Тут надысь Мария Львова-Белова-Малафеева интервью дала – вся в розовом.
И поведала помимо всего прочего, шо вот не просто так оне с православным олЕгархом полюбили друг друга, а потому что “страна” (и лицо Фимки из “Формулы любви” про амор). Я не шучу, так и сказала, шо оне заради страны постарались, потому что не просто так они поженилися, а токмо ради родины. По насередке усиления ресурса друг друга.
Вот оно че, Клара Михална. Это всякие прАститутки и кАбелины недорезанные блудодейством занимаются, а “православный оЛегарх” и многодетная попадья, бросающая мужа – оне геройствуют и, можно сказать, наливными грудзями кидаются на амбразуру защиты родины. Вот как усилят ресурс друг друга – так и заживут все.
Ребята, а они ж взаправду, на полном серьезе – считают себя кем-то избранным и потому достойным быть не как все. Не сидят тихо на заднице, не посыпают голову пеплом и епитимьи исполняют, вымаливая прощение грехов, – потому что не просто разбили семьи, а наплевали на венчание, рукоположение (которые являются таинствами), наплевали вообще не все церковные правила и каноны. Наплевали на бывших супругов и детей. Наплевали на общественное мнение. Вообще на все – ведь карманный патриарх приказал карманному священнику обвенчать парочку невзирая на то, что именно эти двое повинны в разрушении собственных браков – а гости на этот чин явились, тоже в храме стоять и лбы крестить, а потом гулять на свадебке счастливых молодых, поздравляючи их с “законным”, так сказать, браком…
Нет, все эти правила и каноны – они для простых смертных и лохов, а вот ежели “заради родины” – ну тогда ладно.
И сидит вся эта “олЕгерхша” и рассказывает, как она счастлива, и рассказывает она это на православном телеканале. И сидит аудитория, которая по идее состоит из православных христиан, и смотрит на это все. И задается вполне справедливым вопросом: погодите, а если вот так можно: попадье бросить попа и детей, а отцу семейства тоже бросить жену после десятилетий брака, потом пожениться и даже обвенчаться, сидеть вещать про счастье… то почему им можно, а православной аудитории – нельзя? Почему если прелюбодействовать при полном попустительстве церкви – можно, то, скажем, красть – нельзя? А почему тогда младенцев во чреве убивать нельзя, если собственных живых детей бросать можно? Почему тогда вообще людей убивать нельзя, если один смертный грех прекрасно попускается, что ж тогда, другие – делать не моги?
Оказывается, им все можно, потому что они себе разрешили, а те, кто по идее должен сказать “анафема, пока не будет принесено покаяние”, – не просто им это разрешает, а благословляет, венчает и потом еще празднует великое событие, как ни в чем не бывало.
Мне вот все время интересно – ну они же не могут быть совсем неверующими. Ну ведь они скорее всего видели и слышали вещи, которые невозможно объяснить ничем, кроме как проявлением Бога и Его воли на земле. Им не страшно? Ну чисто физиологически, как бывает страшно всем нам, смертным и тварным существам. Что их деяния могут быть замечены Тем, кто нелицеприятен и ведает все. Что эти деяния могут иметь последствия. И что ни подкупить, ни схватить за бороду и приказать, ни побороть, ни умаслить – этого Того просто невозможно. Что ты можешь брехать окружающим, священникам, самому себе – но ты не сбрешешь все ведающему Богу. Что Он будет смотреть на поступки, а не слова. И что если ты творишь зло – это зло может к тебе вернуться. И дело не в наказании или каре небесной, а в том, что что мы сеем, то и пожинаем. Если мы сеем грехи и страсти, то на этой гнили не вырастает что-то прекрасное и святое. Гнилое семя дает гнилые всходы – и кушать плоды этих ветвей придется тому, кто сеял.
Тут даже если ты человек неверующий, порой видишь, как платят люди за свои поступки, но верующие же – видят больше и глубже. Неужели же не страшно этим радетелям за родину? И главное паскудство в том, что рядом с ними нет тех, кто бы не заглядывал им искательно в лицо и умильными усмешками, а честно и прямо сказал: “Ребята, что вы творите, так просто нельзя!” Не факт, что они бы послушали, но неужели же не нашлось того, кто бы им просто это сказал?