Грустные размышления о вреде правды…

“Красную или синюю”, – без тени улыбки вопрошал Морфеус настороженного Нео. – «Выберешь синюю таблетку – и все останется по-прежнему. Выберешь красную таблетку – и я покажу тебе, Нео, как глубока эта кроличья нора».

Сайфер ведь тоже сначала выбрал красную… И что из этого вышло потом?

Так получилось, что я слишком поздно, после тридцати, нечала задумываться о жизни и человеке. Полезшие вслед за первыми серьезными мыслями зубы мудрости наглядно продемонстрировали, что мудрость просто так не дается. За нее надо платить болью, а иногда и кровью, в моем случае присутствовало и первое, и второе, и челюстно-лицевая хирургия, где и закончились мои стоматологическо-философские страдания, положила конец отекам, бессонным ночам и борьбой с соблазном выпить еще немножко обезболивающего на ночь.

Надеюсь, крови для оплаты более не потребуется, а вот с болью – сомневаюсь. Во всяком случае, душевной..

Проходя по пути добросовестных заблуждений французских энциклопедистов, я искренне считала, что человеческий разум может избавить мир от множества бед. Помнится, Расин и Вольтер полагали, что как только больше четверти французов научатся читать, Франция вступит в период всеобщего благоденствия. Энциклопедисты заразили этими идеями российское дворянство, ну а дальнейшую историю этих идей рассказывать не нужно – все знают ее плоды. Плоды Просвещения…

Но прежде, чем я узнала об этих подробностях (ну да, некоторые узнают о них немного позже, и я в их числе) – я честно думала точно так же… Мне казалось, что Сайфер, требующий возврата в Матрицу в роли кого-то богатого и знаменитого, просто подл и глуп, причем глупость вменялась Сайферу в бОльшее преступление, чем даже подлость. И вообще, – продолжала я выстраивать логическую цепь, – Сайфер лишь персонаж фильма, а вот люди, настоящие люди, на его месте предпочли бы свободу, а не роль батарейки, существующей разумом в вымышленном виртуальном пространстве. Подобные идеи довольно долго курсировали по моим извилинам, ровно до тех пор, пока практика довольно жестоко не разрушила все эти игры разума.

Практика, то есть разговоры и наблюдения за людьми, показала, что теоретические упражнения не имеют ничего общего с действительностью.

Первый опечаливший меня вывод заключается в том, что лишь единицы людей способны критически и независимо мыслить. Эту прописную истину я вроде бы знала и раньше, но все больше уподоблялась энциклопедистам, впрочем, с одним отличием: те расчитывали на грамотность, а я – на доступность высшего образования. Фундамент заблуждений зиждился на том, что высшая школа учит людей мыслить, то есть делать выводы на основе неких наблюдений или размышлений, приобретенных свободно и по собственному желанию. Как бы не так… Высшая школа дает человеку диплом о высшем образовании. И учит того, у кого заложены навыки критического самостоятельного мышления, мыслить. Остальных в/ш учит профессии и дает некий багаж знаний, вкладываемых едва ли не квадратно-гнездовым методом.
Озабоченность способностью мыслить не лежит в сфере ее компетенции, что, в общем-то и не удивительно.

Кроме того, сам образ мышления – чаще всего этими квадратно-гнездовыми паттернами (от английского слова “pattern” – образец, рисунок, шаблон), вложенными кем угодно – от школьной Мариванны до общегосударственных или коммерческих телеканалов, гламурного чтива или авторитетного источника на дворовой лавке… Вот ядрышко, к которому пришлось подбираться так долго…
Пробить эту броню не просто сложно, а практически невозможно. Потому что как только броня дает трещину от банальнейших логических вопросов, брешь, как в романе “Туманность Андромеды”, где спиралодиск, разрезанный бойкими космонавтами, запаял пробоину чем-то ярко-расплавленным и гибельным для всего окружающего… так вот, эта пробивающаяся брешь моментально запаивается такими же яркими и гибельными для отношений эмоциями.

