Все предыдущие дни жильцы бегали ко мне в офис с газетами – практически весь дом знает, откуда я, практически весь дом каждый день с ужасом следит за новостями.
Я признаюсь честно – с 14-го года прошло 8 лет и все, что я слышу от друзей “оттуда” – и все, что испытываем мы сами, – это бесконечная усталость. Усталость от новостей, усталость от повседневных бытовых подробностей, которых не понять тем, кто живет в мирное время, усталость от известий о том, кто спился, кто умер, кто уехал за тридевять земель из-за этого проклятого военного конфликта.
Кабы вы знали, сколько стариков (в основном старушек) ушли в глубины деменции, не вынеся повторения в старости того, что они пережили в детстве или юности (моя луганская бабушка в том числе). Некоторые доктора, с которыми мы говорили, утверждают, что война, обстрелы, могли послужить триггером, запустившим старые травмы – и мозг предпочел пригасить разум, только бы не видеть и не слышать того, что кое-как было пережито в детстве, припорошено, пригашено жизненными событиями, но никуда не ушедшего, не оттерапированного, а просто сложенного в дальних уголках памяти. Оно бы могло там и лежать – если бы не бомбежки и обстрелы, если бы не страшное закольцовывание пережитого.
Мы в доме стараемся как можно реже обсуждать новости – но без этого никуда. Бабушка, несколько близких друзей в Луганске, от этого не спрятаться и не сбежать ни в какой уголок земли. И вот мы что-то обсуждаем с мужем, а тут Настя выходит и говорит: “А в ЛНР призывают женщин, как в Украине?” Я говорю: “Нет, только мужчин”. И деть выдает: “А почему такой сексизм”?
В общем, пришлось с ребенком проводить беседу про вредное влияние голливудщины на неокрепшие умы, с его анджелиноджолиевскими размахиваниями мечами и победами хилых девочек над мускулистыми чудовищами. В планах – показать кино “Солдат Джейн”, потому что советские военные фильмы и тем более книги Алексиевич шестнадцатилетней девушке, воспитанной в Канадии, окажутся точно не под силу, кабы к тридцати сумела переварить.
И знаете, что было? Настя попросила меня не продолжать – а я всего лишь рассказала, что такое вооружение, сколько весит даже не автомат, а пистолет, и попыталась рассказать, как звереют на войне мужчины. На этом озверении ребеныш сломался – а я кое-что поняла про всех диванных воЕнов бобра и света, со всех сторон требующих идти воевать со всем плохим за все хорошее.
У человеков до обидного короткая память и крайне неразвитые зеркальные нейроны, которые обеспечивают высокий уровень эмпатии, а очень зря. И ладно, с моей Настасьи спрос невелик – девке 16 лет, родилась в Германии, живет в Канаде, в хороших районах, максимум видя расслабленных бомжей с мобильниками в руках и регулярно поставляемыми заменителями наркоты, чтоб не убивали ближнего. Но когда мои ровесники (повторяю, не важно, какие идеи они поддерживают) в соцсетях волають про “да наваляем этим… ” далее – обзываем вероятного противника каким-нибудь уничижительным словечком и сияем лучами собственной смелости…. Реально хочется подойти и уе….ть чем-то тяжелым по тупой башке, все равно там кость и пустота, зазвенит и эхом отзовется.
Неужели же забыли рассказы дедов и бабок, которые либо воевали, либо переживали ужасы оккупации или эвакуации? Неужели забыли рассказы ветеранов, которые плакали, не стесняясь слез, и повторяли только одно: “Только бы не было войны, деточки, только бы не было войны”.
