Итак, кусок текста:
“Веришь ли ты в победу?”,─ вот она экзистенциальная доминанта общественного дискурса в годы Второй мировой. На разных языках к небу доносилась молитва о даровании сил, терпения и духа, чтобы выстоять и победить! Для меня, как и для многих, День Победы – праздник «со слезами на глазах». Я горда тем, что сегодня могу сказать: «Я, Воронова Вилена, внучка потомственного офицера, героя-освободителя Воронова Тараса Арсентьевича». Великий Человек! Человек, личная парадигма которого просто прошита аксиологическими константами. Честь и совесть, правда и истина, свобода и воля. Эти высшие духовные ценности стали фундаментом нравственного идеала моего деда, идеала, ради которого стоило жить и не жалко было умереть. Его телеономные концепты: красота, спасающая мир, истина, которую ищут всю жизнь, свобода, к которой стремятся, справедливость, которая есть социальным индикатором, совесть, которая ни что иное как лакмус в системе моральных координат, вера, которая придаёт силы, надежда, которая умирает последней, любовь, правящая миром и есть апексом на карте бытия ─ вот она квинтэссенция Modusa Vivendi моего деда.
А вот и авторесса…
Ну не надо ведь говорить, откуда сия умопомрачительная особь?
Итак, мы говорим об интеллектуальных курах. Само это сочетание – оксюморонное, но вышеприведенный отрывок – как нельзя лучше характеризует славную когорту этих дамочек.
Чаще всего они выпускницы гуманитарных факультетов, надежды курсов и потоков, очаровывавшие преподавателей дословным запоминанием их лекций и отвечавших на экзаменах буквально цитатами из авторских методичек и учебников. Девочки эти, подобно гусеницам, тихой сапой грызли гранит науки, просиживая в библиотеках часы и сутки напролет, конспектируя все источники и дополнительную литературу. Их курсовые или дипломные работы были выполнены по кондовым планам, отвечая всем стандартам и правилам, не отступая от шаблона ни на миллиметр поля, ни на четко определенное количество цитат и ссылок.
Поданные на рассмотрение комиссий аккуратные папочки были четко выверены, разлинованы, скромно украшены дозволенного размера виньетками и шрифтами – отчего научные руководители, прослезившись, рекомендовали аккуратисток в аспирантуру чуть ли не без экзаменов. Выбирая диссертационные исследования по тому же кондовому списку самых проходных тем, эти девочки быстро становились кандидатами наук, лекторами, изводящими студентов совершенно неудобоваримыми текстами с изобилием терминологии.
Объяснение же происходящему – весьма простое. Эти девочки – просто дуры. Настоящие, практически клинические, лишенные того, что называется быстротой и широтой мышления. Их крайне скромный интеллектуальный багаж и убогая способность не просто понимать факты, а сопоставлять их между собой и делать выводы (проще говоря, способности к анализу и синтезу) уравновешиваются очень ценной чертой: нечеловеческой усидчивостью и отличной памятью. То, что более разумные сокурсники усваивали походя, левой ногой, эти девочки постигали долгими вечерами просиживания над учебниками и конспектами, терпением и трудом.
Зазубрив километры текста, они оказывались способными отвечать на все вопросы преподавателя, благо – коварные витиеватости редко достаются тем, кто в течение года добросовестно корпел над тетрадками, да еще и на экзамене шпарит кусками из преподских методичек.
Оказываясь после окончания вуза и аспирантуры на преподавательском месте, или уходя в председатели фондов, комиссий и исследовательских центров, женщины эти ни на йоту не приближаются к тому, что вызывало и продолжает вызывать у них дичайшую подспудную зависть: к легкости мышления и изложения, независимости от общественного мнения и духа времени. Подсознательно понимая о себе многое, дамы эти предпочитают эти знания засунуть подальше в пыльные закрома души, и начинают выстраивать в глазах окружающих свой портрет высокой интеллектуалки, неспособной говорить обычным человеческим языком, парящей в стратосфере высоких смыслов, дискурсов, телеономных концептов и аксиологических констант. А все, кто этот птичий щебет понимать отказывается, – приобретают вих глазах образ смердов, достойных исключительно чистить навоз от коней, носящих небожительниц от одной конференции к другой.
Кстати, эти дамы не имеют ничего общего с синими чулками – напротив. Они тщательно следят за модой и последними коллекциями, красятся, стригутся, душатся и поражают окружающих и дороговизной, и стильностью облика. Другое дело – что будучи прекрасными имитаторами, они никогда не творят своего уникального и неповторимого образа, предпочитая следовать воговским рекомендациям, а не собственной интуиции и настроению. Они даже одинокими не остаются – вернее, не так. Они выходят замуж достаточно рано за мужчин постарше себя (найдя их среди преподов или аспирантов или среди членов какой-нибудь смежной конференции по вопросам коммунистической морали или экологической безопасности Средиземного моря). Их мужья гладки, причесаны, застегнуты на все пуговицы отглаженных костюмов – и глядя на эту пару даже в период ухаживаний, приходится задаваться вопросом, не почкованием ли они размножаются, потому что данные два индивидуума и порывы страсти беззаветной увязываются между собой примерно так же, как ледяная пустыня с цветущими рододендронами.
