Мы с моей задушевной подружкой Надюшкой познакомились на форуме отца Андрея Кураева – ну и как две матерые гюрзы, увидевшие в друг друге родственную души, тут же задружились навек.
Попутно могли загонную охоту устраивать – ежели кто особенно одаренный начинал приходить и рассказывать, какие православные идолопоклонники и трупопоклонники, в общем, с неофитской горячностью щедро делились кураре с широкой общественностью.
И вот помнится мне, когда в очередной раз явился какой-то мужик и начал нам всем рассказывать, как мы доски облизываем и трупы с жирными руками попов лобызаем, мы мужика того слегка потрепали – и я благополучно обо всем забыла.
А вот Надежда сейчас рассказала мне историю, от которой у меня до сих пор мурашки по коже.
Дело в том, что в православие мы с Надеждой пришли из разных сторон: я была крещена в детстве, а потом искала мудрости по разным эзотерически-ориентированным местам, а вот Надежда в детстве крещена не была, а потом пришла к протестантам самого харизматичного толка. Мы обе пришли в храм и так там и остались – надеюсь, до конца жизни.
И вот – назовем это “случаем”, который всего лишь псевдоним Господа Бога, – Надя пишет этой жертве нашего остроумия сообщение, потому что по кое-каким особенностям слога она понимает, что человек этот принадлежит к той же протестантской церкви, из которой она ушла сама. Завязывается поначалу вяловатый разговор, переходящий все в то же: вы все православные дураки и не лечитесь, одни мы протестанты в белых польтах ходим красивые. Тут Надя ему возьми, да и скажи: “Ты, мил человек, ответь мне сейчас правду. Ты ведь в православную группу не просто так пришел? Мы к вам не ходим изобличать, это ты пришел, это ты начал предъявлять претензии, значит, в глубине души ты хочешь православных понять? И что-то в твоей церкви тебя не устраивает?”
В общем, то, что я сейчас вам буду рассказывать, – на самом деле заняло даже не месяцы, а годы разговоров и переписки. Наде помогало то, что она понимала этого человека, а зовут его Виктор, как никто другой – она в этой воде плавала, она знает, какие там есть отмели и глубины, она четко понимала, что и кто там живет – а главное, почему вскорости в этой воде для души перестает хватать кислорода.
И вот теперь вам сама история полностью. Представьте себе, живет на свете парень, моего возраста, одаренный художественно, причем получивший профильное образование и ставший очень модным дизайнером. Что делали художники и дизайнеры, тем более модные, в 90-х годах? Рано или поздно они сталкивались с бандюками и начинали так или иначе с ними сотрудничать. Наш Виктор занимался всем – и особняками новых сиятельств, и их клубешниками-кинтеатрами-казино, а потом, будучи очень неглупым и с твердым характером, получил “продвижение по службе”. И стал не просто бригадным, а бригадным на очень крутом сегменте “рынка”, связанном с огромными деньгами. Крови на его руках нет (это очень важно для нашего будущего повествования) – но вот область его ответственности ни с чем хорошим связана не была.
Я видела его фотографии тех лет – ну мягко говоря, Ломброзо бы не отказался от такого образчика. Виктор не был похож на гориллообразных продуктов многопоколенческой отрицательной селекции, связанной с употреблением крепких спиртных напитков всеми предками до десятого колена, но его достаточно миловидные черты лица были преображены его образом жизни на все сто процентов. Такой темноволосый бугай с жесткими глазами и золотой цепурой на бычьей шее.
У него получилось выбраться из крутых передряг, связанных с переоблачением красных пиджаков в костюмы от Корнелиани, практически без последствий (братва все же ценила его дизайнерский талант и жены хозяев жизни буквально рвали его на части, чтобы хвастаться перед друг другом, что “у меня галерея от В.” или “да нашу всю усадьбу оформил сам В.”), но тьма поглощала его душу – и тут-то его как-то и подловили миссионеры из достаточно известной протестантской общины, имеющей филиалы по всей стране и миру (это не “Свидетели”, это харизматическая церковь с поющими под гитару пасторами и плясками “во святом духе”).