“Кругом враги, все только и ждут, когда мы оступимся”, – серьезно и без тени сомнения вещала малознакомая барышня про жизнь в одном государстве; и барышню при всем желании не признаешь маловменяемой. Нормальная, совершенно адекватная барышня, обремененная высшим образованием и счастливым замужеством. “Где враги и каков их список”, – задала я барышне незатейливый и вполне ожидаемый вопрос. То, что последовало за этим, было довольно неожиданным. Барышня слетела с катушек и через пару реплик, содержащих просьбу все же огласить список врагов, объявила, что я говорю с ней на уровне детского сада и дразню ее.

И если бы эта барышня была одна в круге моих реальных и виртуальных знакомых, я бы никогда не писала этих строк.

Количество таких барышень и кавалеров неутешительно. И не важно, касается ли дело жизни в одной отдельно взятой стране, причем произвольно взятой на карте, потому что на самом деле куда ни ткни, везде найдутся те, кто вещает о внешних ли, внутренних ли врагах, которые не дают развернуться и жить… а недавние практические упражнения доказали мне всю глупость иллюзий о том, что сила разума пробудит этих людей к тому, чтобы осознать, понять и отказаться от таких опасных и скользких идей, от которых один шаг к коричневой заразе, которая очень нелегко уходит прочь… Либо речь идет о предрассудках по поводу гендерных особенностей, то есть особенностей, характерных для определенного пола, мужского или женского. “Все мужики – подлецы и развратники”, – твердят ничтоже сумняшеся дамы разного цвета кожи, достатка и матримониального положения. “Все бабы – предательницы, они только о тряпках и думают”, – вторят им собратья по разуму, но не полу.

О чем бы ни зашла речь, квадратно-гнездовое мышление выдает готовый шаблон, крепкий, как броня и ощеренный еще более мощным оружием – эмоциями.

Кто заполняет полости, где еще нет стальных паттернов? Лучше всего это получается у телевидения и прессы. На втором месте стоят авторитетные источники – от вуза до соседа. На третьем – некий жизненный опыт, застывший в форме этого самого паттерна. Именно этот личный опыт – самый мощный источник выплеска эмоций. Переубедить в том, что не все мужчины – козлы только на основании того, что в свидетельство о разводе стоит имя конкретного козла, испортившего жизнь (или убежавшего от жизни такой) – не просто трудно, а опасно для здоровья, физического ли, психического – не важно.

Если квадратно-гнездовому мыслителю в телевизоре сказали, что весь мир спит и видит, как бы уничтожить его родную страну, – значит, мир действительно спит и видит эти сны. Чем на самом деле занимается мир, и стоит ли вообще видеть сны про уничтожение, – этот вопрос не просто не волнует, он вообще не задается ни теперь, ни потом…

Если в телевизоре стали показывать про то, что одна нация породила из себя весь мир, то это совершенно так и есть. И уже не важно, что по этому поводу думают профессиональные историки и археологи, а уж тем более нет никакого урока в том, что подобные идеи уже существовали в другой стране не далее как в прошлом веке – и то, к чему эти идеи привели, ужаснуло мир на долгие годы и продолжает ужасать до сих пор. Вот это уже совершенно не важно, потому что есть еще одна вещь, которая чрезвычайно привлекает квадратно-гнездовое мышление.

Причастность к великому. Народу, государству (которое квадратно-гнездовое мышление убежденно считает идентичным народу и лично себе), историческому прошлому, военной машине, списку гениев и другим спискам. Причастность к великому возвышает, поднимает самого себя на пьедестал, откуда так славно созерцать окрестности и иногда поплевывать на головы проходящих мимо – ну просто из чувства собственного достоинства. При этом совершенно не важно, кто ты есть на самом деле, более того, это “на самом деле” вообще исчезает из поля зрения, заменяясь на идею самого себя, стоящего на пьедестале, касающегося главой в лаврах небесных облаков.

