Человек всегда жил среди мифов, можно даже сказать, что миф — первая реальность, в которой мы оказываемся с самого рождения. Детство — пора, когда пленка сознания начинает натягиваться над океаном бессознательного и человек впервые начинает осознавать себя как личность — это пора мифов. Мир еще одушевлен, наполнен живыми и говорящими предметами и существами, он не имеет начала и конца, время в нем еще не линейно, если о нем и задумываются, то только в плане того, что впереди — целая бесконечность. Дни в детстве длиннее, лето заканчивается через целый век, а получение паспорта кажется невероятным событием, до которого жить и жить.
Детство заканчивается быстро, но потребность в мифе не изживается, просто содержание мифов у взрослого меняется. Больше нет веры в фей и говорящие цветы, под кроватью больше не живет неведомый страшила, а в подвале нет злых волков. Вместо них возникают другие мифы, не менее стойкие и живучие. Впрочем, человечество в большом копирует малое. Миновав пору своего детства, пору погружения жизни в область мифа и полного подчинения мифу как личности, так и сообщества, вплоть до государства, человечество, войдя в эпоху зрелости цивилизации, все так же живет в мифе. Просто содержание этого мифа изменилось.
Эпоха богов и героев, драконов и сокровищ, наяд и пенатов миновала. Наступила эпоха летающих тарелок, детей индиго, террористов и руководителей могучих держав. Казалось бы, что между ними общего? На первый взгляд, ничего. Но кроме первого взгляда существует еще второй и третий. Итак: что же мы имеем на эти последующие взгляды.
Архетипические образы (образы, которые являются общими для человека, не важно, какой он культуры и национальности ), о которых писал Юнг, можно свести к нескольким мотивам. Скажем, есть архетип матери, то есть имеется в виду не мать конкретного человека, а архетип, символ матери, который общий для людей любого времени и страны. То же касается архетипа отца. Или архетипа героя, героя вообще, а не Ахилла, Гайаваты, Фа Мулань или Александра Матросова. Или архетип чудовища, угрожающего герою.
Грубо говоря, архетипы — это общие для всех людей символы, врожденные, важно уяснить, изначально существующие в сознании, до того, как это сознание начнет “осознаваться” человеком. Архетипы выходят на поверхность, то есть из тьмы бессознательного к свету сознания через сновидения, фантазии, мифологию и сказки людей. Именно поэтому изначальные древние верования и мифы людей очень схожи.
С развитием человек изменяет «наполненность» архетипа. Скажем, архетип дракона, существа, угрожающего герою, может быть представлен в бессознательном людей как собственно драконом, а может существовать в виде серого волка. А может — в виде страшной Сциллы. А может — если цивилизация уже развилась — в виде ужасного железного чудовища, танка. Или чуждого космического корабля, неведомого железного дракона, прилетевшего из космоса. Не важен «аватар», важна суть архетипа. Архетип всезнающего старца, колдуна, может представать в виде слепого Тиресия или вполне реально существовавшего Леонардо да Винчи, образ которого просто послужил «аватаром» для архетипического представления.
Юнг в работах, написанных незадолго до смерти, писал о том, что феномен НЛО следует рассматривать не как феномен реальных визитов из космоса зеленых человечков, а как феномен нового витка мифотворчества человечества. Первые сообщения об НЛО относятся к послевоенным годам, времени когда мир переживал очередной крах и переход к совершенно новому состоянию. Старые мифы больше не имели власти над психикой, а эпоха стремительных научных открытий все больше и больше наступала на старые представления, которые и служили в некоторой степени фундаментом для мифологической реальности народов. Великий миф немецкого народа был растоптан — миф о белокурой бестии, избранном народе, обреченном властвовать над миром. Зато в это же время зарождался подобный миф в сознании другого народа — народа-победителя, плоды этого мифа откушивают нефтяные государства вроде Ирака в наше время. Зарождение этого же мифа имеет место быть в реальности одной шестой части суши; и лет через десять, если мы еще будем живы, поглядим, чем обернется развитие этого мифа в сознании другого народа, тоже считающего себя избранным – и очень давно.
Но вернемся к послевоенному времени. Старые мифы агонизировали и человечество отчаянно нуждалось в новых. После эпохи крушений надежд на архетип героев своего времени, принявших вид невысоких, невзрачных человеков вроде Адольфа Гитлера или Иосифа Сталина, Муссолини или Тито, человечество отчаянно пыталось найти новых героев. Среди людей они уже не могли быть найдены и герой-мессия обнаружился там, куда человек издавна обращал свой взор: в небе. Поскольку крушение мифа было тотальным, оно затронуло и религиозные чувства (прошу сразу обратить внимание, что в этом размышлизме под мифом понимается не область фантазий, верований человека или сказок, а некая реальность, в которой человек существует на уровне бессознательного). Люди, которые отошли от матери-церкви в период между двумя мировыми войнами, не могли найти успокоение в ее лоне. Не потому, что не хотели, а просто не знали, как туда вернуться. Критический разум во многом повредил способность к вере, а поскольку без веры человек существовать все равно не может, то в духовном плане ситуация складывалась действительно отчаянная. И коллективное бессознательное людей стало искать способ сохранить психическое равновесие в творчестве нового мифа, где человек нашел бы успокоение и долгожданный покой. Новый миф пришел также с неба, но не в форме нового божества, выдуманного человеком, а в виде неких высокоразвитых братьев по разуму, которые призваны спасти запутавшихся землян от всевозможных катастроф, которые наваливались и продолжают наваливаться на человечество со всех сторон.
