О смысле жизни…

Замахиваюсь на такую глобальную тему по причине кризиса среднего возраста. Рано или поздно все мы оказываемся перед этим вопросом: зачем мы живем? Я его ставила перед собой уже несколько раз, находила разные ответы, и сейчас, когда явственно перевалив пик жизни (по Библии, сроку человеческой жизни – 70 лет, от крепости – 80), снова задаю себе этот вопрос. Зачем живу? Зачем мы вообще живем на белом свете?

Когда мне было лет 5 или 6, точно не помню, я увидела какой-то советский мультфильм, не упомню даже подробно, о чем он был. Помню, что к солдату, одетому в форму европейских войск, пришла женщина, вся закутанная в покрывало. “Кто ты?” – спросил солдат. “Смерть”, – ответила она ему спокойным голосом. Далее я от ужаса ничего не соображала, помню только, что солдат повел со Смертью некую игру, в результате чего она осталась в дураках. Ночь у меня тогда случилась бессонная. Я лежала и немела, вдруг осознав, что когда-нибудь смерть придет и ко мне, а зачем же я тогда родилась, если все равно умру. Было лето, я жила у бабушки и на следующий же день уже носилась с друзьями по окрестностям. Но подспудный страх остался надолго.

Подростковый период прошел без экспериментов и фантазий про самоубийство (обычно подростки любят пофантазировать, как жестокие родители будут их хоронить и узнают, каково это было мучать любимое чадо и не пускать его до поздна на танцы). Следующий период, когда ко мне пришел вопрос о том, зачем мы живем, – 20 лет. Тогда я вдруг осознала, что цифра первая 1 в моем возрасте изменилась на 2, а потом будет 3, 4, 5… Все это дело воспринималось как старость и близкая смерть. И снова замаячил вопрос – ежели умирать, зачем же жить. Каков смысл, что вот сейчас кто-то ходит – а потом раз – и его нет. В 19 лет я потеряла дедушку, он очень долго болел, и к тому, что он умрет, все привыкли. Но все равно – его смерть была ударом, и я как сейчас помню его похороны весной и свои мысли: вот цветут абрикосы, яблони, скоро зацветет сирень и черемуха. Летают пчелы, ходят влюбленные пары и мамаши с колясками, я хожу – а дед лежит в земле. И его нет. А жизнь продолжается, все идет так, как будто и не было его на белом свете. Так зачем же мы пришли – если ничего не меняется с нашим уходом? Если нечто меняется лишь в жизни родных, которые скорбят, но и их скорбь излечивает время…

Покопавшись в книгах (интернета тогда еще не было на свете), обнаружила статьи и книги с ответами на мои вопросы. Отвечали люди уважаемые, с громкими фамилиями, награжденные званиями и орденами. Ответы были одинаковы: (опустим “жила бы страна родная и советский народ”) – смысл жизни в самой жизни. Красивым языком написанные тексты утверждали именно это. Поскольку до сих пор красота языка для меня очень важна при восприятии информации, я с уважаемыми людьми согласилась. Да, смысл жизни – в самой жизни. В любви, друзьях, рождении детей, их воспитании, в работе и самообразовании, служении людям…

Но прошло время – и мне уже недостаточно этого ответа. Все вышеназванное прекрасно – но его явно недостаточно. Меня очень часто упрекают, что я обращаю внимание на детали, но я стойко убеждена, если детали находятся в противоречии между собой, значит, и целое страдает. Значит, целое – неполноценно. И начав свою излюбленную придирку к деталям, я поняла, что прежние определения мне не подходят. Прежде всего, что такое смысл? Первая деталь – как определить смысл, чтобы понять, что это такое?

Заходим в Википедию и читаем: Смысл — сущность любого феномена, которая не совпадает с ним самим и связывает его с более широким контекстом реальности. Грубо говоря, если я пришла в парикмахерскую, то не для того, чтобы в ней посидеть, а для того, чтобы подстричь волосы. А подстричь волосы мне нужно не для того, чтобы кто-то пощелкал ножницами, а для того, чтобы выглядеть опрятнее. А выглядеть опрятнее мне надо для того, чтобы образ моего целостного Я не нарушался. И так далее… И если расширить аналогию, смысл жизни тоже должен связывать меня с неким более широким контекстом реальности и не совпадаеть с ним самим. А что шире реальности жизни? Ответ один: реальность смерти. Реальность “послежизни”.

