“31 июня”, один из самых прекрасных фильмов о любви

Этот фильм я посмотрела в детстве, причем я отлично помню, как все было. Увидела в программе ночной показ, а поскольку у бабушки была летняя кухня с телевизором, отпросилась не спать ночью, чтобы глянуть, что за интригующее название такое, 31 июня.

И все, ребята, я пропала. Потому что с первого кадра и до последних титров – была поражена тому, что творилось на экране. Это был черно-белый телевизор, чудовищное качество картинки, но потрясающая история любви принцессы из средневекового Перадора и американского художника из 21 века под невероятную музыку – раз и навсегда поразила меня в самое сердце. На следующий день я мечтала только об одном: увидеть повторение. Разве ж я знала, темная и непросвещенная советская девочка, что исполнитель музыканта Лемисона Александр Годунов, показавшийся мне образчиком красоты, сбежал на Запад и фильм этот, провалявшись на полках 7 лет, был допущен к эфиру только в ночное время.

Но обо всем по-порядку.

Режиссер Леонид Квинихидзе был режиссером, который умел ставить мюзиклы. Вроде бы жанр несерьезный, не то, что поставить “Тихий Дон” или “Хождение по мукам”, но вы попробуйте создать фильм не просто легкого жанра, а такой фильм, который бы полюбился зрителям, который бы не был затянут или чрезмерно быстр, который бы сочетал в себе и юмор, и музыку, и танцы – и при этом был далек от пошлости или низкопробного мюзикхольного кривляния.

Квинихидзе очень любил музыку, дружил с композитором Александром Зацепиным, его супругой была артистка балета Наталья Макарова, поэтому когда он задумал экранизировать пьесу Пристли о художнике, которому пригрезилась девушка из средних веков, ничто, казалось бы, не предвещало проблем. Сюжет далек от любых политических намеков, история о любви – не может возбудить подозрения высоких контролирующих органов… Он отдал сценаристке Нине Фоминой подстрочник перевода – и стал ждать сценария. Нина вспоминала, что едва не заснула над скучищей, вышедшей из-под пера Пристли, и под утро решила, что никто из цензоров Пристли не читал, поэтому достаточно будет упомянуть, что он “прогрессивный” – а пьесу переписать заново, оставив только имена героев и сюжетную канву. Так и сделали – сценарий был готов в рекордные сроки, но тут из заграничных гастролей не вернулась жена самого Квинихидзе – и его идея брать на главные роли балетных танцовщиков встретила жесточайший отпор Госкино.

Режиссеру пришлось с боями утверждать буквально каждого актера – часами убеждая, что не все балетные неблагонадежны и что его актеры точно на Запад не сбегут.

С актерами не из балета проблем не возникало: Владимира Этуша, Владимира Зельдина, Любовь Полищук, Игоря Ясуловича утвердили сразу. На леди Нинет начали было пробовать Понаровскую и Елену Шанину (она играла в “Юноне и Авось”, вы ее все помните). Но Квинихидзе был недоволен пробами и продолжал настаивать, чтобы все танцевальные роли исполняли профессиональные танцовщики. Наконец, ему удалось убедить, что супружеская пара Александр Годунов и Людмила Власова – благонадежные солисты Большого и снимать их можно.

Наталью Трубникову, исполнительницу роли принцессы Мелисенты, искали долго. На роль пробовали Ирину Алферову и ту же Шанину, но все было не то, Квинихидзе были нужны “неземные глаза” и “настоящая сказочная внешность”. Наконец, в театре Станиславского нашлась балерина Наталья Трубникова и все – героиня сказки была утверждена. Снова с боями и многочасовыми дискуссиями – но Квинихидзе удалось переломить сопротивление худсовета. Помогала режиссеру искать солистов хореограф фильма Вера Боккадоре, француженка с русскими корнями. Она же объяснила режиссеру, что снимать нужно очень быстро – у балетных короткие отпуска, а когда все снова уйдут в сезон, собрать их вместе будет просто невозможно. Фильм сняли за рекордные полтора месяца – и никто из снимавшихся больше друг друга не увидел.

Кстати, Трубникова вспоминала, что Квинизидзе запрещал ей есть соленое – потому что даже малейший отек на лице был виден на пленке и лицо теряло “средневековость”.

Художника Сэма, по задумке режиссера, должен был играть Николай Еременко, но актер уперся наглухо, ему были неинтересны роли романтических героев, да еще в фильме с песнями и танцами. Он как огня боялся пения, и Квинихидзе пообещал, что Сэм не споет ни ноты, а из танцев ему придется слегка потоптаться с партнершей в одной сцене. Еременко настаивал на своем – и тогда Квинихидзе включил ему песню “Звездный мост”. Это и стало решающим аргументом – актер вспоминал, что у него мороз по коже пошел от красоты музыки и он понял, что фильм будет настоящим шедевром хотя бы благодаря таким песням.

