Запропала

Пардон, дорогие мои, запропала на несколько дней, потому что аврал этого месяца может сравниться только с перегрузками стопятьсот G моего первого рабочего месяца, когда на вторые сутки работы у меня в доме помер жилец (благо не в квартире) и я весь месяц утрясала проблемы с его родственниками, нелегально проживавшим на территории квартиры (у нас в контракте прописано, что животных быть не должно) белым кроликом, по поводу которого меня весь месяц расчленяла и урывала полиция по правам животных (да, у нас есть такая) – чтобы пушистый жилец не помер с голоду.

К счастью, кролика забрала бывшая жена покойника, родственники в конце подарили мне милый браслетик (это я только потом узнала, что если японец, в моем случае – пожилой, с поклоном дарит тебе нечто, то отказываться – весьма некультурно. Потому что японцы дарят подарки только в том случае, если они очень высоко оценили твои усилия). Я честно не брала, пока мне просто не стало неловко перед восьмидесятилетним дедом отвергать его подарок. Это потом уже, когда я освоилась в стране, японцы объяснили мне, насколько я плохо повела себя, отказываясь. Надеюсь, дедушка простил мне мой позор – объясняемый только тем, что хоть нэцкэ я и собирала, японскими сказками увлекалась, но вот такие повседневные вещи узнать не удосужилась.

Так вот – этот аврал по степени насыщенности событиями подошел к вышеописанному весьма близко.

А вообще чего только не было за время моей работы другом человека. Будучи неопытной наивной теткой, я однажды приняла в дом волоокого красавца, сопровождаемого моложавой мамой в мини. Мама на прощание сказала, что у красавца есть братик, они будут жить вместе. Подписали документы, я приготовила квартиру. На момент въезда я постигла дзен – братиком оказался растатуированный смазливый качок, на лице которого был написан интеллект уховертки. Через месяц стонал весь дом – в квартире был устроен бордель напополам с местом встречи окрестной гопоты. Полиция полюбила нас как родных – и наведывалась чаще, чем к любимым мамам на пироги. Еще через месяц волоокий брат сам не выдержал соседства с татуированным родственничком и подал доки на выезд. Жильцы, узнав об этом, обнимались со мной, как освобожденные от нацизма чехи и считали на календаре дни до прощания.

Но на прощание татуированный устроил мне отлет олимпийского мишки в московское небо: предупредив заранее, я зашла в день выезда снять шторы, чтобы химчистка успела их почистить до въезда новых людей. Был почти полдень, татуированный спал. Разбудив их высочество своим визитом, я, видимо, нарушила его представление о совершенстве вселенной. И услышала в свой адрес такое, что – будучи жительницей шахтерского города в прошлом и привыкшая ко всему разнообразию обсценной лексики – я онемела. В основном от возмущения – потому что свиной сосок, оравший на меня самыми площадными словами, отчетливо годился мне в сыновья. Расслабившись за годы эмиграции и ни разу не испытывавшая такое даже в период проживания в глубинах очень шахтерского городка – я, конечно, отреагировала, однако, не так, как могла бы, а в рамках правил поведения друзей человека. Сделав свое дело, я ушла со шторами – и тут весьма некстати позвонил с работы мистер Адамс.

Ах, если бы он позвонил чуть раньше или позже. Но нет, звезды сложились в дивный кукиш, и звонок раздался именно в тот момент, когда я несла шторы в офис. И я расплакалась.

Ну дальше что… Дальше я молилась, чтобы мистер Адамс вернулся с работы позже и я успела проводить растатуированного придурка раньше, чем он предстанет пред светлы очи моей взбешенной половины. Но не сложилось. Забирая ключи у порога дома, я увидела фигуру дражайшего супруга, изменившимся лицом бегущего к пруду ускоряющего шаг по направлению к нам. Придурок еще не понял, что сейчас будет – а я поняла. Потому что когда-то рассказывала, что одним из самых пугающих опытов в моей жизни было узреть дорогого и золотого мужа в состоянии готовности к бою. Ну это когда боевое животное их бойцовской школы уже восстало, отчетливо видится в лице человека – и это лицо уже не совсем человеческое.

Ну что было дальше. Дальше вспомнила баба як дивкой була. Привычным жестом я заслонила придурка собой и начала взывать к голосу разума, который должен был напомнить мистеру Адамсу, что двойной полицейский контроль, под которым работают люди моей профессии, не предполагает сломанных конечностей жильцов, даже если они неприятны на вид, а поведение пОцыента требует выписки люлей да побольше.