Поначалу у него все было замечательно – песни под гитару, понятное и доступное трактование Библии на русском языке, вокруг – бывшие грешники, никто из которых не осуждал самого Виктора, тоже пришедшего в церковь не из кадетского корпуса. Пастор был из бывших наркоманов, паства – кто бывший зек, кто выбравшийся из запоя алкаш, все открыто говорили о своем грешном прошлом, а это, как вы сами понимаете, не дает себя почувствовать эдаким вывалянным в грязи подонком в окружении ангелов небесных.
Но потом, по словам самого Виктора, наступила пора томления – ему становилось тесно среди всех этих песен и говорений “во святом духе”. Он попытался осмотреться по сторонам – ну и тут же услышал про нашу православную чудовищность со всеми этими “молитвами на деревяшки”, “поцелуями трупов”, “поклонение попам на мерседесах” и прочими протестантскими страшилками на тему “эти ужасные православные”. Тут-то его и занесло на форум отца Андрея – он только прочитал его книгу “Протестантам о православии” и ему не терпелось поделиться с нами тем, насколько мы не правы.
В общем, очень долгое время Надежда с Виктором просто говорила – отвечала на его вопросы (причем вы же сами понимаете, что человек, ушедший из протестантской общины в православие, знает и может объяснить, какие именно ответы его переубедили не удовлетворяться примитивными формулами “раз в церкви есть иконы, значит, верующие идолопоклонники”, а вдуматься, зачем эти иконы верующим даны, какой в них смысл, и действительно ли молитва перед ними – это поклонение дереву и краскам.
И вот однажды Надя сказала Виктору: “Слушай, да что мы все теоретизируем, ты просто зайди в храм, только не в пустой, а во время службы. От тебя ничего не требуется, просто постой тихонько в сторонке”. Виктор тут же начал рассказывать, что, дескать, нечего там делать, нафига все это нужно, но у Нади нашелся один-единственный сработавший аргумент: “А вот придешь к своим и скажешь: был в той православной церкви, все видел своими глазами, точно идолопоклонники”.
Буквально в следующее воскресенье Виктор Наде написал. Он пришел в храм, стал на службе, ничего не понимая, не крестясь-не молясь. Он просто зашел и стал в стороне. И понял, что он дома. Что ему хорошо, так хорошо, как не было еще никогда в жизни. Пораженный этим ощущением, он дождался священника, и задал ему всего один вопрос: “Почему мне тут так хорошо?” Слава Богу, батя оказался из тех самых попов, на которых стоит наша вера третью тысячу лет подряд. Не “жирным попом на мерине”, не равнодушным “подателем сервиса”, не “работаю я там”, а настоящим батей, бедным, перебивающимся с хлеба на воду, но с душой, горящей любовью к Богу и людям. И батя этот посадил Виктора на скамеечку и два часа с ним говорил.
И с этого момента жизнь Виктора изменилась. Сначала тайком, а потом и в открытую, он стал ходить в храм, пережил очень и очень нехорошее расставание со своей общиной (дело доходило до прямых угроз), конфликты с женой, которую вполне устраивала ее жизнь с модным дизайнером, похаживающим на какие-то собрания, не слишком обременительные для семейного быта, тут еще ребенок вошел в подростковый возраст и начались типичные проблемы бунтов и скандалов с подросшим чадом. Но никакие дрязги и угрозы не могла отобрать у Виктора чувства, что он – дома, что именно сюда он шел всю свою жизнь.
Православная церковь исповедует “едино крещение во оставление грехов”, поэтому приходящих в ее лоно протестантов не “перекрещивают”, а совершают над ними чин присоединения отпавших и заблудших. Виктор написал Надежде, что когда выстоял свою первую литургию уже не как оглашенный, а как верный, когда причастился впервые, то рыдал как ребенок, не понимая, что это за прекрасное, никогда не испытанное чувство охватило все его сердце (ребята, на этой части Надиного рассказа я покрылась мурашками, потому что представить себе этого бугая, рыдающего от того, что его сердца коснулась благодать, так и не смогла). Надя продолжала помогать Виктору – советовала книги и проповеди, давала ссылки на сайты богословов, в общем, не оставляла его одного – наедине с пусть прекрасными и светлыми, но совершенно незнакомыми чувствами.
