Патриарх Тихон всегда будет занимать особое место в моей жизни. Ведь именно у его мощей я впервые ощутила то необычайное чувство, которое случается с человеком, если святой откликается на молитву. Раньше я о таком только читала – и вот чудом и необыкновенной милостью ко мне, грешной, довелось мне испытать это чудо самой.
Я нашла замечательную статью о патриархе и хочу ее привести здесь…
25 марта Церковь по традиции совершает память Святейшего Патриарха Тихона. Это день его преставления. Образованнейший человек, от природы мягкий, благожелательный и рассудительный, тот, кого еще в годы обучения в Санкт-Петербургской Духовной академии однокурсники в шутку называли «архиереем» — настолько ясно, зримо проступали пастырские черты — он был избран на Первосвятительский Престол Поместным Собором 1917 года. Не по своей воле и отнюдь не с чувством радости принимал он на себя управление Церковью, осознавая, что: «Аксиос», подобно надписи на свитке пророка Иезекииля, — это благословение на «Плач, стон и горе». 6 мая 1922 г., в Москве произошло событие необычайное. Святейший Патриарх Тихон был арестован. В истории Русской православной Церкви подобные случаи редкость. В 1568 г. Митрополит Московский Филипп был заключен под стражу за обличение беззаконий, происходивших в правление царя Ивана Грозного, а в 1612 г. подобная участь постигал Патриарха Гермогена, брошенного захватившими Москву поляками в подземелье Чудова монастыря. Каждое такое событие — удар для Церкви. На этот раз он был особенно страшен, поскольку был направлен не только на самого Предстоятеля Церкви, но и на Православие. Когда в 1918 г. большевики учинили расправу над Митрополитом Владимиром, у Церкви еще оставалась надежда на то, что нелепая, чудовищная демонстрация силы была необходима новой власти лишь в момент самоутверждения, однако после окончания гражданской войны политические методы большевиков изменятся. Арест же Святейшего Патриарха поставил саму Церковь в условия полулегального существования и положил начало систематическим преследованиям священнослужителей и верующих.
…Последним радостным впечатлением о той жизни, в которой он был еще свободен, был для Патриарха Тихона майский день, когда он совершал Литургию в одном из старинных храмов центре Москвы. Храм этот действует и поныне — это Большое Вознесение у Никитских Ворот. Церковь, которую особенно любил и где служил Филарет Московский; там венчался Пушкин, туда по традиции ходили московские ученые, музыканты, писатели и актеры — любимый приход московской творческой интеллигенции. Мерный, с идеально выверенными пропорциями, построенный в традициях классицизма, с высокой стройной колокольней и торжественными иконостасами, окруженный зеленью, храм этот стал для Патриарха Тихона последним местом служения.
После того, как новые власти вытеснили его из Успенского Собора Кремля и Храма Христа-Спасителя, он перешел в эту расположенную неподалеку церковь, как бы под покровительство одного из самых почитаемых московских святых. 1922 год. В России уже началась очередная «волна» наступления на Церковь под предлогом принудительного изъятия церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья, а здесь все еще теплился огонек надежды, люди, стекавшиеся к «своему» Патриарху со всего города, молились об укреплении в скорбях. И, вот, однажды, окончив службу и благословив паству, он ушел за людьми с «мандатом», сознавая, что с этого момента для него начинается путь исповеднический…
«Резоны»
С первых веков христианства гонители Церкви, как правило, прибегают к политическим обвинениям. Сам Господь был судим как «политический преступник»: «Делающий себя Царем, не друг кесарю».
Новые «хозяева» страны не заявляли о своих мотивах открыто. Напротив, советское законодательство провозглашало свободу совести и вероисповедания. Однако принятая на вооружение большевиками «классовая теория» исключала всякую возможность политической терпимости в отношении Православной Церкви, и начавшийся в стране после гражданской войны невиданный голод был цинично использован как «козырь» и оправдание не только для ограбления храмов и святынь, но и для физического истребления духовенства.
19 марта 1922 г . Ленин направил Молотову письмо для членов Политбюро с ремаркой: «СТРОГО СЕКРЕТНО», в полной мере раскрывающее мотивы начавшейся кампании: «…Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей, и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешенной и безпощадной энергией и не останавливаясь подавлением какого угодно сопротивления… Это соображение в особенности еще подкрепляется тем, что по международному положению России для нас, по всей вероятности, после Генуи окажется или может оказаться, что жестокие меры против реакционного духовенства будут политически нерациональны, может быть, даже черезчур опасны. Сейчас победа над реакционным духовенством обеспечена нам полностью…Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу разстрелять, тем лучше[.] Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать…» (с сохранением орфографии источника).
