До наших широт добралась, наконец, версия в хорошем качестве, вчерась с мистером Адамсом приложились к киноискусству.
Что сказать… Этот фильм лишний раз доказал мне, что имеются на этой планете совершенно неэкранизуемые произведения, и речь идет не о том, что на них лежит некое особенно заковыристое проклятье, а о том, что не все в литературе может быть переложено на киноязык.
Я уже писала, что проза Булгакова имеет часто поэтические свойства, у нее есть ритм и игра звуков. Она завораживает нас так же, как завораживают стихи или музыка, на уровне мозговых волн. Это невозможно переложить на киноязык без неизбежных потерь, а если попытаться, то получится практически дословно повторяющая оригинал киноверсия режиссера Бортко. Я вот теперь все думаю, если бы Бортко достался отличный бюджет, которого бы хватило на зарубежных актеров и спецэффекты, получилось бы у него создать нечто вечное вроде “Собачьего сердца” – или все равно следование букве оригинала не помогло бы – и фильм получился проходным и однозначно худшим, чем оригинал.
В любом случае, новая экранизация будет восприниматься вами лучше, если вы сразу же настроитесь на то, что это не МиМ, а фантазия на заданную тему. У меня настроиться получилось не сразу – и от этого первые кадры фильма, изображающие разгром Маргаритой квартиры Латунского, вызвали дичайшее недоумение. Отчего надо было начинать с середины произведения, а не с самого начала?
Однако потом – все стало гораздо яснее. Любой режиссер, беря в постановку сложную для экранизации литературу, неизбежно будет расставлять акценты согласно своей трактовке – так было со всеми снимавшими кино по “Солярису” Лема или по “Карениной” Толстого. Локшин оказался не исключением – для него в булгаковском романе самыми интересными линиями оказались любовь на фоне травли писателя и антиутопическая Москва как монстр, вырастающий на грязи и человеческой крови, монстр чудовищный и прекрасный, подавляющий не только мелких человечков, копошащихся у гигантских постаментов, но и их прежние домики из дерева и камня, живых материалов, уступающих свое место безликим бетону и металлу.
Локшин полностью пересмотрел композицию булгаковского оригинала – теперь у нас “Пилат” – роман, за который, разумеется, Мастер расплачивается карьерой, затем свободой, а потом и жизнью, но инспирирован он не Воландом, Маргарита его не читает в подвальчике во время майских гроз, и вообще выступает он лишь толчком к тому, что Мастер начинает писать свой главный роман, роман о “Мастере и Маргарите” – и вот тут как раз и “прописываются” им в главах и Маргарита, и иностранный консультант профессор Воланд, который оказывается сатаной всего лишь в фантазиях Мастера, а вовсе не на самом деле, и многочисленные латунские, авербахи и майгели, травители и мучители писателя… Происходит странное такое отзеркаливание и перемигивание Локшина и советских интеллигентских образованцев, считавших булгаковские пилатовские главы тем, “как было на самом деле”. Локшин теперь предлагает там сам роман “МиМ” считать фантазией, а “как было на самом деле” – мы и увидим за два с лишним часа времени.
Это любопытно – по меньшей мере – и если принять эти правила игры, то тут же перестаешь психовать по поводу отхода от оригинала и начинаешь воспринимать фильм как самостоятельное произведение “по мотивам”.
Что могу сказать по сути самого фильма. Мне было чрезвычайно увидеть то, как выглядела бы Москва согласно плану генеральной реконструкции 30-х годов. Это реально чудовищно и прекрасно – так же, как ты воспринимаешь генеральный план реконструкции Берлина тех же годов. На фоне этих совершенно монструозных гигантских дворцов, роднящих столицу с другой столицей, ненавидимой прокуратором Иудеи, разворачивается история любви двух человек, страдающих от чудовищного одиночества, одиночества такой силы, что хочется лишь одного – перестать быть. Эта любовь – единственный способ не видеть белые камни и мощные струи новой Москвы, уединившись в милом подвальчике, полном живых вещиц из прошлой жизни, забыть о критиках, заседаниях, постановках, привилегиях, прислуге и необходимости улыбаться тогда, когда хочется повеситься.
Любовь эта трагическая, заканчивающаяся самоубийством обоих – причем зрителю практически однозначно дают понять, что не было никакого вечного покоя, были всего лишь фантазии писателя в романе и предсмертная агония тех, кто не сумел улететь из постылого белокаменного ада ни на дирижабле, ни на самолете. Один полет оставался у них – не на конях Воланда, а во врата смерти, где их угасающее сознание милосердно создает последнюю иллюзию майского светлого дня, где эти двое, наконец, свободны и принадлежат друг другу.