И значит, смысл жизни мне все равно нужно рассматривать в контексте “а что будет после”? И ежели мне вдруг взять и поглядеть, что будет после у тех, кто ни во что не верит, то можно вернуться к тому состоянию слепого ужаса, который обуял меня в пять лет. Если “после” – будет могила, черви и небытие, то каков же смысл моего пребывания тут? Чтобы пожить всласть? Но все наслаждения этого мира – сиюминутны, минута – и их нет, а тешиться воспоминаниями и искать новых, как мне кажется, слишком бессмысленно, потому что человека ничто не может удовлетворить. Получив свое, он тут же начинает искать нечто новое. Слава, почет, уважение, власть, деньги, красота – все кумиры нынешней жизни блекнут, если взглянуть на них в перспективе хотя бы столетия. Кто помнит миллионеров прошлого века? Где слава всех великих полководцев прошлого? Где красота знаменитейших красавиц? Где власть императоров и царей, мнящих себя властелинами ойкумены? Особенно, если смотреть на них через призму, обозначенную еще древним мудрецом Солоном, который глядя в лицо царю, казнящему его, повторял: “Никого нельзя назвать счастливым ранее его смерти”. Через несколько лет царь, казнимый предателями, кричал именно эти слова.

Нет, нет в “самой жизни” смысла. Он – не там. И уж тем более его нет, если “после” – только небытие. Миг прохождения из небытия в небытие не может быть смыслом бытия. Слишком бессмысленно это само по себе.

Так может, смысл в том, чтобы еще раз родиться? Но если то, что родилось, Я – это не личность, не душа, а иллюзия, совокупность качеств, которые до этого могли находиться где угодно, а потом снова родятся в чем или ком угодно, а я этого не помню, и не буду помнить, – то каков же смысл того, что я рождалась или снова переживу рождение? Если моя личность, мое я – это не я, а морок, иллюзия, моя или вообще неведомого Брахмана? Если нет ни Бога, ни меня, ни добра, ни зла, а все – лишь повороты бессмысленного колеса, не осознающего ни себя, ни мира… То в чем смысл? А ни в чем. Его нет. “И нечего попусту загружать телеграф”. Тогда уж и правда небытие – лучше бытия, но как быть с тем, что я познала бытие? И не хочу признавать за ним иллюзорность, тщету, я не хочу быть чьей-то иллюзией и не хочу признать то, что мои родители, мой муж и моя дочь – тоже иллюзорны. Потому что моя любовь к ним не может быть иллюзией, как не может быть иллюзией самое прекрасное, на что я оказалась способна в этой жизни – на любовь. И тот, кто говорит обратное, просто хочет навязать мне бессмысленность бытия. А все мое существо противится этому – у жизни должен быть смысл, как есть смысл у всего, что происходит в мире.

И значит, мне не в эту сторону, потому что пойдя по этой дороге, придешь в сущности к тому, куда идут те, кто проповедывает небытие с червями.

Есть еще и те, кто говорит, что я и мир – одно. Что смысл моего бытия тот же, что и у мира. И тогда я спрашиваю: а что есть этот мир? Откуда он взялся и откуда взялась в нем я? И мне отвечают, что мир – это Бог, что все, что я вижу, ощущаю и обоняю – это и есть бог. И что я, таким образом, – тоже бог, потому что являюсь частью этого мира, который и есть бог. И поначалу все это внушает оптимизм: красота этого мира говорит, что она может быть частью божественного. И что тождество мира и бога, а значит, и меня означает бессмертие, и означает, что жизнь не конечна и может иметь некое продолжение. Но потом я задаю другой вопрос: простите, но если весь мир – это бог, и все есть бог, то любая часть этого мира – тоже бог. И каждая часть этого мира имеет ценность. Но тогда это означает, что я и камень, я и пес, я и, простите, мои естественные отправления – это одно. Оно одинаково ценно и равнозначно, уже молчу о том, что тогда придется признать, что все это является частью божества… И тут я снова понимаю, что пантеизм – это не тот путь, который объяснит мне смысл жизни. Потому что он может быть редуцирован к абсурду, и значит, этот путь ложный и не может дать ответа на мучающий меня вопрос.

И уж конечно я не смогу изгнать из мира единого бога, чтобы признать в нем наличие богов многих и соотнести этих богов со стихиями. Потому что мне после неких рассуждений придется, скажем, признать, что это не люди загадили планету, вырубили леса, загрязнили реки, а русалки, лешие и полевики перестали справляться со своими обязанностями. Потому что тогда мне придется признать, что миром правят узурпаторы – ибо верховные боги любых стихий не являются творцами этого мира, так как стихии не могут быть началом мира. А если стихии – не боги, то где тогда тот, кто их сотворил? И снова я редуцируюсь либо к абсурду, либо к тому, что надо признавать некое единое начало для всего сущего.

И тогда волей неволей я оказываюсь перед тем, что я, мое бытие, смысл моего бытия надо выводить из мира, отрывать от мира, он должен быть над-мирным, потому что ничего в этом мире не может быть целью бытия, даже если в понятие мира ввести понятие бога.