ПОцЫент же, впав в такое же состояние, как и все луганские гопнички – которых я защищала с неменьшим пылом, реально осознавая, что с ними может случиться, даже не знал, как реагировать. Потому что он же привык к другому, он же привык быть сильным и смелым, а тут – тетка, которую он недавно материл, защищает его в прямом смысле как курица цыпленка, выставив грудь и квохча на тему “Милый, ты только не трогай его”.

В общем, сцена закончилась хэппиэндом, гопничек самоликвидировался без ущерба для здоровья, и думается мне, что его глупость, помноженная на патологическое отсутствие инстинкта самосохранения уже привела его к печальному жизненному итогу, поэтому говорю о нем без хорошего, но и без негатива.

Вообще мне довольно часто приходится стоять между двумя мужиками. Вот недавний случай. С жильцами. Милейшими и классными – просто встретившимися в неправильном месте и в неправильное время. Сцепившимися, разобидившимися друг на друга – и по отдельности прибежавшими плакаться ко мне в юбку. Одному под сорок, второй мой ровесник. Как нашкодившие первоклашки оба рассказывали мне о степени своей обиды и расстроенных чувствах. Помирила, погладила самолюбие обоих – объяснила, какие они хорошие и прикольные, но просто когда у одного не задался день, а у второго – неприятности на работе, то это называется встретиться in wrong time and place. Но это не значит, что они плохие, это просто неудачное время.

Реакция мужиков? Грудь колесом, лицо гордяшеся – все, мальчикам рассказали, что они хорошие и они теперь в этом убедились. Наступил мир и благорастворение воздухов.

А сколько женщин рыдало в моем кабинете! Брошенные, преданные – и не важно, сколько им лет и какой они национальности. Мужики умеют свинить в любых условиях и культурах. Но вот когда в кабинете плачут мужчины – это пострашнее. Я в жизни видела мало мужских слез – поэтому примерно понимаю, как мужчины реагируют на слезы женские. Ты чувствуешь бессилие и желание немедленно что-то разбить – стену, вазу, телефон. И вот когда у тебя в кабинете тихо плачет мужчина, которого в один день выгнали с работы и которого тут же оставила жена, очень любимая (я видела, как он к ней относился) – хочется пойти и врезать этой бабе с колена. Именно из-за того, что она поступила подлее всех подлецов. Ударила в спину тогда, когда у мужчины и так земля из-под ног ушла.

Ну что еще… Я реанимировала остановку дыхания от болевого шока и приводила в себя после потери сознания. Проводила новогоднюю ночь на мусорнике и на чистке снега. Объяснялась с принципиально не знающими языка людьми, скорее вытанцовывая им то, что нужно было сказать. Расследовала дело о в хлам разнесенной квартире на втором этаже – когда в конце концов стало ясно, что это не подростки-наркоманы в нее вломились и перевернули все вверх дном, а еноты пришли сквозь непредусмотрительно оставленное открытым окно (рядом с окном растет сосна, на которой они живут). Видела, что из себя представляет жилье, где год не мылись полы (и не раз видела). Видела, что из себя представляет жилье, где стены, пол и потолок были обрызганы толстым слоем жира, а живущая там женщина с ученой степенью не считала своим долгом что-либо менять.

Но зато и научилась я… Научилась считывать людей и понимать, когда они врут. Причем раса и национальность уже не играют роли – ложь видно и по лицу, и по словам, и по поведению, выражающемуся в микрожестах. Научилась объясняться с теми, кто не говорит ни на одном знакомом мне языке. Научилась выстраивать отношения с рабочими так, чтобы в случае авралов первыми помощь получали мои жильцы. Научилась с юмором относиться к тому, к чему иначе относиться нельзя, а то сорвет чердак. Научилась сводить бухгалтерские балансы, предлагать компромиссы, успокаивать мягко и металлизируя голос. Научилась созданию того, что в Канаде называется community, то есть такой общности жильцов, где люди дружат с друг другом и готовы помогать и мне, и соседям.

Еще бы научиться спокойно принимать человеческую глупость и безответственность. Так что есть куда стремиться.

В общем, ребятки, у меня интересная работа. Вот только авралы…

Leave a Comment