Одновременно власть всеми силами стремилась укрепить организованную группой авантюристов обновленческую «церковь», необходимую ей для создания видимости духовной свободы. Законному же Патриарху было предъявлено «политическое» обвинение — в том, что он будто бы ведет подрывную контрреволюционную деятельность в условиях «разрухи», когда страна испытывает потребность в самом необходимом.
Нелепость выдвинутого в отношении Предстоятеля Церкви обвинения была совершенно очевидна. — Летом 1921 г . он охотно вошел в созданный Всероссийский комитет помощи голодающим, и тут же его воззвание к верующим в России и за рубежом, разошлось стотысячным тиражом. В нем Патриарх Тихон призывал церковноприходские советы жертвовать драгоценные церковные украшения в пользу бедствующих, за исключением тех случаев, когда эти ценности используются в богослужении — во избежание кощунств.
Далеко за пределами России зазвучали слова главы Русской Православной Церкви: «…Паства родная моя! Воплоти и воскреси в нынешнем подвиге твоем святые, незабвенные деяния благочестивых предков твоих… Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода…»
Последствия этого воззвания были вполне ощутимы — уже 21 августа в Риге заместитель наркома иностранных дел Литвинов смог подписать соглашение с представителем Американской организации помощи (АРА). Американцы заявили о немедленной высылке первых партий продовольствия, и при этом глава АРА, обещал, что на нужды голодающих будет расходоваться не менее полутора миллионов долларов в месяц…
Но могут ли испытывать чувство благодарности люди, принявшие макиавеллистские правила игры за нормы классовой «морали»? Годы спустя из под пера Ивана Алексеевича Бунина выйдет признание, в каждой строке которого — боль, отчаяние за Россию, оказавшуюся в их власти: «Я лично совершенно убеждён , что низменней, лживее , злей и деспотичней деятельности большевизма ещё не было в человеческой истории даже в самые подлые и кровавые времена.» — То, что должно было бы послужить стабилизации церковно-государственных отношений, на деле сыграло роль «спускового крючка» для начала травли в отношении Церкви и ее Предстоятеля: Ленин и Троцкий приняли решение немедленно разогнать Всероссийский комитет помощи, и почти все его члены были препровождены на Лубянку. А к концу зимы 1922 года был издан декрет ВЦИК об изъятии церковных ценностей принудительным порядком.
Ответом на это стало новое обращение Патриарха к пастве, в котором более определенно и решительно говорилось о том, что употребление богослужебных предметов в иных целях воспрещается канонами Церкви как святотатство — миряне наказываются отлучением от нее, священнослужители — лишением сана. Послание было разослано епархиальным архиереям. И начавшееся вслед за этим сопротивление, в некоторых районах носившее довольно острый характер и сопровождавшееся кровопролитием, послужило тем необходимым «доказательством виновности церковников», которого так долго ожидали «политические рационалисты» из ВЦИК.
Обвиняемый «свидетель»
В первых числах мая 1922 г ., после бесцеремонного допроса в ГПУ, Патриарху Тихону официально было объявлено о том, что он содержится под арестом. Глава Церкви был привлечен к следствию и лишен свободы не в качестве обвиняемого, а в качестве «свидетеля», на ответственности которого лежала судьба обвиняемых. Однако с ним «работали», как и с остальным духовенством. Один за другим — нескончаемые допросы, угрозы, шантаж, посулы…
И тогда же в мае 1922 г . инсценированный «гласный» суд вынес приговоры в отношении пятидесяти пастырей, а так же прихожан московских храмов. За послушание Патриарху и попытки договориться с властями о замене денежным выкупом церковных святынь, за сопротивление надругательствам во время бесцеремонного вторжения в храмы их ожидали расстрелы и разные сроки заключения.