Парочка женится, дает какой-никакой приплод, выстраивает стильный дом или квартиру по последним каталогам – и ближе к сорока у благоверных интеллектуальных кур случается масштабный загул. Такой масштабный, что они, бросая своих жен, тут же колобками катятся в ЗАГС с молоденькими продавщицами и парикмахершами, показавшими этим замордованным правилами и границами дядькам, что такое невыносимая легкость бытия в виде Макдональдса вместо паровых котлет или секса в лифте вместо календарных исполнений долга согласно лунному календарю и гинекологическому циклу.
У интеллектуальных кур при этом – рушится разграфленная и расчерченная разноцветными маркерами вселенная. Некоторое время посидев за стаканом коньяка, облившись слюнями и соплями, они вычитывают в журналах о тренингах и психологах, ну и отправляются в ту сторону черпать новые знания о том, как теперь жить. Законспектировав очередной вселенский бред о том, что они теперь – королевы и независимые сильные женщины, интеллектуальные куры, зачастую добившись нехилых карьерных высот, берут себе молоденького любовника из подчиненных и начинают вести с ним себя по всем правилам престарелой Мессалины: с красным кружевным бельем, ужинами при свечах из трех блюд, продвижением товарища по служебной лестнице и еженощным обмиранием от страха, что его подберет какая-нибудь активная молодка.
При всей своей выглаженности, прилизанности и мнимой удачливости – этот типаж вообще-то чрезвычайно несчастен. Отсутствие живого непосредственного ума заставляет их компенсироваться, а то, что они называют внутренним стержнем и интеллектом – на самом деле является сводом усвоенных правил, окаменевших и могущих быть замененным только другим сводом правил. Причем всегда – чужих и таких же окаменевших. Если интеллектуальная курица попадает в ситуацию, не отвечающую знакомому и когда-то усвоенному материалу, она совершенно теряется и неспособна найти не то, что решения – она неспособна понять, как она туда попала. Мир должен быть либо разлинован на клетки и полоски – или вообще не существовать в ее сознании.
Если она находит себе подобного себе мужчину – ее брак будет вполне жизнеспособен и стоек. Но в том-то и дело, что у мужчин подобного типажа кризис середины жизни протекает не так, как у жен – вот почему в этих браках есть риск развала ближе к серебряной свадьбе. Если же интеллектуальная курица имеет в своих идеалах мужчины другой типаж – все, она гарантированно останется старой девой, ибо для обычного среднестатистического мужчины нет ничего страшнее правильной отличницы, которая стремится подкорнать его под только ей известный стандарт и прущей к светлой цели напролом, без женских хитростей, неведомых ей по определению.
Под занавес скажу, что в своей жизни встречала интеллектуальных кур предостаточно, и если и есть женский типаж, с которым у нас органическое неприятие друг друга – так это именно с этим. С институтских времен интеллектуальные куры относились к нам с доктором Пиндершлосс с абсолютно неприкрытой ненавистью, потому что интеллектуальная курица может простить очень многое, но не пятерку ближнего, заработанную при помощи болтологии и минимального знания материала. Там, где интеллектуальной курице нужно было месяц сидеть за учебниками, мы с доктором Пиндершлосс походя получали тот же результат, рассказав преподу не его методичку, а, скажем, проведя аналогии между музыкой Скрябина, полотнами Чюрлениса и ранним Маяковским. А уж задавать вопрос, что предпочтет самый лакомый препод – преданный взгляд в глаза или анекдотец с язвительным комментарием – даже и задавать не нужно.
Другое дело – нужно всегда знать, что интеллектуальная курица А – отомстит; Б – страшно отомстит; В – всегда отомстит, без срока давности.
А зная это – задать себе единственный вопрос: а оно надо – переходить ей дорогу. Особенно, если соберетесь отбивать ее мужчину…
Признаться, в этом описании я узнала себя. Я была такой года четыре назад, что ли. Но потом как-то мышление шевелиться начало 🙂
Страдающих интеллектуальным курицизмом, так сказать, мне весьма жаль. Да, они не способны мыслить независимо, не следовать каким-то смехотворным правилам, уж про имровизацию речь не веду. Это какие-то люди в футляре, честное слово. Да и общаться с ними непросто.
А уж переходить дорогу такой женщине… Ууу, себе дороже.
Но вот то, что Вилена нагромоздила… Честно, я хоть философию и изучала, но и то с трудом поняла, что ей было написано. Аж голова вскипела.