Часть 2
Продолжим рассматривать кризис середины жизни – на очереди женщины.
Если у мужчин кризис приходится на примерную середину жизни, то женщины, вопреки более длительной статистической продолжительности жизни, начинают впадать в кризисные состояния тогда, когда заветная цифирь 3 в паспортном возрасте готовится смениться четверкой.
Редкая женщина спокойно ожидает щелчка таймера перехода в жизненные хорошистки, тут как раз пребывание в разряде двоечниц и троечниц радует ее гораздо сильнее, да так, что некоторые особенно креативные особи устремляются за определенную мзду подправлять паспортные данные, зачастую забывая, что помимо добрых, но мшелоимистых паспортисток на белом свете бывают не такие добрые, но правдолюбивые одноклассники/-цы и друзья детства.
Но как бы то ни было – вштыривание кризисом в очень большом количестве случаев приходится именно на сорокалетие или около того. Готовясь перейти границу между молодкой и путешественницей с ярмарки, женщина тоже оглядывается на свою жизнь и стремится подвести промежуточные итоги.
Феминистические карьерные высоты и прочие достижения двадцатого века – редко являются критериями успешности женской биографии. В самых яростных защитницах равноправия все равно сидит маленькая девочка, которая когда-то мечтала о прекрасном платье, еще более прекрасном принце и карете, увозящей к счастью в закат. Женщина, выстраивающая хоть самую непередаваемо замечательную карьеру, добивающаяся самых высочайших высот в традиционно мужских областях – все равно будет оцениваться нашей бабской братией по одной шкале: “а кто у нас муж и че там с детЯми”. Да будь ты хоть Ангелкой преклонных годов, ежели у тебя муж не пойми кто и нет детей, все равно ты будешь ущербной, а все твои карьерные достижения будут определяться за твоей спиной так: “А, ну чем же ей еще болезной и заниматься”.
Вот поэтому женщина, входящая в кризис середины жизни, в первую очередь оценивает то, счастлива ли она именно как женщина. А женское счастье – это не только “был бы милый рядом”, но и “могу ли я без отвращения взглянуть в зеркало”, и “хорошая ли я мать”, и “а что мне вспоминать на старости лет”, и “а что у меня с настоящими подругами”… То есть вы поняли: если психика мужчины имеет жалких и убогих трех китов, то у женщин все держится на китах, черепахах, пегасах, дельфинах, русалках и тридцати трех богатырях, не считая мнения подружек, мамы, свекрухи и условной “княгини Марьи Алексеевны”. Особо одаренные вплетают туда еще глянец и карманные романчики.
Вот почему женский кризис середины жизни – область гораздо более туманная, чем мужская, и выводить некие общие формулы можно с изрядной долей осторожности.
Однако, мы все же обозначим их.
Начнем с “милого рядом”. Собственно, главная трагедия русской женщины 20 века заключается в том, что как правило, любит она одного, спит с другим, а замуж выходит за третьего. Век жутких социальных потрясений в стране действительно страшно и последовательно уничтожал самых лучших представителей мужского населения – перекашивая психологию женщин настолько сильно, что разгребать последствия этого придется не одному и не двум поколениям наших детей. Пока западные бабы боролись за свои права и чего-то там бегали на демонстрации, русская, а потом и советская баба впрягалась в лямку жизни и тащила на себе вообще все по принципу “я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик”. Русской бабе некогда было бороться за свои права – у нее мужик либо погиб на войне, либо репрессирован, либо спивается от нелегкой доли, потому вся ее борьба – это борьба за выживание семьи, которой не на что опереться, кроме как на ее хрупкие плечи. Всех прав у нее было – прийти с работы, накормить ребятишек да упасть от усталости поспать хоть четыре часа.
А счастливой же быть хотелось хоть немного, хоть чуть-чуть. А мужиков – какие там “по статистике девять ребят”. Вот и вызрел страшный это принцип: любить одного, спать – с другим, у кого еще получается то самое спать, а замуж идти уже за того, кто возьмет. А уж слабой побыть – так это на том свете отдыхать будем. Этот каток прокатывался по матерям, дочкам, внучкам – и до сих пор утюжит женские биографии. И вот подбираясь к заветному сорокету – женщина оглядывается и задает себе сакраментальное: ну так а я вообще знаю, что такое счастье? Мой-то милый – он рядом? А в биографии – триумвират, и часто не один.
И тут начинается вштыривание… Быстрее, пока не поздно, пока еще есть порох в пороховницах и ягоды в ягодицах – наверстать, не упустить свои последние шансы.
Соцсети начинают пылать поисками тех, кого любилось, с кем спалось – дабы выяснить, а как там с воспоминаниями? Как там вообще, герои романа – помнят когда-то тонкую и звонкую Лену-Катю-Иру? А там, на той стороне, зачастую мужик в своем кризисе. И начинает нестись по переулкам “позднее счастье”, когда вспоминает, вспоминает мозг старые нейронные связи, бегут-бегут нейрончики по накатанным колейкам… И кажется, что вот они, 16 лет, вот они – неумирающие чувства, и больше не болят колени и не ощущается лишний вес, забывается лысина и ломота в простате… Начинаются истошные ностальгические романы с воркованием по телефону, поцелуями в подъездах, мишками в блестящих пакетиках и шоколадками/букетиками.