Не буду подробно пересказывать работу Юнга, лишь обозначила основные идеи — что появление НЛО стало очередным витком человеческого мифотворчества, призванного привести в порядок человеческие души в сложнейший послевоенный период крушения старых мифов.
Эпоха Юнга — это эпоха, когда психология еще только развивалась, и о ее роли в управлении человеком только догадывались. По старой доброй традиции великое открытие взяли на вооружение в самом прямом смысле. Относительно недавно власть предержащие поняли, что оружие — это не только самолеты и танки. Способность управлять теми, кто управляет машинами, – это гораздо более мощное оружие, чем само оружие. Эпоха спонтанного человеческого мифотворчества, как мне кажется, закончилась эпохой НЛО. Больше человечество мифов самостоятельно не творило — его направляли и подталкивали к тому, чтобы архетипы приобретали те формы и виды, которые выгодны для управления. Прежде, чем продолжить, скажу, что все написанное, — это мои догадки и мысли, я вполне допускаю возможность ошибки, так что готова выслушать все доводы против, более того, буду рада этому.
Миф НЛО более не нужен — потому и не снимаются больше фантастические фильмы, а если и снимаются, то не великими режиссерами нашего времени. Последние знаменательные киноработы связаны с угрозой, связанной с космосом, а не со спасением. Все эти Чужие и Хищники, кометы и астероиды, грозный чужой разум, планирующий уничтожить Землю из чистой любви к деструкции, — вот что являлось содержанием почти всех более или менее зрелищных фильмов последних лет 20 века.
Направляемое мифотворчество обратилось к человеку. «Герои среди нас» – и фильмы о многочисленных тайных организациях, шпионах и агентах, фантастических человекопауках и бессмертных горцах начали ткать образы, в которые выливались архетипы людей. «И враги среди нас» – они, конечно, уроды, вроде Фредди Крюгера или Джокера, злого Терминатора или Доктора Зло, но все равно это люди или почти люди. И когда архетипы нашли «своих героев», началось новая игра в управление массами. Поскольку и зло и добро представлено людьми, то на самом деле помощи ждать неоткуда. Никакие сверхъестественные существа, ни боги, ни инопланетяне не прилетят и не спасут. И зло творят вполне себе человеческие существа, не бездушный космос или природа, не сверхъестественные воплощения этого самого зла. Все крутится вокруг человека — все начинается и заканчивается им. Прежнее воплощение зла, мировой коммунизм, был человеческим образованием. Новое воплощение зла — международный терроризм, тоже ария из той же оперы. И борцы с международным терроризмом, герои нового времени — суровые представители большой семерки, восьмерки или двадцатки — тоже люди. Миф складывается и матереет, глаза человеческие более не обращены в небо или даже в самое себя. Все крутится в области физического мира и повседневной человеческой жизни. «обогащенные» просмотром телеящика люди в опаской выходят из дома, ожидая бомбы от террориста или похищения от маньяка (еще одного воплощения зла, которое обладает теми же чертами, что и террорист: он вездесущ, вненационален, не похож на злыдня внешне и творит совершенно кошмарные вещи с легкостью ребенка, отрывающего крылышки мухам). Мощный архетип чудовища-дракона в своем новом воплощении подпитывается СМИ и кинопромышленностью, человек более не чувствует себя спокойным. Террористы и маньяки везде, они камуфлируются под простых учителей русского языка и строителей высотных домов, милиционеров или продавцов канцтоваров.
А не менее мощный архетип героя представлен фигурами правителей и премьеров, обещающих освободить народ от проявлений зла любыми доступными средствами: от сбрасывания на головы ракет до утопления в нужнике.
И как во всяком мифе, не важно, существуют ли в реальном мире «аватары» архетипа, террористы, тайные организации, инопланетяне или астероиды. Главное, что в психике человека образ создан, энергия для его развития поступает, повседневная жизнь определяется влияниями этих архетипов — а значит, цель управления достигается. Что, собственно, и требовалось по ходу работы.
Что из этого вырисовывается? Трудно сказать, наверное, полное заземление и управляемость вырисовывается. Концентрация на узком человеческом мирке, материальном и раскладываемом по полочкам, сколоченным редакциями Vanity Fair или Harper Bazaar по заказу новых супергероев.
Чтобы понять, что происходит с людьми, нужно быть психологом, чтобы иметь доступ к человеческому материалу, к снам и фантазиям, нужно иметь ум философа и способность делать прогнозы. У меня есть наблюдения за людьми и кое-какие мысли, поэтому я только могу констатировать факт: смену мифа. Последствия этой смены нам еще предстоит увидеть и осмыслить.