Впервые эта книгу я увидела, когда мне было лет 14. Вернее, тогда это была не книга, а напечатанные в журнале “Юность” перестроечной поры главы из нее. Перед текстом красовалась фотография симпатичной женщины с прической 30 годов.
Помню, текст я читать начала, но быстро бросила – все, о чем рассказывалось, было совершенно чуждым малохольному подростку, который был без ума от Саймака и Азимова.
Второе столкновение произошло три года назад. Это был шок – ничем другим свое состояние назвать не могу. Ведь к этому времени я уже много читала о том страшном времени – но все равно, “Крутой маршрут” стоит особняком.
Да, был уже читан Варлам Шаламов, чьи короткие рассказы повергают в ощущение, что вот именно сейчас ты если не телом, то душой попал в ад и проходишь по его кругам, которые не могли придумать ни Данте, ни Мильтон. Уже был пролистан Солженицын (к сожалению, я не смогла полюбить этого автора). Уже были читаны воспоминания священников и монашествующих, прошедших через лагеря.
Но дар слова Гинзбург – особый дар. У Евгении Семеновны не только дар повествователя, у нее дар острого наблюдателя и еще – дар интуиции. Все это вместе дает совершенно уникальный текст: она не просто рассказывает о людях, встреченных ею, она в нескольких словах дает описание внешности, внутренности и охватывает всю жизнь этих людей, от прошлого, до будущего. Вы знаете, наверное, не побоюсь этого сравнения, но такое мастерство описания несколькими словами (строфами) целых пластов жизни я встречала только у Ахматовой. И кстати, стихи Евгении Гинзбург – это очень хорошие стихи. Уж насколько я трудно проникаюсь поэзией – но тут проняло.
Вы шаг за шагом, от убийства Кирова, ареста, одиночки, этапов до Колымы – и до реабилитации в 55 году, пройдете вместе с автором по его крутому маршруту. Что меня еще поразило в этой книге – в ней совершенно четко есть автор, повествование ведется от первого лица. НО! Нет того выпячивания, акцентирования на собственных страданиях “ах, посмотрите, как мне было плохо, как я помирала от мук”. Евгения Семеновна пережила совершенно чудовищные вещи: но наряду со своими мытарствами она описывает судьбы стольких людей, которым было еще хуже, еще страшнее, что становится понятным, что автору важно донести до нас не собственные опыт страданий, а опыт страданий народа – и каждой его частички.
Вы прочтете о том, до каких глубин мог пасть человек – и до каких высот подняться, иногда, один и тот же человек, вот что парадоксально (!!!). Вы увидите, насколько бесчеловечной была власть – и прочитавший эту книгу, проживший ее сердцем, больше никогда не сможет глубокомысленно изрекать: “Ну, не все же было так плохо”. Все было ужасно – и если люди выживали в этом аду, то только потому, что система была чудовищем, но люди, ее составлявшие, иногда не утрачивали какую-то искру в сердце, которая помогала им услышать голос добра.
Будьте готовы к тому, что плакать вам придется не единожды, если сердце еще способно переживать чужую боль. Потому что читать о младенцах, рожденных в лагерях и ставшими з/к еще до рождения, о матерях, которые переживали смерти этих детей от диспепсии, о людях, которые были способны любить в условиях этого ада (именно любить, а не блудить), о мере страданий людей – невозможно. Сердце много раз готово просто разорваться на куски – и слезы будут единственным выходом. Выпустить этот ужас, не дать ему раскровить душу до ошметьев…
Как же они все это переживали? До сих пор не могу понять…
Это автор книги Евгения Гинзбург, ее супруг Антон Вальтер (история их лагерной любви рассказана очень пронзительно), сын Евгении Семеновны Василий Аксенов (недавно умерший российский писатель) и приемная дочь Антонина.
Обязательно прочитайте эту книгу – не только чтобы раз и навсегда избавиться от многих иллюзий по поводу режима, но и чтобы увидеть много НАСТОЯЩЕГО. Не только злодейство – но и свет, добро…
Да, очень сильная книга. Потрясающе написано.
Кстати, а Солоневича “Россия в концлагере” – ты читала? я была в таком шоке…
Пошла качать, Аленка, спасибо за пинок! 🙂
На уровне Шаламова????
Ольга, Шаламов пишет скупыми мазками, Гинзбург – более объемными. Но по литературной одаренности, если вообще можно применять это слово к пишущим такие страшные вещи – да. У Гинзбург дар того же уровня, как у Шаламова.
Глупый был вопрос.)))) Не смогла передать смысла. Да и сейчас сложно. Просто Шаламов меня, в свое время, настолько потряс, что после его книг я не смогла читать других авторов (того же Солженицына)А читала Шаламова я еще в школе (мой учитель литературы был экспериментатором, и мы никогда не шли по школьной программе, он открывал для нас таких авторов, о которых многие и не слышали, за что я сейчас ему безумно благодарна. Как ни странно, три дня назад хотела взять у мамы книгу Шаламова (при отъезде – забыла ее забрать(((( , чтобы сесть и перечитать. Отсюда, в чем-то, и родился вопрос.
Я Солженицына раньше прочла, чем Шаламова. И, честно говоря, не вижу большого смысла их сравнивать. Потому что – по какому критерию? Если именно как писателей, художников слова – то Шаламов, конечно, выше. Его рассказы – это воплощенный Ужас и Смерть, и сравнить их я могу только с “Солнцем мертвых” Шмелева. Но “Архипелаг” – это ведь и не художественное произведение, верно? а он на меня гораздо сильнее подействовал, чем шаламовские рассказы, в итоге…
Во, Алена, у меня тоже Шаламов и “Солнце мертвых” накрепко в сцепке того, что не забыть, не осмыслить нельзя, потому что один кромешный ужас мозг застилает.
А с Солженицыным – у меня дурацкая особенность есть, я любой текст оцениваю с точки зрения “литературности”, даже если он не претендует на художественность. Ну вот это и мешает Солженицына после Шаламова воспринимать… Скорее всего, это субъективное..