Вы вспомните: все – от самого ненагражденного тылового писаря до осевших хоть в Кремле, хоть в Белом доме воевавших глав государств, даже ведя самую агрессивную политику борьбы за мир, – повторяли на самом деле одно: “Только бы не было войны”. Карибский кризис откатился назад, потому что когда мир, ставший на грань нажатия последней кнопки, действительно грозился опрокинуться в геенну огненную, помнившие войну властители струсили, отыграли назад, потому что они именно ПОМНИЛИ, что это за ад на земле такой – война…
Те же, кто сейчас в соцсетях потрясает оружием (разумеется, виртуальным), считая, что все понял про войну, играясь в танчики или летая на виртуальных самолетах, те, кто пишет на машинках “На Берлин”, “Можем повторить”, “На Москву, Вашингтон, Пекин…”, куда там еще заведет идиотская буйная фантазия недоигравшихся в войнушку мальчуганов с пивными пузами и зарплатами менеджеров, – я уверена, что все без исключения они считают, что воевать пойдет кто-то другой, а не они. Они сами как раз намерены поддерживать моральный дух тех, кто будет восстанавливать “историческую справедливость” по лекалам их скудоумных фантазмов, подпитываемых компьютерными игрушками и высерами гугнивых писателей-фантастов, наводняющих типографии своими идеями о том, как вернуть былую вэлыч и гиднисть “ариев-славян-паназиатов” и далее по списку. Сидя на своих страдающих геморроем и импотентностью задах, рассуждая о “мировой политике” и “весь мир с нами” или “весь мир против нас” (тут, как вы понимаете, разница-то невелика), они на полном серьезе считают себя правее всех правых, не помня, что еще десять лет назад могли так же яростно и и так же запэкло поддерживать ровно противоположные идеи, ну а самая суровая и страшная для них правда заключается в том, что если речь действительно дойдет до дела, они вряд ли сумеют отрубить голову курице, не говоря уже о том, чтобы посмотреть в оптический прицел снайперской винтовки и увидеть глаза убиваемого человека.
Размазывая лозунги любой степени патриотичности, оснащая свои портрЭты в “милом фейсбучке” флагами разных цветов, они не соображают, что если война действительно начнется, то им, откосившим от армии по насередке плоскостопий и энурезов, прогуливавших занятия на военных кафедрах в питейных заведениях, придется действительно взять в руки оружие и идти подыхать даже не за 8 минут (кажется, это среднее время жизни бойца в пехотной атаке во время ВОВ), а гораздо быстрее, потому что за 80 лет вооружение стало сильно покруче, а вот военная подготовка населения – сильно пожиже. Все эти “можемповторильщики” с их весьма поверхностным знанием истории собственной страны, как-то либо забыли, а может и не знали никогда, что советский школьник старших классов жил в государстве, планировавшем мировую революцию, а значит, готовился к труду и обороне с подросткового возраста. Значки ГТО, Ворошиловских стрелков, юных друзей ОСОАВИАХИМа – тогда нельзя было купить, их получали за реальные заслуги. Учебки перед фронтом были такими короткими, потому что любой советский школьник умел собрать и разобрать автомат, оказать первую помощь и регулярно сдавал всяческие нормативы на физическую подготовку. Офисный планктон с опытом уничтожения “тигров” и “абрамсов” в виртуальной реальности – не продержится в реальных боевых условиях и пяти минут по сравнению со здоровыми советскими подростками, а уж настоящей любви к родине, заставлявшей молодогвардейцев молчать, не выдавая друзей, испытывая чудовищные пытки, заставлявшей вчерашних школьников прибавлять себе годы и идти на фронт, нежных девочек идти медсестрами или копальщицами окопов, – у этого планктона отродясь не бывало, только “гордость за…” (и подставляем хоть советских ветеранов, хоть бандеровцев, хоть кого, тут уж не суть).