И вот тут я прихожу к тому, что если смысл бытия надо отрывать от мира, то вне мира должен быть Кто-то, Кто ввел меня, которая не является частью этого мира, в мир. И этот Кто-то – очевидно не я, Он гораздо сильнее и могущественнее меня, Он, в отличие от меня, не принадлежит к этому миру, Он бессмертен, потому что признание в себе самой способности самостоятельно приходить в мир – снова сведение к абсурду, ибо я очевидно не обладаю ни такой мощью, ни властью.
Прохождение по дороге бытия должно происходить не само по себе и ради себя самого (потому что я снова приду к тому, о чем говорила ранее), а для того, чтобы эта дорога привела меня к Тому, Кто властен и над Собой, и надо мной, и над этим миром, но Кто этому миру не принадлежит. И значит, пора говорить о том, что Бог как Личность (а не как мир) существует, а я сотворена по Его образу и подобию, потому что обладаю свободой выбирать свои пути в этом мире, нравственным чувством и потенцией быть бессмертной (последнее проистекает из моей не-принадлежности к этому миру, моему временному в нем присутствию).

Нет, разумеется, можно моментально признать, что может быть, вне мира и есть нечто или некто, кто мир сотворил, но миру не принадлежит, и тут же обозначить его непознаваемость, как это сделали агностики. Но не будет ли это уподоблением людям, которые попытались взглянуть на солнце, обожгли роговицу глаз и объявили, что солнце непознаваемо? Так и не попытавшись взять в руки закопченного стеклышка, которое позволит на солнце взглянуть, и – пусть не увидев его по-настоящему – все же попытаться его познать. А значит, с агностиками мне тоже не по пути, потому что они тоже отворачиваются от истины, просто не желая ее видеть и знать. И значит, смысл бытия с ними останется непознанным.

И значит, если мы все же хотим понять, в чем же смысл нашей жизни, пора обратиться к тому, о чем говорит нам христианство: о том, что есть Бог-Творец мира, Бог-Личность, Который не есть мир, но Который есть творец мира, и весь мир пронизан Его – ну если говорить современными языком – энергиями. Мир этот существует и поддерживается благодаря божественным энергиям, он имеет свои собственные законы, которые работают всегда, за исключением одного: когда мы сталкиваемся с реальностью чуда. О том, что есть человек, созданный по Божьему образу и подобию, но человек этот пал и изменил тем самым и себя, и мир вокруг. Но Бог, который вне мира, остался неизменным, более того, Он Сам, Своим волеизъявлением, предолел разорванность человека и Себя, послав Своего Сына спасти нас от смерти, которая есть последствие изменения мира грехом. Я не буду тут подробно освещать христианскую картину мира, возможно, я когда-нибудь решусь писать об этом – и уж точно это будет лишь пересказ того, что писали люди образованные и мудрые.

Но то, что я хочу сказать здесь, – это то, что для обозначения смысла нашего бытия нужно вывести этот смысл из контекста реальности в более широкий контекст. И выведение это приведет нас только к одному: Бог есть. И если вне нашего мира есть Бог, значит, есть реальность Бога. Помимо нашего “квази-бытия” в этом мире, есть подлинное бытие в реальности Бога. И следовательно, наша жизнь – на самом деле не путь из небытия в небытие, а путь из небытия в подлинное бытие. И значит, момент перехода из “квази-бытия” в подлинное бытие – это не ужас, а ступень, которую нужно пройти. И наша жизнь – это путь к подлинному бытию, путь к Богу. Мы живем для того, чтобы прийти к Нему. Не к червям и могиле, не к небытию, не к очередному повороту колеса сансары, не к растворению в мире, эдакому квази-бессмертию – нет, мы идем к Богу, который извлек нас из небытия и дал нам путь к Себе, к подлинному Бытию с Собой. И даже в этом пути не отнял у нас свободы выбора – если человек добровольно избирает реальность без Бога, человек ее получает.

И следовательно, смысл нашей жизни – это подготовка к встрече с Богом. Как прожить так, чтобы прийти к Нему? Ответ есть в книге под названием Библия. Бог Сам пришел на землю, чтобы Своей жизнью в теле человека, Своей смертью и Своим Воскресением показать нам путь к Себе. И наша задача – не отвергать этот Дар. Ибо только он подарит нам смысл жизни и приготовит еще бОльший дар – дар встречи с Богом.

Не нужно никуда ехать, обращать свои взоры в далекие Тибет или Индию, искать нереальную мудрость неких мифических “махатм”, скакать через костры, призывая капризные стихии выполнить загаданное. Все проще – человек может прийти туда, где Бог ждет каждого человека, в Храм. И там можно соединиться с Богом – Он ждет любого, кто пожелает прийти к Нему. Не в медитации, не в дыхательных техниках или извивах конечностей, не в прыжках через огонь и не в жертвоприношениях происходит это соединение – а в принятии Даров из литургической Чаши. Бог уже был на земле и своей смертью и воскресением проложил нам дорогу к Себе. Так зачем искать чего-то другого?