На часах десять вечера, только что отсмотрен фильм “Хоббит. Пустошь Снауга” и мы решили передохнуть от телевизора. Настасья впилась в атлас “Тело человека”, который мусолит уже год, периодически огорошивая меня вопросами, болела ли я чумой, или что у меня есть в наличии: предстательная железа или яичники. Муж занят вдумчивым выбором смартофона и вторый сутки просматривает бесконечные ролики про то, кто круче, Нексусы, Сони или Самсунги (мне, как знатной яблофонщице, эти метания кажутся бессмысленными, потому что круче яблофонов все равно зверей нет).
Пару дней назад исполнился ровно год с того момента, как мы переехали в новый дом, потому что у меня появилась новая работа. И накануне нового года просто хочется немного подумать о том, что же мы оставляем позади…
А позади – немногим меньше полутора лет в новой стране, на новом континенте; вторая эмиграция, вторая клиническая смерть, как выражался Ежи Лец, которая, в отличие от первой – уже не так страшна, потому что уже знаешь, через что доведется пройти.
И прохождение это оказалось легче, потому что мы сразу же начали работать (муж – так вообще с четвертого дня в стране, когда еще не был преодолен физиологический временной прыжок на 9 часов). Работа помогает преодолеть естественную ломку человека, попавшего в новую среду обитания, особенно, если работа приносит удовольствие. Если бы 20 лет назад мне, высоколобой студентке иняза, важно планирующей грызть зубами гранит науки, кто-нибудь сказал, где я окажусь в 40 лет, и кем я буду работать, я бы немедленно вызвала санитаров и предупредила, что говорящий – сильно не в своем уме. Однако, если мы хотим рассмешить Господа Бога, мы будет всерьез рассказывать Ему о наших планах.
Да, мне сорок лет и я – управдом, друг человека. И что еще страньше, особенно оглядываясь назад на 20 лет, мне нравится моя работа. Да, она совершенно сумасшедшая и жильцы дали мне кличку “Ghost”, то бишь призрак, потому что в моменты авралов меня действительно можно видеть в нескольких местах одновременно 🙂 Да, мне приходится делать то, чего я всю жизнь боялась: работать с цифрами. Мистер Адамс сильно потешается над моими ежемесячными потугами свести баланс и выловить вечно расползающиеся, подобно тараканам, цифры. Да, я совмещаю работы бухгалтера, уборщика, прораба, менеджера по работе с людьми, а также психолога, врача, переводчика и культуролога. Мне приходилось оказывать первую помощь при обмороках, вытирать слезы мужчины, которого предала женщина, и слезы женщины, 24 часа назад брошенной мужем; предотвращать рукопашные, отпаивать корвалолом, объясняться с японоговорящими, китаеговорящими, сербоговорящими и Бог-весть-еще-на-каком-языке-говорящими людьми, которые не говорили по-английски; выслушивать угрозы, благодарности, жалобы, лесть и доносы… Мне приходилось работать с полицией по делам животных, попавших в беду, и кормить печеньками наглых енотов; обучать свежеприбывших в Канаду людей не дразнить скунсов и проводить 1 января на мусорнике, разгребая завалы; мне приходилось ломать стереотипы и крушить привычки – потому что Канада – это совершенно уникальная страна, а работа с людьми в Канаде – это совершенно уникальный опыт.
Это опыт проживания и работы в стране, где работает то, что провалилось с треском в Европе. Это – опыт жизни в мультикультурализме, где люди стараются оканадится, при этом иногда сохраняя свою уникальную культуру. Больше всего это удается китайцам. Китайские дети – говорят по-английски, но при этом родители делают все, чтобы ребенок сохранил язык и культуру своего народа. Меньше всего это удается европейцам. Я знаю считанных людей, которые, будучи ДЕТЬМИ, а не внуками, эмигрантов, сохранили родной язык. Итальянцы, немцы, французы, поляки – их дети не говорят на родном языке, и по-немецки за полтора года мне удалось поговорить всего три раза. Последний раз – с девочкой-немкой, которая просто стажируется в Ванкувере. Мы обе были несказанно рады нашему диалогу: она впервые заговорила на своем языке с местным жителем, а я – попрактиковалась в немецком, чтобы с удивлением обнаружить, что за полтора года молчания пока не забыла языка.