Православные знают это неофитское чувство окрыленности и любви ко всему миру – когда Господь дает человеку почувствовать, каков же будет рай, если он не свернет с пути. Но вечно парить в этих облаках – не получится, потому что нам, нашим душам, нужен и другой урок: а каково будет в аду. Виктор познал эти оба урока – как-то он написал Наде, что его терзает такое уныние, такие нравственные страдания, что он не хочет больше жить.
И вот когда он уже в прямом смысле смотрел на веревку, затянутую петлей, примеряя мысленно на себя – каково будет болтаться в ней, раздался телефонный звонок. Тот самый батя, который с ним беседовал в его первый день в храме, почти без здрасьте напрямую спросил: “Виктор, а ты Богу хочешь послужить?”
Виктор ничего не спрашивая, просто отшвырнул веревку и тут же закричал: “Куда надо ехать?”
Оказалось, что на дворе стояли Пасхальные дни, батя был беден, как церковная мышь (ох уж эти каламбуры), а в дальних селах без службы и освящения куличей никак. Вот батя и Виктор несколько дней и колесили на Викторовой машине по русским хтоням да потерянным деревухам с парой едва живых стариков – служили, святили, молились… Это спасло Виктора – спасло в прямом смысле слова. Он понял, что ему недостаточно просто “прийти в храм”, ему нужно служить.
Батя сначала благословил его пономарить, а потом – Виктор поступил в семинарию.
Надя на какое-то время с ним потерялась – в общем-то причина была независящей от их обоих, но очень уважительной.
И вот она мне рассказывает: “Ира, я стою глажу белье и внезапно, совершенно ниоткуда, без всяких причин, мне в голову буквально залетает мысль: отца Виктора рукоположили!” Она аж бросила гладить и полетела в соцсеть посмотреть на его страницу. Да, ребята, его рукоположили. Теперь это отец Виктор – и если бы вы видели его лицо! Я буквально онемела – потому что это совершенно другой человек, одухотворенный, прекрасный, буквально неузнаваемый. Мне нужно было просто тупо промотать его профиль, чтобы посмотреть на то, что было – и соотнести с тем, что стало. Помните, по сети ходит байка о том, что Леонардо да Винчи писал Христа с прекрасного натурщика, а потом ему нужно было найти человека, который бы позировал ему для Иуды, – и оказалось, что выбранный им отвратительный нищий, подобранный в самом поганом районе города, и есть тот самый “Христос”, которого он писал несколько лет назад. Так вот – на этих фотографиях имеется обратное преображение – из разбойника в светлого ликом служителя у престола храма.
Я очень, очень сильно желаю отцу Виктору сил и мудрости быть хорошим пастырем – и мне очень захотелось поделиться с вами этим чудом.
Какое же это на самом деле счастье, когда Господь не брезгует нами грешниками и использует нас как свои инструменты. Худоватые у него “пилы с рубанками”, качество так себе… Но в Своей безмерной доброте Он не гнушается нами – и творит Свое добро из того, что у Него есть. Порой – из чего-то действительно прекрасного и светлого, а порой – из мартышечьей болтовни двух теток, одна из которых оглянулась и протянула руку помощи душе, которая, как оказывается, и готова была снять свои белые польта, да только не понимала, как это делается.
Вот у Бога и появился новый служитель – а нам он позволил узнать, “из какого сора растет спасение душ”, если я могу себе позволить именно так перефразировать Ахматову.
Все так дорогая, спасибо за чудесную статью. А еще отец Виктор применил свой художественный талант на отделке храмов, реставрации икон и потрясающей художественной росписи колива. В общем у Бога все таланты преображаются и находят саое истинное предназначение…
Мы прямо залипли на коливе, Надь! Это такая невероятная красота!
Слава Богу за всё!
Спасибо вам статью, Ирина и Надежда!
А нельзя ли и нам полюбоваться на красоту росписи отца Виктора?
Эль, прости, я не имею права давать личные данные без разрешения человека (а профиль в соцсети – это тоже развиртуализирование). Попробую просто скопировать несколько его работ и вставить в отдельный пост
Да, конечно, Ир, я на большее и не рассчитывала 🙂