Увы, со стороны это смотрится как “дискотеки 90-х”, где вместо лихого молодняка в люрексах и свитерах с орлами, извиваются под “Розовые розы” дядьки с пузами и тетьки с тщательно замазанными мешочками под глазами, пытающиеся вернуться в безвозвратно ушедшее.
Если же у женщины нет желания возвернуться в свою молодость и найти там своего удалого бурсака с челкой на глаза, то все равно будет происходить “прозвон” контактов на тему “Что у меня с милым рядом?” Поэтому те, кто еще не сходил подколоть ботокс, идут к косметологам и массажистам, чтобы оглянуться затем вокруг выделить орлицыным взором того, кто заместит вакантное место романтического возлюбленного.
В любом случае – женщина, у которой в биографии имеется несовпадение по шкале “люблю-сплю-замужем”, будет отчаянно решать эту проблему, именно потому что в кризисе среднего возраста она очень четко начнет понимать, что больше шансов хоть что-то исправить в жизни у нее не будет.
Женский кризис середины жизни не очень часто поражает область карьерных достижений и высот. Чаще всего – наоборот, женщины, занятые в мужских областях, могут осознать, что им надоело соревноваться на чужом поле – и могут уйти в совершенно женские области труда или хобби: шитье, вязание, мастерение украшений или посуды, кулинарию и тому подобное. Причем я больше скажу: даже изфеминизированных западных теток к сорока пристукивает этим самым “да баба я или так, юбку могу вместо брюк носить” – и у них начинается ренессанс, когда закупается тонна косметики, охапка цветастых платьев, зачастую первые в жизни каблуки – и начинается истошный секс-туризм в страны с неприхотливыми и охочими до долларов и евро смуглыми мачо, а параллельно – начинают посещаться кружки готовки, пэтчворка или еще какого-то креатива эпохи трех К.
И, наконец, область “а что мне вспомнить на старости лет”. Меня всегда несколько обескураживал этот тезис, потому что те вещи, которые обозначались моими приятельницами как повод для воспоминаний в старости, меня не просто мало привлекали: я до сих пор задаюсь вопросом, зачем вообще вспоминать все эти подробности. Но то такэ, может, это я больная на голову.
А у женщин в этом пункте стоит обязательная галочка “надо всенепременно”. Так вот: если женщине в кризисе кажется, что в этом пункте как-то маловато запаковано воспоминаний, то к ней снова приходит простая в своей жестокости вещь: больше шанса не будет, “начинаем зажигать”. А дальше следует традиционные метания и искания доказательств своей привлекательности и способности внушить чувства особам противоположного пола. Особенно впечатляющими являются истории, если женщина вдруг решает бросить сама себе вызов: “А способна ли я завалить малолетку”, где друзья сыновей и племянников становятся жертвами “мам Стифлера”, гасящими последние пылания сердечной чакры при помощи упражнений с кундалини.
Но что же бывает с теми, у кого семья удалась и доказательств собственной непревзойденности более чем достаточно? Когда имеется удовлетворительная карьера и вполне состоявшееся материнство?
А их просто штырит депрессом. Часто необъяснимым, непонятным, от этого раздражающим и выводящим из себя по любому поводу. Да, у них тоже будет прозвон всех систем на тему “подведем итоги”, они могут быть так или иначе довольны или шатко-валко удовлетворены результатами, но все равно на душе будет как-то паршиво, тревожно, захочется новое платьичко, тортика и на ручки.
Им я бы посоветовала принять процесс как данность, как неизбежные месячные (пусть и начавшиеся в первый день отпуска), и сделать все, чтобы процесс прошел минимально болезненно. Как во время менструации мы принимаем анальгинчику, заворачиваемся в одеялко и заваливаемся глянуть киношечку, так и в кризис мы можем помочь себе пережить неизбежное. Рецепты на самом деле просты, как и все действенное. Предупредить домашних, что ты уходишь в перезагрузку, чтобы они знали, что если ты будешь орать, то только потому, что тебе херово, а не они виноваты, и что сейчас от тебя лучше держаться подальше. Спорт, чтобы уставать настолько, чтобы мозги совсем уж не сворачивались набекрень. Подружки – чтобы всласть поныть друг другу в жилетки. Праздники непослушания, когда посылаешь “надо” и “должна” подальше и делаешь то, что обычно себе не разрешаешь. Умеренное кокетство – чтобы помнить, что ты еще огого. Ну и не игнорировать мужа, потому как эндорфины лишними не бывают. Ну и если у кого имеются свои индивидуальные способы перезагрузиться (у меня это вдумчивый одинокий шоппинг) – то херцлихь вилькоммен.
И напоследок совет миновавшей кризис.
Во время этой перезагрузки в голову к вам, мои дорогие дамы, будут лезть иногда очень странные и неожиданные мысли. Попробуйте продумывать их до конца. Не просто погрузиться в навеваемое, а поймать хвост – и последовательно пойти до головы этой змеи. Поверьте мне на слово: иногда вы страшно удивитесь, добравшись до изначального посыла. И из этого последует очень простой и действенный вывод: порой мы реально страдаем херней и фантазируем на темы “что было бы, если бы”, но если попробовать разобраться, а что действительно было бы – о, вы сто раз перекреститесь и скажете спасибо Боженьке, что отвел, оградил и не пустил…
На сей ноте прерываюсь, чтобы дальше дать все же некоторые практические рекомендации тем, кто погрязает в болотах лебединых песен.
(Продолжение следует)