Кстати, милый нюанс: местные жители, канадцы, никогда не угадывают моей национальности. Акцент дает им предположить все, что угодно, только не мою русскость. Чаще всего меня принимают за ирландку или скандинавку (так!).
Но вернемся к мультикультурализму. Нет, Канада – это не рай на земле, где китаец обнимает индуса, и все вместе обнимаются с русскими. Увы – терки есть, их не может не быть там, где на одном пятачке земли собрались люди-представители народов с тысячелетними разницами в культуре и менталитете. Трение при этом неизбежно – но при этом люди не кучкуются в своих собственных гетто (хотя предпочтения в поселении в том или ином городе есть). Люди стараются сосуществовать вместе и находить какие-то точки соприкосновения. Потому что иначе – никак нельзя.
За год жизни в этом обществе – многое узнаешь о разных культурах. Скажем, китайцы достаточно насторожены к европейцам, не очень-то и допускают их в свое общество. Но если они видят, что человек много и качественно, без булды, работает, они начинают его очень уважать. Труд (любой) – весьма почетен для китайца, с тружеником не грех задружить ребенка, ребенок труженика не может научить плохому. Японцы – очень трепетно относятся к церемониям и иерархии. При общении с ними очень важно усвоить правила поклонов: кто, как низко и кому должен поклониться. Если японец дарит подарок, тем самым он очень вас обязывает. Если он дарит подарок после оказаной услуги – он показывает, насколько ценит то, что вы сделали. Индусы несут в себе бремя колониальных привычек. Индийский начальник, у которого в подчинении оказались белые, – это весьма сложный начальник, весьма… У итальянцев – русское чувство юмора. Смело шутите – поймут, обхохочутся, где надо, снимут любые метафоры. Если не снимут – объясните, и они еще больше будут хохотать. Поляки искренне считают Киев – польским городом, Украину – Польшей, Россию – узурпатором, и с ними лучше обходить темы истории, потому как из любого поляка тут же вылезет шляхтич и есть повод сильно посвариться по поводу того, кем и кому там был Киев.
А в общем и целом мы все – эмигранты, которые должны уживаться с друг другом, доминирующей нации нет, а значит мы все – гости, которые делят один общий дом, хозяева которого живут в резервациях. И если слово “резервация” для вас отдает душком советской пропаганды, смело бросайте этот стереотип в мусорку. Это – не огражденная колючей проволокой худшая часть страны без водопровода, канализации и окруженная свалками и пылью. Это – место, куда запрещен вход любым чужакам, если их не пригласили в гости. Это – место, где хозяева живут так, как хотят и жизнь их – не лимитирована теми законами, которые ограничивают всех пришлых. В резервациях нет законов, ограничивающих охоту или рыбалку, нет налогов, а есть триста штук льгот, там есть все, чтобы хозяева этой земли чувствовали себя комфортно. Надо сказать – им там действительно хорошо, много лучше, чем всем тем, кто живет и работает в Канаде после эмиграции. Можно сказать, резервация – это филиал Эдема, огражденного сада, спроектированного для коренных жителей Канады.
Ну вот, на часах – одиннадцать часов. За время написания статьи Анастасия успела спросить папу, был ли он знаком с больными рахитом, а меня – пребывала ли она на солнце в младенческом возрасте, что провоцирует развитие рака кожи. Успокоенная тем, что не пребывала, дитятя засела разукрашивание психоделической картинки на сказочные сюжеты. Мистер Адамс глубокомысленно изрек, что ему, видимо, надо брать последний Нексус, а я – думаю, что пора закругляться и наметать на стол приготовленные сегодня салаты.
К тому же нужно найти что-нибудь для просмотра в новогоднюю ночь. То, что предлагает русское телевидение, годится только для просмотра лицом в салате, потому что натужно улыбающиеся филиппы киркоровы и стасы михайловы, поющие под фанеру песенки с неизменными секвенциями вверх-вниз, вызывают рвотные позывы даже у самых младших представителей семейки Адамсов. За окнами – привычно тихо, фейерверков и пьяных воплей и не планировалось, все, кому надо вопить, уехали в Даунтаун на тусу. Через час мы вступим в новый год, предпоследними на планете. Уже очень давно я загадываю в новогоднюю ночь: где я буду ровно через год. И доложу вам – никогда не угадываю декораций.
Вот и сейчас я думаю, где буду в следующем году. И надеюсь, что декорации окажутся приятным сюрпризом.
Желаю всем счастья в новом году!