Патриарх Тихон во время процесса держался удивительно спокойно, ни разу не повысив голос, несмотря на дерзкое и злобное поведение обвинителя. Очевидец тех событий оставил ценную зарисовку обстановки процесса: «Когда в дверях зала показалась величавая фигура в черном облачении, сопровождаемая двумя конвойными, все невольно встали… Все головы низко склонились в глубоком почтительном поклоне. Святейший Патриарх спокойно-величаво осенил крестом подсудимых и, повернувшись к судьям, прямой, величественно-строгий, опершись на посох, стал ждать допроса.»
Его достоинство выводило из себя и прокурора и председателя, в задачу которого входило сохранять видимость беспристрастия: “Власти хорошо знают, что в моем воззвании нет призыва к сопротивлению властям, а лишь призыв сохранить свои святыни, и во имя сохранения их просить власть дозволить уплатить деньгами их стоимость и, оказывая тем помощь голодным братьям, сохранить у себя свои святыни.”
Выдержав шквал обвинений в поддержке государственной измены, по окончании суда Патриарх громко и отчетливо благословил верных рабов Христовых на муки и смерть за Спасителя. Трибунал вынес решение о привлечении Патриарха Тихона к суду в качестве обвиняемого…
Освобождение
26-го июня 1923 г . было опубликовано неожиданное скупое известие об освобождении Патриарха. Относительно причин такого поворота событий есть различные предположения. Прежде всего, весной 1923 г . Ленин — главный вдохновитель антицерковной кампании — был парализован, потерял дар речи и в последующее время фактически полностью утратил контроль над развитием дела. Другой главный организатор изъятия церковных ценностей Троцкий — был оттеснен от власти Зиновьевым, Каменевым и Сталиным. Поддерживаемые Троцким обновленцы к этому времени себя уже достаточно дискредитировали.
Возможно, сыграло роль и международное общественное мнение. О гонениях на Церковь в советской России стало широко известно, и Британия воспользовалась этим поводом для объявления ультиматума: в «Ноте Керзона» содержалось прямое требование прекратить гонения на веру и освободить Патриарха. Нельзя сказать, что именно «Нота Керзона» или письмо Дзержинского, осуждающее Троцкого, сыграли решающую роль в прекращении дела Патриарха Тихона. Но постановление об освобождении Патриарха было принято в обход председателя антирелигиозной комиссии ЦК РКП(б) — Емельяна Ярославского, который являлся ставленником Троцкого. 25 июня Патриарх формально смог вернуться к исполнению своих обязанностей.
Люди встречали его на улице, при выходе из тюрьмы как мученика:
«Многотысячная толпа задолго залила всю площадь… Вдали стоял экипаж. Большой отряд чекистов по обе стороны толпы образовал коридор от ворот тюрьмы к экипажу. После долгого ожидания раскрылись ворота и показался Патриарх. Длинные всклокоченные седые волосы, спутанная борода, глубоко впавшие глаза на осунувшемся лице, ветхая солдатская шинель, одетая на голое тело. Патриарх был бос…Потрясенная многотысячная толпа, как один человек, опустилась на колени и пала ниц… Медленно шел Патриарх к экипажу, обеими руками благословляя толпу, и слезы катились по его измученному лицу…»
…А что до «заявления» об «отмежевания от контрреволюции», к которой Патриарх не был причастен, того самого, что стало последней «добычей» по этому делу для заходившихся в ликовании советских газет, кто о нем вспомнил? Ему не придали особого значения, понимая, что последнее в череде надругательств, не оно послужило действительной причиной освобождения Патриарха Тихона, не ему и определять отношение Церкви к большевикам. Что означало обращение Патриарха в Верховный суд? — По сути, только одно: «Кесарю — кесарево».
Последние полтора года жизни прошли для Патриарха Тихона в противоборстве обновленчеству: он отсекает пути к установлению в Церкви влияния «живой церкви» и всеми доступными средствами защищает паству от нападок советского государства. И на этом последнем отрезке пути, как и прежде, по словам митрополита Сергия (Страгородского), Патриарх в великом терпении «на себе одном нес всю тяжесть Церкви». В 1925 г ., в Благовещение, его ждало настоящее освобождение…
Память о событиях тех лет вошла в историю храма у Никитских Ворот. В одном из приделов с правой стороны теперь горят свечи возле образа Святого Патриарха Тихона, кроткой рукой благословляющего прихожан, будто из того самого дня, когда он служил здесь в последний раз.
————————————————————–
* Возглас «Достоин», который звучит при посвящении в сан.
Взято отсюда: http://www.pravmir.ru/article_3952.html