Все-таки интересное существо человек – вроде бы столько раз уже предупреждали его и собратья по виду, и высшие силы: “Оставь гордыню”, но, похоже, бес, сыгранный Аль-Пачино в “Адвокате дьявола” не лгал. Тщеславие и есть самый любимый бесами грех человека…
Как-то в одной виртуальной дискуссии дама языческого вероисповедания совершенно серьезно обронила фразу: “Я считаю себя вправе толковать священные тексты (имелся в виду не больше и не меньше “Ветхий Завет”). По профессии я бизнес-аналитик, работаю с разными текстами, поэтому я считаю себя вправе анализировать любой текст”. Цитата окончена.
В ходе дискуссии дама иллюстрировала успехи трактовки Книги, написанной несколько тысячелетий назад. Скажем, в исполнении дамы, жена Лота очень любила Родину, поэтому не могла просто оставить Содом и Гоморру, и решила последний раз оглянуться, сказать последнее “прости”. И за эту любовь к родным едва ли не осинам она и была наказана. Далее, разумеется, следовал вывод о том, что библейский бог – злой, а вот языческие божества – самое оно.
Дама отжигала факелом не только по поводу бедной Лотовой жены. Были еще пространные рассуждения об Авраме и Саре, о том, как Аврам сутенировал свою жену в Египте (напоминаю, что Аврам называл Сару сестрой, боясь, что египтяне убьют его и заберут жену в фараоновский гарем). На каком основании был сделан вывод о сутенировании оставляю на совести отжигавшей, наверное, больная тема для дамы.
В принципе, наверное, хватит иллюстраций, попробую подумать, что же все-таки толкает человека на такой запредельный шаг, как самостоятельная трактовка древних священных текстов.
А вот тут отправляю к первому абзацу рассуждения. Тщеславие – вот что.
Древнейшая притча, приписываемая Сократу. Мудрец гулял по берегу с учеником. Юноша спросил учителя: “Наставник, почему Вы всегда говорите, что ничего не знаете?” Учитель молча нарисовал на песке палочкой два круга. Большой и маленький. Указав на маленький, он сказал ученику: “Вот два круга – это мы с тобой, а остальной песок – это неизвестное. Твой круг имеет маленький диаметр, и его граница с неизвестным коротка. Мой круг – имеет большой диаметр, и его граница с неизвестным велика. Чем глубже ты проникаешь в неизвестное, тем меньшими оказываются твои знания”.
Мудрец был прав: чем больше человек познает, тем больше он понимает несовершество своего разума, тем меньше гордыни испытывает по его поводу. Чем уже граница с неизвестным, тем больше человек склонен считать, что овладел всеми знаниями. И тем более склонен рассуждать и делать выводы, не трудясь порефлексировать по поводу того, а с каких, собственно знаний, вдруг эти рассуждения возникли.
Та дама, считавшая основанием для анализа Библии наличие экономического образования, существует в скафандре собственного тщеславия, которое предохраняет ее от воздуха познания и сомнения в себе, этих двух составляющих, которые необходимы любому человеку, который не хочет выпасть из золотого сечения и воздвигнуть себе прижизненный памятник светоча истины. Все то же тщеславие заставляет человека выдвигать себя в центр мира, создавая эдакую миниантропоцентрическую модель мира, где главный антропос, он-любимый, является и главным оценщиком действительности, главным критерием, точкой фокусировки, которая и становится образцовой для любой оценки. “Я бизнес-аналитик, а значит, право имею”… И что с того, что вообще-то для того, чтобы анализировать нечто, неплохо было бы для начала овладеть языком оригинала, языком перевода, на который был переведен оригинал, а потом еще языком перевода перевода, на основании которого, собственно, и делался анализ русского текста Библии. Но поскольку и с древне-еврейским, и с арамейским, и с греческим, и со старославянским у анализаторов явные нелады, то этот факт оставляется даже не в пределах бокового зрения, а выкидывается на помойку за ненадобностью. Ведь есть же главное – диплом о высшем экономическом образовании.
Туда же на помойку выбрасывается полное отсутствие исторических знаний. Как жили, в каких условиях древние евреи и другие народы тогдашнего мира, какие у них были обычаи и законы, с кем они дружили, а с кем – воевали, каковы были особенности климата и географии или особенности мировосприятия человека – все это является несущественным для анализаторов.
На той же помойке оказываются знания о текстологии и об особенностях Библии как памятника литературы. То, что на Библию при анализе нужно смотреть еще и как на ЛИТЕРАТУРНОЕ произведение со своими стилистическими приемами, с особенностями подачи материала в зависимости от того, каков стиль той или иной книги, когда она писалась и кем – этот факт тоже является сброшенным “с парохода современности”.
В общем, все те киловатт-часы времени и энергии, которые затрачивали на изучение материала те, кто писали комментарии к Библии, оказываются совершенно не нужными. Главное – чувствовать в себе уверенность, и дело в кармане. Трактовать можно любой текст – от законов Хаммурапи до Кумранских свитков.
Сейчас я с подачи подруги читаю замечательный комментарий к Ветхому Завету, написанный В.Сорокиным, человеком энциклопедической образованности и – что еще более важно – замечательным популяризатором. Потому что комментарий у него вышел еще и увлекательным, лишенным научной тяжеловесности и обилия терминов, которые могут испугать человека ненаучного, только начинающего заниматься чтением богословских работ. Собственно, чтение этой работы и напомнило мне дискуссию с высокоученым бизнес-аналитиком, выдвигавшей теории о любви жены Лота к родине.
Казалось бы – ну каждый имеет право на собственное мнение, почему же язвить по этому поводу? Но это право, основанное на тщеславии и полном нежелании усомниться в себе, ведет человека к очень нехорошим последствиям. В частности – в объятия ведоманов с их еще более запредельными глупостями, которые, играя на том же человеческом тщеславии (ах, ну как же, убежденность в происхождении от доблестных ариев кого хочешь заразит мегаломанией, а когда в анамнезе и так стоит нерукотворный памятник себе как светочу истину, то дело может стать очень печальным).
Все же есть великий смысл в том, ЧТО стоит в центре человеческой духовной и мыслительной деятельности. Если вера, Бог, единственная истина, которая не подлежит сомнению, то это дает человеку шанс сомневаться во всем остальном, в том числе, и в самом себе. В своей монополии на истину, в своей непогрешимости и праве оценивать то, о чем он представления не имеет. Если же место веры остается вакантным, то в центр (а ведь в центре все равно что-то должно быть) человек так часто водружает сам себя. Последствия этого – увы – слишком очевидны. Тщеславие от такой антропоцентричности расветает в такие соцветия, что человек теряет способность критического взгляда на мир и самого себя. Взгляд вовне и внутрь себя сквозь призму собственного Я со всеми его заблуждениями, чужими мнениями, самостоятельно найденными авторитетами, чье приятие или неприятие зависит исключительно от его, этого Я настроения, в конце концов делает человека игралищем всякого, кто имеет власть над этой самой главной педалькой тщеславия. Ведоманы ли это вместе с их теориями великой расы ариев, нацисты с их теориями о сверхрасе и недочеловеках, политики с их “Вперед за победу… (подставляется любая идея)”, модельеры или селебрити, призывающие к покупке и ношению чего-нибудь, да кого угодно, кто мастерски отпедалирует этот самый любимый бесами грех.
“Чем я хуже?”, – раздается ключевой вопрос и пошла плясать губерния. Какое уж тут смирение, какое сомнение в себе… Разве центр собственной вселенной может сомневаться в самом себе? Тем более, что граница с неизвестным настолько мала, что круг своих знаний кажется таким широким…