Очень осторожно пишу эти строки, потому что вполне подозреваю, что могу ошибаться и быть неправой. Но пока склонна думать именно так.
Встреча с живописью старых мастеров в подлиннике поразила меня так, как я еще никогда не была поражена живописью. Уже очень давно я задаюсь себе вопросом: почему сейчас так не пишут? Почему сейчас так много абстракционизма и прочих -измов, но ни один из современных художников не способен нарисовать руку женщины так, как Рембрандт или Рубенс?
Несколько художников, пишущих в абстрактной манере, с жаром доказывали мне, что сначала художник должен научиться рисовать “правильно”, то есть провести часы в зарисовках натурщиков, и лишь потом он начинает выражать себя в абстрактных полотнах.
Я совершенно четко осознаю, что меня можно разложить на составляющие после того, что я сейчас напишу. Но я это напишу, даже если после этого меня сравнят с Никитой Хрущевым. У меня есть оправдание – я не посылаю бульдозеров и вообще не склонна призывать уничтожать абстрактную живопись. Но и мнение свое хочу выразить открыто.
Так вот: если живопись – выражение души художника, выражение его мастерства, то я сильно подозреваю, что наносящие абстрактные мазки на холст и склонные видеть в этом равную ценность тому, что делали Рафаэль или Боттичелли, Моне или Иванов, либо обманывают себя, либо обманывают нас, которые сами обманываться рады. А может – и то, и другое.
Можно сколько угодно поводить под “Черный квадрат” философскую базу, но это было и останется для меня, повторяю – для меня лично! – огромным обманом измельчавшего душой человечества. Я уже думала – не помешала ли развитию живопись фотография. И теперь утверждаю, что нет, не помешала. Потому что живопись и фотография – они о разном. Фото – это застывший момент, а живопись – застывшая вечность. Живопись и фотография пересекаются лишь в системе временных координат, но никак не пространственных или многомерном мире духовности. Потому что даже если фотограф придет и заснимет тот же пейзаж, который нарисовал художник, – фото и картина действительно не будут конкурентами друг другу. Это я увидела в галерее – где дрезденские художники рисовали те места, которые много раз сфотографированы и профессионалами, и даже любителями вроде нас. То, что я увидела, толкнуло меня к эти мыслям. Знакомые места представали в совершенно ином свете – на холсте были изображены Дворцовая церковь или Церковь Жен Христовых, Каналетто или Старый Рынок… Но это были не мгновения, которые выхватывает объектив фотокамеры и запечатлевает на пленке. На картинах была временная протяженность, это был Дрезден, который стал вечным, пусть время изменило многое, пусть старые здания были разрушены или снесены, пусть кареты сменили автомобили, а кринолины – джинсы. Но это Каналетто и этот Старый Рынок не исчезли – они остались в вечности.
Так что фотография совершенно не конкурирует с живописью – они о разном и для разного.
Так что же мешает художникам учиться писать так, как старые мастера? Искать новые рецепты красок и новые формы перенесения людей или пейзажей в координаты вечности? Почему в вечность попадают черные квадраты или геометрические фигуры, пусть и расположенные с композиционной грамотностью? Почему мы заполняем вечность суррогатами, не пытаясь найти что-то, что было бы символом глубины души и прекрасного умения мастера? Наверное, дело в том, что глубина души и мастерство более не ценятся там, где царит фальшь и культ искуственного. Зачем учиться годами, корпеть над секретом красок, света и анатомических нюансов, если можно наляпать на холст краски и провозгласить это выражением тонких душевных метаний? А скучающая публика просто скушает это – а если повезет, то отвалит много-много цветных бумажечек, на которые можно купить почти весь мир?
Я очень надеюсь, что эти мои мысли будут опровергнуты опытом. Что я еще увижу великое в работах современных художников. Что у меня получится написать о своих слезах, скатившихся не у Сикстинской Мадонны, а у полотна моего современника.
Поживем – увидим…