Вот почему мне глубоко противны эти военные камлания: заклинатели и призыватели “выйти и постоять” – мало того, что не соображают, что выходить и постоять придется не кому-то типа “профессиональных военных”, а именно им, так помимо этих имбецилов страдать будут самые слабые: бабы, ребятишки да старики. И что если они действительно превратятся в настоящих воинов, которые сумеют по-настоящему разозлиться и начать воевать, то сделают они это только и исключительно в одном случае: оказавшись над трупами своей матери, жены и детей. Вот тогда у самого мирного мужика в башке что-то перещелкивает и память предков выдает у него настоящую злость и настоящую одержимость идеей – уничтожить зло, уничтожившее самое дорогое, что у него, оказывается было в жизни. Не ипотечная хата в Бирюлево или на Троещине, не “Хонда” в кредит, не компьютер с игровой приставкой, а мать, дети, жена – и родина. Те истинные ценности, за которые мужчина способен отбросить страх смерти и идти умирать.
Вопрос – это реально надо? Это реально так необходимо – доводить до всего этого? Весь этот кошмар действительно нужно сделать реальностью, чтобы еще пара поколений испугалась по-настоящему и снова вспомнила, что ЛИШЬ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ – это не причитание выживших из ума никому не интересных старикашек, а единственная правда жизни, которую нужно выжигать каленым железом в мозгах каждого поколения.
“ЛИШЬ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ!!!! – это не причитание выживших из ума никому не интересных старикашек, а единственная правда жизни, которую нужно выжигать каленым железом в мозгах каждого поколения.” Уверена, что любой живущий на Донбассе и Луганске повторяет эту фразу как молитву. Мира, востановления и светлого будущего жителям этих многострадальных районов!!
Инна, у меня крутится в мозгу только одно: почему не в 14-м, ну почему не в 14-м? Сколько ж людей живыми бы остались! Мне все друзья говорят: лучше поздно, чем никогда, а я не могу успокоиться…
В соцсетях орут, что надо «помочь своим» и «защитить родину». Вот, у меня вопрос, свои это кто и Родина это где? Где граница проходит, по Днепру или ещё где-то? В моем городе у половины родня на Украине, с кем сражаться будем?
Ещё пишут «ну, большой войны не будет». Типа, маленькая война это так, мелочи жизни, ничего страшного. Простите за два комента подряд, меня бомбит))
Маш, меня это убивает… Замеры “маленькая война лучше большой”. Кому лучше? Где лучше?
Знаешь, что еще интересно?
Я — человек (как и почти все тут) не знавший войны и каких-либо значимых конфликтов вообще. С нулевым опытом. Я не люблю фильмы и книги про войну. Правильнее сказать — не переношу, и чем старше, тем явственнее.
Но все мои самые страшные сны — в том числе и про нее. Фашисты, горящие города и военный вертолет, подлетающий вплотную к окну — вот откуда это?? Из каких погребов подкорки вылезает??
Значит, ужас тех поколений настолько глубоко зашит в подсознании, что любая, самая малая вероятность повторения, вызывает глубинный ужас.
Я не хочу повторять, но мне продолжают сниться фашисты, горящие дома и вертолеты.
П.С. У нас на работе был фотографом парень с Донбасса, который там воевал. Как-то раз он решил мне почему-то рассказать, чтО видел и чтО там творили националисты. Меня после этого приступа откровения подташнивало, а коллега был уволен спустя пару месяцев — ушел в жесткий запой.
У меня, Айя, в 14-м году на фронте был один близкий человек, а теперь второго близкого могут забрать в любой момент. Это хуже Кафки, это хуже всего, что можно себе вообразить – писать на фронт своим друзьям детства и осознавать, что в любой момент ты узнаешь, что человек погиб. Это какой-то страшный сюр на грани полноценного безумия.
У меня кризис жизни пошел по сценарию поиска корней – и я углубилась в историю, а до этого мне бабушка и ее подруги понарассказывали таких кошмаров, от которых я не просто ночами не спала, а задавала себе только один вопрос: как они не сошли с ума? Как они остались разумными, собирая своих друзей, разорванных минами? Как они хоронили мертвых солдат сотнями голыми руками? Потом все ровно то же самое начали рассказывать мои друзья из Луганска и это было какое-то повторение кошмара, который никак не мог стать фарсом, а снова и снова возвращался трагедией.
