Читающие меня много лет (давеча мисс Адамс спросила, сколько лет я блогерствую – выяснилось, что 11) уже успели неплохо изучить мою биографию, поэтому то, что я буду тут писать, частично не является такой уж новостью.
Мисс Адамс вообще стала задавать много вопросов о прошлом – поэтому вспоминать свои юношеские года мне приходится в два раза чаще, чем обычно… Так вот, пересмотрев достижения пубертатного периода, я выяснила, что была ну прямо чудовищем. Не просто плохой девочкой, а очень плохой девочкой.
В 11 классе моих родителей вызывали в школу три раза. Ребята, вдумайтесь – родителей одиннадцатиклассницы вызывают в школу. И не потому, что девушка – жертва. Девушка – хулиганка. На разборки мама всегда отправляла папу – он у нас был дипломатом, которого обожали училки в пиджаках, сам учитель, он надевал на себя самую спокойную из своих масок и шел выслушивать, что я вытворила на этот раз.
Надо сказать, ничего ужасающего и уносящего разум за пределы возможного там не было. Два раза касались моего безобразного поведения (причем я смеялась, а не хулиганила), а вот третий – был фееричен по замыслу, тем более, что я узнала всю интригу уже будучи в Канаде. Мы с мамой как-то запустились в плаванье по волнам памяти и она мне поведала, что, оказывается, по версии исторички (дамы молодой, поражавшей наше воображение белоснежными лифчиками модели “анжелика” под шифоновыми блузками, и в особенной антипатии ко мне не замеченной), я в компании двух закадычных корешей колола задницы одноклассников иголками из-под шприцов (Так!!!) Я же достоверно помню тот день и знаю, что кореша просто ткнули мне на уроке пальцы в ребра, я от неожиданности заорала на весь класс, а потом мы стали ржать как ненормальные… Что тоже не есть хорошо – однако совпадает с версией исторички исключительно в предлогах и ни в одном существительном-глаголе.
Весь цимес ситуации в том, что тридцать лет я ни сном, ни духом не знала о том, что историчка наплела папе – и только случайно выяснила у мамы, как все было (кстати, я бы никогда не пошла колоть кому-либо задницу, потому что классе во втором какой-то имбецил пошутил таким образом со мной и потом пришлось лечить воспаление, так что подобные шуточки – это явно не ко мне).
В общем, ребята, репутация у меня в школе была – из серии “Пираты свердловского ставка, капитан “Черной жемчужины”.
Более того, версию о том, что я стану шалавой и сгину в каком-нибудь шалмане, озвучивали мне не один и не два учителя. Особенно старалась училка по этике и психологии семейной жизни, чья дочурка таскалась направо и налево, а шалавой почему-то назначили меня, к тому времени давно прочитавшую брошюру о пьянстве и венерических болезнях и искавшую шанкры на губе после невинного поцелуя с мальчиком.
Историю с назначением меня главной валютной проституткой города Свердловска вы уже читали – поэтому родители, которым я по гроб жизни буду благодарна за их чувство юмора по отношению ко всем пророчествам о моем бытии, – уже просто ржали, изгаляясь в остроумии по поводу моей клиентуры, провожая меня в Москву на очередной сеанс проституции в институте философии РАН, где, собственно, я и зарабатывала “валюту на красивую жизнь”.
Ну то есть только сейчас, прицельно и системно оглядываясь назад, я вдруг поняла, что всю жизнь была “плохой девочкой” в глазах окружающих (исключение, разумеется, составляли семья и друзья). В глазах остальных – пробы было ставить некуда, а будущее мое было окрашено в самые лиловые тона разврата и гибели во цвете лет от какой-нибудь вичухи или ножа сутенера. И это – все о девице с полями фиалок в голове, филологической припи….ю касательно половых отношений в общем и судьбе Сонечки Мармеладовой в частности.
И теперь я понимаю, почему “хорошие девочки” в белых фартучках, с прямыми проборами гладко заплетенных кос, прилежно сидящие над учебниками, вызывали у меня идиосинкразию – потому что за умиляющимися училками, млеющими родительницами родительских комитетов, гордыми мамами и общим ореолом святости и хорошести, в почти ста процентах проглядывал тот самый тихий омут с тысячей чертей. Я знаю одну хорошую девочку, начавшую трахаться в 14 лет с матерым зечищем в наколках без живого места на теле. Другая хорошая девочка садилась на мотоциклы самых отъявленных пэтэушников и срывалась с дискотеки в неведомые ночные дали, чтобы потом срочно абортироваться в 10 классе. Третья хорошая девочка провернула такую интригу по уводу парня у подруги, что всему семейству Медичи ей надо было ноги мыть и ту воду пить.
А вот плохие девочки – очень часто оказывались не такими плохими, как о них было принято думать. И бытие в их числе – даже не полностью осознанное – преподало мне важнейший урок. Никому и ничего не надо доказывать – это очень сильно облегчает жизнь. Сдохну под забором шалмана? Отлично, дорогие мои учителя. Зато мне было очень весело стать их преподавателем на курсах повышения квалификации и созерцать, как они выясняют мое отчество. Именно весело – потому что ни секунды мне не хотелось напоминать: “а видите, вот оно как, Клары Михалны”; и уж тем более я не держала обиды, как-то не получилось у меня обижаться на этих замотанных жизнью и работой в шахтерском городе теток. Меня безумно забавляет до сих пор общаться с тем человеком, который когда-то выпустил сплетню о моей валютной проституции, я с ним предельно мила и весела, он называет меня “Иришенькой” и не знает, что я знаю… И это не потому, что я вся из себя душевно прекрасная – ну конечно, знающие меня близко щас все хором ухмыльнулись. А просто потому, что быть среди “отъявленных” не так уж плохо – это воспитывает характер.
Так что, дорогие мои родители подростков, поверьте, не обязательно из вашего хулиганистого чада вырастет монстр – мы как взрослые очень хорошо знаем цену общественному мнению.
Быть “плохой девочкой” – на самом деле имеет один неоспоримый плюс. Ты очень рано учишься оценивать себя трезво и максимально непредвзято. Тебя называют “шалавой” при твоей девственности? Тебя считают проституткой, пока ты учишься на “отлично” и пашешь переводчиком-референтом, обрабатывая по десять толстых книг за полгода? Но ты-то знаешь себе цену – и понимаешь, какова она на самом деле. И особенно ценишь своих близких, которые тоже видят тебя незамутненными чужими пророчествами глазами.
Я готова сто тысяч раз повторять, насколько я благодарна своим родителям за то, что они не верили в мою “отъявленность” и отстаивали меня перед всеми обвинителями, ни словом не обмолвившись об узнанных “чудовищных преступлениях”. Что у них находились душевные силы смеяться над сплетнями, а не верить в них и расчленять и урывать меня по их поводу. Я благодарна своим подругам, которые чихать хотели на “мнения” – и видели меня такой, какая я есть. Им было по фиг – потому что они любили меня такой, какая я есть, а не такой, какая бы понравилась “носителям мнений”. Это действительно огромный плюс – жить вне сферы завышенных ожиданий и всеобщего преклонения перед “хорошестью”.
И самое главное, ребята, – “отъявленность” дает тебе возможность самому судить о человеке, а не доверять словам о нем. И знаете, что? Самые большие кредиты доверия людям дают как раз те самые “отъявленные”. Потому что когда-то хорошее рассмотрели и в них. А принцип “передай добро дальше” – наверное один из тех столпов, на которых мы еще держимся…