Когда герои были утверждены, нужно было искать исполнителей песен. Зацепин вначале рассчитывал на Пугачеву, но крепко с ней рассорился. Песня “Всегда быть вместе не могут люди” писалась под Аллу, и обиженный Зацепин попросил друзей найти певицу, которая споет его песни лучше примадонны. Такая певица нашлась – солистка ужгородской филармонии Татьяна Анциферова была молодой и неизвестной певицей, но когда она приехала на запись, оказалось, что ее высокий юный голос замечательно ложится на внешность Натальи Трубниковой. Татьяна мастерски владела голосом – Зацепин остался доволен ее исполнением. Остальные партии спели Лариса Долина и Жанна Рождественская, молодой певец Яак Йоала, певший за Лемисона, доставил немало хлопот Зацепину, пытавшемуся убрать у него прибалтийский акцент.

С Натальей Трубниковой тоже были поначалу негаразды – вообще балетные привыкли разговаривать телом, а не голосом, поэтому артистка сбивалась, портила дубли, пока Квинихизде не догадался включить ей тихо фонограммы песен – и все, дело моментально наладилось. Наталья произносила слова речитативом, тело балерины начинало работать во вполне привычном для нее режиме – и съемки вошли в нормальный ритм.

Кстати, эта сказка о любви феноменальна тем, что главные герои в ней ни разу не поцеловались. Николаю Еременко очень нравилась партнерша, но Наталья наотрез отказывалась целоваться в кадре – и в финальной встрече герои обнимаются. Но настолько возвышенно-страстно, что эти объятия заменяют все на свете поцелуи влюбленных. Кстати, вдохновляла группу другая любовь – пары Годунова и Власовой. Александр влюбился в Людмилу с первого взгляда, долго добивался ее и настолько любил, что на площадке находился не только на своих сценах, но и на сценах с Людмилой. Он вообще без жены терялся, мало ел, очевидно скучал без нее – и вся съемочная группа была поражена этим отношением мужа к жене.

Кстати, в сцене, где Лемисон и леди Нинет играют прощание, Людмила импровизировала, упав на колени. Потом, когда группа пересматривала отснятый материал, этот дубль решили оставить – и кто же знал, чем закончится история любви этих двоих. Уход Лемисона во тьму, стоящая на коленях, словно внезапно осознавшая ужас происходящего леди Нинет… Это как предвидение, предвосхищение расставания на всю жизнь, когда один уйдет на Запад, а вторая так и не решится покинуть тот самый самолет.

Это произойдет в августе 1979 года – и слушавшие дребезжавшие от глушилок “вражьи голоса” Квинихидзе и его команда поняли, что фильм на экраны не выйдет. Только в 1987 году, в разгар перестройки, сценаристку спросят, какой из запрещенных фильмов она хотела бы увидеть – и она назовет “31 июня”. Тогда-то я этот фильм и увидела – чтобы раз и навсегда пропасть. Я пересматриваю его регулярно – раз в несколько лет. И не устаю находить новое и новое. Великолепные песни Зацепина – я несколько лет назад смотрела творческий вечер композитора в Юрмале и была неприятно поражена сипам и хрипам нынешних шептунов ртом, пытавшимся извлечь из своих жестяных глоток подобие пения сложных звукорядов, в которых не имеется секвенций, зато имеются мелодии, требующие наличия и слуха, и голоса, причем несколькооктавного диапазона. Думаю, для самого композитора было тоже мучительно выслушивать, во что превратили его песни мастера ротового сипа, считающиеся почему-то певцами.

Я не устаю любоваться, насколько прекрасно владеют телом танцоры – и как замечательно поставлены танцевальные номера. В фильме вообще все время идут переклички – герои 12 и 21 века играются одними и теми же актерами, и только сейчас я заметила, что и балетные номера 12 и 21 века имеют общие танцевальные па. На этот раз я, наконец, обратила внимание на костюмы – и сообразила, насколько при убогих советских бюджетах надо было обладать фантазией и мастерством, чтобы стилизовать костюмы и под средневековые одеяния, и под моду 70-х, и под предполагаемый 21 век (кстати, ребята, а кое-что было угадано, я аж сама поразилась).

И уж окончательным открытием было то, что не давало мне покоя много лет. У королька, почетного святого и почетного мученика нашего королевства из “Обыкновенного чуда” и у короля Перадора – одна и та же корона! А я то мучилась дежавю. Оказывается, павильоны “31 июня” и “ОБыкновенного чуда” были рядом, реквизиторы постоянно таскали корону туда-сюда и можно было видеть Зельдина бегающего по окрестностям с криками: “Где моя корона?” Потом с этими же криками бегал Евгений Леонов.

И кстати, узнаете?

Это королевское привидение, Марина Нудьга.

А это мадам Корри, тоже Марина Нудьга 🙂 Квинихидзе снимал ее и в “Мэри Поппинс”.

В общем, ребята, в очередной раз пересмотрела свой любимый фильм. Вернулась в свои тринадцать лет – в ту самую ночь, когда я увидела невероятную историю любви под волшебную музыку.