И горе несчастному идеалисту, обремененному собственными иллюзиями о победе света разума над тьмой квадратно-гнездового мышления, который по простоте душевной пытается протянуть руку с красной и синей таблетками. Подкапывая золотой фундамент златолаврового величия, идеалист предлагает взамен что? Идиотскую красную таблеточку и путь в кроличью нору…

Что увидишь этой норе? Что правда никогда не бывает однобокой? Что те, кого называют врагами, могут тоже быть людьми? Не демонами, нелюдями, кровавыми маньяками, разбойниками и покусителями на достоинство и честь – а людьми, способными на подлость и благородство в той же степени, что и квадратно-гнездовой мыслитель…

Что враг, долгие годы рисуемый черной, ну или хотя бы темно-коричневой краской, тоже может быть способен на добро: на то, чтобы спасти жизнь или оценить воинское мужество противника, на муки совести от взгляда на содеянное и искреннее раскаяние; что злобные враги с другим цветом кожи, которые только и мечтают, чтобы прийти и овладеть, могут быть совершенно иными, не такими, какими значатся в милом сердцу паттерне, заботливо отфоромованном теми, кому это нужно. Что иногда в архивах хранятся сведения, которые не являются клеветой и покусительством, а просто тем, что противоречит родному паттерну.

Правдой, ожидающей в глубинах кроличьей норы.
Так нужна ли эта правда? Оказывается, нет. Если человек ее не ищет сам, она не нужна. Она мешает, она пробивает и разрывает на куски милую и удобную картину мира, рисуемую с высоты постамента, заботливо возведенного и тщательно обновляемого. С которого очень опасно спуститься, потому что тогда придется стать вровень с реальной жизнью, где не перевелись еще красные таблетки, которые очень хочется запретить…

Урок, выученный мной за последний несколько месяцев таков: есть люди, которые сами ищут того, у кого красная таблетка. Есть те, кто соглашаются ее принять, но потом жалеют, возвращаясь обратно к бифштексам и собственному величию. И есть те, кому красный цвет категорически противопоказан. Бремя правды им не под силу; поднимая им виеподобные веки, ты рискуешь не просто получить шишку на лбу. Это было бы еще полбеды. Ты рискуешь стать палачом, рушащим уютный, теплый и ограниченный прочными стенами мирок и предлагающим взамен холод и тяжкий труд пробирания наощупь среди лабиринта с тупиками, пропастями и коварными подземными реками, где жизненно важен упорный труд, а в конце ждет весьма горький плод. А ведь именно таков путь сквозь кроличью нору, открываемый выбором красного вместо синего.

Уподобляясь дураку, учащемуся на своих ошибках, я добросовестно уяснила для себя эту нехитрую истину. Правда в этом мире, задуманном Богом как идеальный мир, и извращенном грехопадением, нужна очень немногим.

Она трудна и неуютна, она раскалывает пьедесталы и заставляет идти по раскаленным углям , поджигающим весь багаж иллюзий, которые пытаешься тянуть с собой.

Мне было безумно трудно и горько узнать о том, что СССР мог опередить гитлеровскую Германию и стать поработителем мира. Преклоняясь перед подвигом наших солдат и мирных жителей, восхищаясь тем беспримерным героизмом, который и сейчас, через 64 года кажется немыслимым, невозможным, я с огромным трудом пытаюсь принять тот факт, что все могло бы быть иначе. Что белое вполне могло бы быть черным, опереди Сталин Гитлера – и все перевернулось бы с ног на голову…

Это не умаляет подвига тех, кто подарил нам Победу и мир… И тот, кто так думает, – тысячу раз не прав.
Это расширяет горизонт вИдения: это преподносит тяжкий для осмысления урок. Нет ничего белого или черного, иногда все дело лишь в том, кто сделал первый ход. Эта горькая правда о нас известна многие тысячелетия, но открывать ее для себя, ломать свои паттерны и квадратные гнезда – всегда тяжело, словно ты делаешь это открытие первым в мире и единственным в мире несешь этот груз.

Сколько их еще впереди – этих неоригинальных открытий? Не знаю…

Многие знания порождают многие скорби… Прошло 14 лет, прежде чем студентка, прочитавшая эти слова и не поверившая им, узнала, что в них заключена правда. Но есть еще одна правда: иногда, когда ты уже выбрал красную таблетку, вернуться назад уже невозможно. Вход в кроличью нору оказывается запечатанным и пути назад больше не будет.
И те, которые интуитивно опасаются этого путешествия – защищают свою правду. Так стОит ли им мешать?