот его покажем. То, что Плиев сам прислал Шапошникову, своему заместителю, танки и приказал атаковать, – то так, всего лишь история, а у режиссера – имеется свое видение ситуации.
Поэтому вИдение это тут же включило благородного комитетчика со сверхположительной харизмой, который настолько проникся горем Людмилы, потерявшей в беспорядках восемнадцатилетнюю дочь, что тут же пошел на ряд должностных преступлений, включающих ложь, страшную ложь и статистику и угрозы табельным оружием участковому милиционеру, который, хоронил припрятанные КГБ тела жертв, из которых только 8 отправились в городские морги, а десятки других – были засунуты в том же полиэтилене в чужие могилы.
Имея дочь-подростка, я уже приготовилась размазывать слезы и сопли в сцене, где матери говорят о том, что вот тут, на кладбище, лежит в могиле ее дочка, девушка, которую опознал по фотографии милиционер, да еще и сам назвал особую примету – накануне ухода на работу дочь Людмилы на заштопала носочек, и оказалась в чужой могиле в этом дырявом носке.
Ну как вам сказать – если не решаетесь смотреть из-за переживаний, не бойтесь. Уровень актерской игры Юлии остановился на шумном дыхании и беготне по кладбищу в сопровождении влюбленного гебиста. А потом, распивая на двоих бутылку водки, пара сидела и пела песню из фильма Александрова “Весна” – это там, где в начале фильма счастливые советские люди в белом маршируют по вымытым солнечным московским улицам.
Психологически очень веришь подобным вещам – как-то удивляет, что ни матери Беслана, ни жертвы Норд-Оста не догадывались лечить психику хоровым пением после водочки. Кончаловский и Алишер Усманов вот рекомендуют как психологическую достоверность.
Вернувшаяся домой Людмила, которой подвезший ее гебист намекнул, что вскорости пригласит ее на свидание, проводит несколько диалогов с папой, а потом обнаруживает дочку живой и здоровой, просто прятавшейся у подруги.
Катарсис проживается на крыше, где обнимающая дочку Людмила обещает, что “мы изменимся” (очень хотелось еще услышать “В Москву, в Москву”).
Фильм снят в черно-белой гамме и без широкого формата, чтобы придать достоверности шестидесятых, в нем полно аутентичных вещей и нюансов, но ребята…
Уже первые, подчеркиваю САМЫЕ ПЕРВЫЕ ТИТРЫ “Алишер Усманов представляет” – должны вам сказать все, что нужно знать об этом кино.
Это такое “художественное осмысление”, где сильно пожилой уже режиссер хотел и молодой женой похвастаться, и для западных зрителей историю про “проклятое прошлое” рассказать, и всем красиво сделать – и армии, и КГБ, и сталинистам, и антисоветчикам, и ностальгирующим по СССР. И чтоб “все как взаправду” было, и чтоб “художник имеет право на свое вИдение”.
В результате появилось нечто такое, которое вроде и сильного стыда не вызывает, но и назвать это кино хорошим язык не поворачивается.
Во-первых, потому, что Высоцкая – она, возможно, прекрасная кулинарка, когда-то была похожа на Грейс Келли, умеет красиво ходить в костюмах феи из “Щелкунчика”… Но актриса? Нет, она подхватила акцент (пожалуй, чересчур старательно его имитируя), она дала себя максимально состарить и изуродовать мешковатыми костюмами, она очень старалась играть. Но от этого как раз и становилось неловко: у нее могла получиться одна из самых душераздирающих сцен мирового кинематографа, с которой могли стать в ряд работа Стрип в “Выборе Софи” и Касаткиной в “Помни имя свое”. Это могла бы бы очень крутая актерская работа для умелой актрисы (тут, конечно, ребята, мы приходим к тому, что Исакова или Лядова, возможно, справились, а остальные, увы, у нас умеют красиво ходить, но не лицедействовать) – но не срослось. Так что маемо шо маемо.
И вот как раз на этом фоне меня просто потряс Сергей Эрлиш.
Это непрофессиональный актер, сыгравший отца Людмилы, полного георгиевского кавалера, казака.
Вот тут, дорогие товарищи, у меня-то дыхалку просто вышибло. Потому что Эрлиш на фоне всех актеров был живым и естественным, как кошка, вышедшая на сцену посредине спектакля. Это высочайший класс даже не игры, потому что Эрлиш был НАСТОЯЩИМ, понимаете? Все, кто находился с ним в одном кадре, производили впечатление буратин разной степени шарнирности.
Он перевел роль, написанную на русском, на местный говор, он был пластичен и естественен, он жил, он не играл. Я досмотрела фильм только из-за него – потому что я еще не знала, кто это такой, но тут же побежала смотреть, как зовут этого актера – потому что это был он, знакомый мне типаж казака, которого я наблюдала с самого детства, приезжая к бабушке в казачью станицу Митякинскую.
Меня поразила его естественность на фоне окружавших его профессиональных актеров – и я поняла, что он единственный, ради кого я все же порекомендую вам посмотреть этот фильм.
В общем и целом, ребята, все два часа вполне отвечают главному посылу: “Алишер Усманов представляет” (на афишу даже посмотрите, что там за имя самым первым стоит перед именем режиссера). После просмотра поймете, о чем я.