Знаешь, я верю в память предков, которая записана у нас в мозгу на молекулярном уровне, зачем верить в перевоплощения, если имеется вполне доказанный факт доступа к этой памятии у эйдетиков? Ты ж не знаешь, что за вопросы крови у тебя были, Айя, и чья память регулярно разворачивается в твоем бессознательном, все время опрокидывая тебя в кошмары. Самое жуткое, что рассказы того парня правда, я тоже слышала кое-что, о чем никогда не решусь рассказывать в этом блоге, потому что это как раз самое жуткое зло – которое становится рутиной, бытовым привычным действием. А совершали его – внуки пострадавших от таких же злодеев, только в другой форме. От этого веет какой-то инфернальной безнадегой – потому что никто ничему не учится, все повторяется даже не через столетия, а среди внуков…
Вчера в преддверии 23 февраля от работы нас свозили на стрельбище. Мы стреляли из настоящего боевого оружия. Я не помню всех названий, их было много. Стреляло одновременно около 8-10 человек. Это был ад кромешный, хотя мы были в наушниках.
А у меня перед глазами стояло поле, дым от пороха и страшный оглушающий грохот. Я не хочу видеть своих детей с оружием в руках.
8 лет войны… И кто-то ещё говорит, что это внутренняя проблема Украины? Да Украина плевать хотела на этих людей, они для них давно не люди. Жаль, что России пришлось выбирать, как матери, между двух детей.
Ох, Галина, как же страшно…
Самое лучшее, что удалось прочесть на эту тему:
данный текст был написан ещё до признания донбасских республик, 21.02
Андрей Карпов
О ЦЕЛЯХ ВОЙНЫ
Есть драчливые люди. И иногда война мыслится как проекция подобной драчливости, только на уровне человеческих обществ. Возникший конфликт можно решить силой. Но это вовсе необязательно, существуют и другие, более цивилизованные методы.
Однако, к сожалению, сама по себе цивилизованность не является гарантией выбора мира. Цивилизованность можно понимать как политическую зрелость. Но кто такой более опытный политик? Это тот, кто более изощрён в политической игре, тот, кто способен достигать нужной ему цели. Если драчун вступает в драку, потому что произошёл некий инцидент (приключилось нечто, ставшее поводом конфликта), то политик не идёт на поводу обстоятельств. Это не делает его менее опасным, скорее наоборот. Политик способен организовать конфликт, если ему это зачем-то нужно. Накопление политического опыта приводит к тому, что поводы и причины войн всё больше остаются в прошлом, а на первый план выходят цели. Война начинается тогда, когда она расценивается как самый простой и эффективный путь достижения цели.
Какие цели могут быть у военного конфликта? Самый простой (и имеющий большую историю) ответ — захват территории. К тому же, территория — это не просто пространство, но и то, что к нему прилагается, то есть ресурсы. Захват ресурсов делает захватчика богаче. Впрочем, в некоторых случаях обеспечить приток ресурсов необходимо для выживания. Политологи нам пророчат «водные войны»: в некоторых регионах вода становится дефицитным ресурсом, а без воды нет жизни
Однако в целом война как метод наращивания ресурсной базы используется всё реже. Таково следствие глобализации. Если раньше экономическая деятельность протекала внутри национальных и государственных образований, то с возникновением глобального рынка капитал вышел за пределы границ. Крупные корпорации имеют возможность получить нужные ресурсы в любой точке земного шара, поэтому борьба за них ведётся экономическими методами. Пока корпорации не имеют собственных армий. Война по-прежнему остаётся в ведении государств.
Целью войны может быть и решение внутренних проблем. Наличие врага и задачи, объединяющей нацию, позволяют укрепить политическую систему и получить поддержку действиям правительства. Ссылка на особые условия военного времени дают возможность заткнуть рот недовольным, ввести новые запреты и управленческие практики.
