О бабах-тварях

Знаете, долго остаивала эти мысли в себе, пока решилась написать

Это фотография – одна из тех, от которых у меня мороз по коже пробегает. На этом фото – милые люди, которые не подозревают, что один из них – вскоре погибнет по вине другого. Вернее, не так, будет убит из-за подстрекательств другого. Еще точнее – другой.

Это Ануш Мелконян и Роман Гребенюк, тот самый убитый из-за ссоры в родительском чате отец-одиночка 12-летней девочки. На этой фотографии они еще стоят рядом, не зная, чем вскорости обернутся их жизни.

Теперь Ануш размазывает слезы и кричит в зомбоящике, что она жертва и опасается за свою жизнь, что, дескать, теперь ее жизнь превратилась в кошмар и она боится выходить из дома. Подумать о том, что ключевым словом во всей этой сентенции является “жизнь” – в этом ожиревшем мозгу не случается. Потому что кое-у кого понятия “жизнь” больше нет. Ни у убитого Романа, ни у его девочки, которая в 12 лет выучила урок о том, что люди могут быть не просто жестоки, а необоснованно и страшно жестоки.

Но я сегодня не об этом, а о том, что Ануш – она не одинока. Она – одна из многих баб-тварей, которых, увы, назвать иначе у меня не получается.

Это они, бездарные пустышки, живут настолько пустую и никчемную жизнь, настолько ничего из себя не представляют, что смыслом своего бытия назначают сменяющие друг друга роли “я роковая женщина” и “яжемать”, иных смыслов и иных целеполаганий бытия собственного белкового тела у них так и не случается. “Я роковая женщина” – наступает сразу же после детства, когда из рук откладывается кукла, на лицо наносится первая косметика и они решают, что вся вселенная будет теперь вращаться вокруг них, потому что “они этого достойны”. Главным доказательством собственной неотразимости для них служит количество расквашенных носов самцов. Предметом для гордости и самоутверждения среди таких же пустоголовых курей, как и они сами, – является только и исключительно факт “сколько пацанов за меня подралось”. А ежели “подраться” после “клубаря” или “за школой” не складывается, то “пацанов” надобно непременно стравливать между собой, чтобы, наконец, повесить себе на шею главные медали, утверждающие статус роковой женщины, – синяки, сбитые кулаки и вывихнутые конечности.

Узнаете почерк?

“Дать” для этих роковых особ – можно только “альфачу”, а “альфач” – это только тот, кто “за меня порвет” (текст иллюстрируется картинками с волчицами и волками, телками в объятиях львов и прочим ширпотребом из серии “красавица и чудовище”). Проводя молодость в этих утехах – “даванию” только тем, кто достоин, курица, наконец, выбирает самого-пресамого, выходит за него замуж и переквалифицируется в стадию “молодая мамачька”, а затем из этой куколки и вылупляется та самая “яжемать”, которая “рвет за своего ребенка”, но чаще всего помнит, что за нее “рвать” должен кто-то другой.

У ее тупую башку не приходит даже тени идеи продумать свои действия хотя бы на шаг вперед. Что вот сейчас ты настропалишь своего мужика – не важно, мужа ли, брата, отца – доказывать, что он все еще готов за тебя порвать, а что будет дальше? Ну ладно, порвет он, а если в процессе “рвания” что-то пойдет не так? А что, если этот твой “альфач” убьет? По нерасчету сил, по неумению контролировать себя, да просто случайно толкнет – а человек упадет и виском ударится. И все – твой “альфач” убийца, и херовее всего – ты тоже убийца. Потому что подтолкнула к этому, потому что не догадалась, что иногда игры в доказательства того, кто тут самый крутой на раёне, могут закончиться очень тяжелой трагедией.

И вот “альфач” идет по этапу, а курица… курица начинает рыдать, что она ни в чем не виновата. Ну вот совершенно ни в чем. “Ты че, бессмертный, мне такое писать?”… “Он меня оскорбил, меня словно трамвай проехал” (цитата из рыданий “жертвы”). “Мужчина так не должен разговаривать”, – тоже цитата из самооправданий.

О чем все это говорит? О том, что никакого раскаяния у этой бабы-твари нет, она действительно продолжает считать себя невинной жертвой, а убитого – “самвиноват”.

Все как надо у бабы. Маникюрчик красный, бровки подведены. Не виноватая она, он сам нарвался. И неудобно жить – во дворе какие-то мужики в масках стоят и курица опасается за свою жизнь.

Это какой-нибудь другой человек бы уже в петле болтался от мук совести – но только не баба-тварь. Баба-тварь будет до последнего утверждать, что “ничетакова” она не сделала, что не она такая, а жизнь такая.

Опасайтесь баб-тварей, ребята. Это они из-за любви (вернее, того, что они за нее принимают, ибо любить по-настоящему им нечем, орган атрофирован, которым любят) совершают самые страшные подлости в мире. Это они находят у своих простых и примитивных мужиков главную “кнопку”, на которую с молодости приучаются давить, провоцируя их на агрессию, которую они, возможно, сами бы не проявили. Это им для подтверждения факта своей ценности и значимости в мире нужно не совершить что-то, не достичь чего-то, а просто раздвинуть ноги, выносить плод и родить ребенка. Никакой другой ценности, кроме как быть инкубатором, они не имеют, просто потому что никаких иных смыслов жизни у них нет, они слишком примитивны и незатейливы что телесно, что душевно. Они могут совершить любое злодеяние – если его последствие покажется им правильным или полезным для себя или единственного смысла их жизни – “моегоребенка”. Они ничтоже сумняшеся подставят, предадут, продадут – потому что им не только нечем любить, но и нечем рефлексировать. Совесть там настолько скукожена, что найти ее может разве что святой подвижник, чей свет души прожжет все слои чужих мнений и чужих ролей, которыми и живут бабы-твари, потому что своего там – с гулькин нос.

Знаете, есть злодеи, социопаты, маньяки и нравственные уроды… Вычислив их, можно просто держаться от них подальше – их зло смотрит на нас прямо из-под поднятого забрала. Зло баб-тварей тем страшно, что оно и злом-то себя не осознает. Смотришь на человека, а перед тобой жирная курица с бровями и тройным подбородком. Ну безобидная же, тупая, кудахчет что-то, крыльями машет, ногами пыль поднимает… А потом херак – и нет тебя. Кончился весь… А курица продолжает кудахтать и подгребать пыль, устранив тебя, как неудобное препятствие, сухую веточку. И будет кудахтать, не сомневайтесь. Если курице очень повезет, то Боженька гребешок ей прищимит, и курица на собственной боли и горе научится что-то понимать в этой жизни. А вот ежели не повезет, ежели Боженька поймет, что уроки не впрок, вот тогда беда, ребята. Тогда курицу даже жаль – потому что ощип, который ей уготован, не пожелаешь и злейшему врагу.

Но это не нашего ума дело – в Небесной Канцелярии свои законы и свои счеты, нашего ума дело – уметь опознать бабу-тварь и постараться просто с ней не связываться. Как не связываются люди с бешеными животными. От этих торфяных болот действительно надо держаться подальше – эти собаки Баскервилей слишком безобразны и отвратительны.

Как с ними себя вести? Предельно, до отвращения вежливо. Вот так вежливо, чтобы вам самим от себя было противно. Обычно подобная вежливость и является самым нестерпимым для баб-тварей оружием. Когда вроде все чинно и благородно, но где-то в глубинах ожиревшего от безмыслия мозга ворочается тень мыслишки, что что-то тут не так. Как-то странно обидно. Но не придраться – ибо вежливо. Иначе – просто никак.