Все остальное – всего лишь антураж этой любви, не более.
Теперь давайте пройдемся по актерским работам. Снигирь и Цыганов тут играли на полную свою силу, но… признаюсь честно, я не верила во все эти неземные страсти, хотя в жизни пара связана узами супружества. Скорей всего, супружество мешало актерам, чем помогало, не было между той искры, которая сопровождает яркую первую страсть любовников, а мастерства изобразить ее – там отродясь не бывало, актерские темпераменты обоих – не сказать, чтобы были на грани гениальности. Снигирь вообще всегда похожа на снулую рыбу, хоть и невероятно красива, Цыганов же привычно играет самого себя – какую бы роль ему ни предложили, Мастера или следака в сериале про трупаки и ментов. Но Евгений все же старался изо всех сил и хотя бы показал контраст между успешным членом Союза Писателей и сломленным сумасшедшим в доми скорби профессора Стравинского. Юлия красиво ходила в красивых нарядах, принимала загадочные позы, изящно танцевала – но ни огонечка ведьмы в ее глазах не мелькало, ни любви, поразившей обоих как финский нож, ни ярости, ни скорби. Просто красивая женщина по-разному накрашенная и одетая.
Намазюкивание волшебным кремом Азазелло не превратило хмурую несчастную постаревшую женщину в волшебной молодости ведьму, а потом – в величественную королеву Марго, подставлявшую колено под поцелуи адских исчадий.
Кстати, все, кто считает грудь Юлии – самой красивой грудью российского кинематографа. Это силиконовые накладки, даже не импланты. Да, умелые, да, прекрасно наложенные, но это отличная работа костюмеров и гримеров, а не достижение медицины или генетика (все сомневающиеся могут глянуть на сцену с алыми цветами, там это видней всего).
Вообще хочется обратить отдельное внимание на художников по костюмам и гримеров – это однозначная пятерка с плюсом. И образ Маргариты на балу, и образы грешников, и любая деталь любых костюмов – это более, чем круто, это очень интересно, оригинально и неординарно. Сделать Маргариту – Гекатой, а грешниц из просто нагих женщин, – одетыми в вариации костюмов их наций и времен – это прямо круто, несомненный приз за лучшие костюмы и грим. Воланд, свита, писатели, массовка, физкультурники и любой человек на улице – были одеты либо аутентично, либо – соответственно западной моде того времени, к костюмам и гриму просто невозможно было придраться. Сцена в Варьете (в фильме это театр) – очень оригинально и неординарно решена и с точки зрения оформления сцены, и зрительного зала.
Но я вернусь к актерам. Аугуст Диль – это Воланд, снайперское попадание в роль, отлично отыграно, филигранно и порой очень страшно. Алексей Розин, сыгравший Азазелло, реально вызывал ужас, я понятия не имела, что он такой потрясающий характерный актер, некоторые сцены вызывали самый настоящий ужас, как качественный хоррор. Мне не очень понравился Колокольников в роли Фагота, вероятно, потому, что ему не дали изобразить вторую ипостась героя – Рыцаря. А так – кривлялся, клоунадничал, но как-то не страшно. Котэ немного мешал, потому что мейнкун, во-первых, а во-вторых, не черный, а серый. Не было в этом коте никакой потешности – одно недоумение, чего ж это чудовище типа развлекает Воланда в свите, его ни гладить ни хотелось, ни тискать, а так… накормить и забыть.
Вторая роль, которая меня в этом фильме поразила, – это Алексей Гуськов, сыгравший барона Майгеля. Я поражена, насколько это филигранно сыграно – лицом, голосом, интонациями… Как же жаль, что в стране давно уже нет режиссеров, которые бы использовали потенциал старой актерской школы, которая умеет сыграть все, что угодно – от классики до современных ее интерпретаций.
Вердикт – это очень голливудский фильм по классической русской книге, который воспринимается вполне позитивно, если вы перестанете ожидать дословного следования тексту и поймете, что перед вами не евангелие от Сатаны и история его создания, не история визита Сатаны в СССР, это вообще не совсем булгаковский роман… Это размышления режиссера Локшина на тему булгаковского романа, отражение отражений, переложение фантазий в картинки… Вполне получившееся, вполне смотрибельное. Но не вызывающее желания пересматривать. Это блокбастер по Булгакову – и почему бы, собственно, и нет.