Война может помочь и в решении экономических проблем. Военное положение создаёт условия для реструктуризации долга. С использованием мобилизационных схем привлечение ресурсов становится дешевле. Можно перетряхнуть всю структуру экономики. Наконец, военные закупки создают устойчивый спрос, выступая катализатором интенсивного экономического роста.
С другой стороны, выгоду от войны могут получить и оппозиционные силы. Трудности и личные трагедии, которые приносит с собой война, способствуют созданию негативного информационного фона, дающего основания для постоянной критики власти. Если война затягивается или идёт не так, как хотелось бы, можно ожидать резкий рост народного недовольства.
Важным фактором является наличие желающих половить рыбку мутной воде. «Кому война, а кому и мать родна». Эта категория делателей будет стараться использовать неизбежные экономические изменения в личных целях.
Таким образом, с началом войны страна входит в зону повышенной турбулентности: власти могут получить внутриполитический выигрыш, но только если они переиграют тех, кто будет ставить на деструкцию существующей системы. Вероятность того, что негативных последствий будет больше, чем позитивных, делает затею с решением внутренних проблем путём создания внешнего очага напряжённости крайне сомнительным мероприятием. Нормальная национальная власть должна отвергнуть подобную идею.
Однако кроме непосредственных сторон конфликта существуют и иные центры интересов. Война приведёт к ослаблению одной из сторон, а при определённом ходе событий могут быть ослаблены и обе стороны. Таким образом, подтолкнув противников к военным действиям, третья сторона может получить геополитический выигрыш. Война устранит конкурентов, позволит устроить передел рынков, получить экономическое доминирование над участвующими в войне странами.
А в современном мире (мире состоявшейся глобализации) ситуация ещё сложнее. Глобалистские структуры свободны от привязки к национальным государственным образованиям. Соответственно, конфликт между государствами им прямо ничем не угрожает. У них есть возможность минимизировать свои материальные потери, а ничего подобного моральной ответственности, которую несут национальные власти перед своими народами, в их случае просто нет. Поэтому они могут рассматривать локальную (а возможно, даже глобальную) войну как приемлемый метод решения задач, если сочтут, что так проще добиться нужного результата.
Например, большая война может решить проблему глобального экономического роста. В настоящее время спрос исчерпал нормальные источники роста, а наращивать его за счёт кредитов становится всё более сложно. Война уничтожит значительную долю накопленного богатства, а значит, людям придётся активно покупать. С помощью войны можно оптимизировать политическую систему уже на глобальном уровне, отобрав ещё больше суверенитета у национальных государств. Открывается окно для смены политического строя, сокращения личных свобод и построения общества тоталитарного контроля. Конспирологи говорят о том, что часть населения мира воспринимается как ненужный балласт; если они правы, то война является эффективным средством сокращения численности человечества.
Список возможных целей серьёзного военного конфликта может быть большим и включать как «мягкие» варианты — вроде создания информационного шума, отвлекающего внимания мирового сообщества от каких-нибудь сомнительных махинаций, так и предельно жёсткие, — например, глобальное ухудшение условий жизни вплоть до достижения предела выживаемости, чтобы сформировать повсеместную потребность в приходе «избавителя», то есть создание предпосылок для чьей-то единоличной власти в глобальном масштабе.
Если в сегодняшнем конфликте между Украиной и Россией есть внешние интересанты, а, судя по ряду признаков, они определённо есть, только пока не до конца понятно — на уровне третьих стран или глобалистских структур, то не приходится удивляться тому, что ситуация потихоньку сползает к красной черте, за которой нас ждёт большая война. Главное — правильно разложить по полочкам все интересы, отделив то, что имеет значение для нашей страны, от того, что хотят получить нашими руками другие. Только при таком раскладе у нас есть шансы выплыть, когда по-настоящему захлестнёт. А то, что захлестнёт, наверное, теперь уж неизбежно.
Да, Антон. Этот Карлов как в воду глядел