Ой, а у нас тут Европу в который раз похитили, Константин Богомолов пострадавший.

Весь пост читать голосом обокраденного Шпака.

Слушайте, тут же горе случилось: у великого режиссера земли русской Европу украли. Причем прикидывайте, панове, во второй раз! По этому поводу Константин выпустил манифест, начинающийся очень оригинальной, а главное – свежей мыслью.

Человек — прекрасное, но и опасное существо. Словно атомная энергия, он обладает и созидательной, и разрушительной силой.

На секунду прервусь. Вот с одной стороны, ну доколе я буду получать по лбу одними и теми же граблями, у них уже ручка приняла форму моего лобешника, а я все пляшу и пляшу. Ну сколько раз говорила себе: “Ирочка, вот как видишь мытця, так сразу и не возлагай надежд”. Но все работает и работает невыжигаемое ничем: “дай человеку вотум доверия, думай о нем хорошее, пока он сам не переубедит тебя в обратном”. И казалось бы, будь умницей, не вписывай в этот алгоритм мытцив – но нет, нет-нет! Видишь мытця, который типа считается хорошим режиссером, даже его рублево-фрейдистские поделки видишь, сравниваешь с их же продолжением, понимаешь, что ну да, имеется стиль, собственный язык, узнаваемый, значит, не все так страшно. Думаешь – ну ладно, ниче так. А потом читаешь текст с удивительным названием “Манифест” и твоя внутренняя училка начинает верещать: “Да это ж кондовое сочинение семиклассника, причем поганенькое такое, написанное старательно “из критики”.

И вот так сидишь, пытаешься примирить в голове этого битюга с трепетной ланью: ну режиссер же? Режиссер. И театральный в том числе. Хорошо образованный, из интеллигентной семьи… Киноязык у него на современном безрыбье вроде как тухловатая, но камбала. А тексты пишет – пойти и убиться в учительской классным журналом. Еще и ни секунды самоиронии нет – чтобы хоть манифестом это не обзывать.

Того сложного человека, которого Европа формировала долгие годы Христианства. Того человека, которого описывал Достоевский: одновременно высокого и низкого, ангела и дьявола, любящего и ненавидящего, верующего и сомневающегося, рефлексирующего и фанатичного. Европа испугалась в человеке зверя, не понимая, что звериное — это такая же природная и органическая часть человека, как и ангелическое. Не в силах интеллектуально и духовно преодолеть последствия нацизма, Европа решила кастрировать сложного человека. Кастрировать его темную природу, навсегда замуровать его бесов.

Вот тут я замерла еще раз. А не тот ли это Кы. Богомолов, который на венчание в храм на катафалке ездил и перформансом это обзывал? Не то ли это Кы. Богомолов, который себя называл убежденным атеистом и подглумливался над чувствами верующих?

Ой, а шо ж это у нас, таперича Христианство с большой буквы Х пишется? Все, случилось чудо? Обретение веры – 1 шт.? Вот мы, православные, до такого уровня святости и благолепия ещё не доросли, а Кы. внезапно вылез из катафалка, и все, христианство у него с заглавной буквы. Неологизм “ангелический” я вообще оставляю на совести автора, видимо, простое и без вывертов прилагательное “ангельский” в русском мытцевом не существует как класс.

Ну и раз слово “ангельский” Константину еще неизвестно, то и великой новизны факт о дуальной природе человека, ясное дело, все еще в области темноты воды в облацех воздушных (а уж то, что вообще-то человек трехсоставен с точки зрения богословия, боюсь даже упоминать, Константин может не выдержать такого известия); ещё жаль, что Константину в МГУ не рассказывали о том, что “внутренний зверь” признается органической частью человека уж многие тысячелетия как, и “работать с внутренним зверем” человека учат с момента основания христианства (если это вероучение для Константина внезапно стало настолько важным и значимым, а не смешным и лживым), а психоанализ 20 века, порожденный все той же покраденной у Константина Европой, давно умеет не бояться этого зверя, а надевать на него узду.

Современный Запад — такой вот преступник, прошедший химическую кастрацию и лоботомию. Отсюда эта застывшая на лице западного человека фальшивая улыбка доброжелательности и всеприятия. Это не улыбка Культуры. Это улыбка вырождения.

(Я поясню: ранее Константин упоминает персонажа фильма Кубрика “Заводной апельсин”, которого наказали за преступление тем, что зафиксировали ему веки, чтобы он не закрывал глаза, и много часов демонстрировали сцены насилия, отчего герой потом сошел с ума и стал покорным рабом).

Знаете, если бы процитированную вещь сказал или написал человек подобный мне до эмиграции – то есть на Западе не бывший никогда и рассуждающий о нем со слов телеящика, я бы все это поняла и не судила строго. Но Константин вроде человек небедный, поездивший по Европе и Америке, общавшийся и с коллегами по искусству, и с обывателями, и как любой культурный человек способный найти ответ на возможный вопрос: “А почему они так часто улыбаются?”

Так вот, ребята, в данном “манифесте” Константин является “господином соврамши”, и хорошо, что он не на сцене Варьете и рядом нету кота Бегемота, который вполне мог бы заставить режиссера повторить судьбу Жоржа Бенгальского. Потому что называть нашу улыбку “фальшивой” (уж простите, я действительно становлюсь человеком двух миров, поэтому мне иногда легко объяснять то, что русский и западный человек не поймут о друг друге) – может только человек, никогда на Западе не бывший, а раз это не случай мытця Константина – то он определенно лжет.

Я попробую сейчас отвлечься и рассказать о том, как у меня менялось мировоззрение от “а чего я буду улыбаться незнакомцу” до “я улыбаюсь незнакомцам, потому что хочу”.

Русский в незнакомце видит если не прямую опасность, то чужака, а чужак может быть потенциально опасен. Вся история страны, все революции, войны и репрессии уничтожили в русских способность доверять незнакомцу. Еще – северное расположение страны повлияло на темперамент, люди раскрываются перед друг другом тогда, когда познакомятся и начнут доверять. И вот тогда – происходит то, что всегда так шокирует иностранцев – они видят, как на глазах недоверчивые лица преображаются в широких, добрых и щедрых людей, дарящих улыбки и тепло души не из вежливости, а именно потому что ты, конкретно ты им понравился. На это преображение как на иглу садились все, с кем мне пришлось работать переводчиком, плюс не забывайте же вообще отношение русских к иностранцам. Там, где Ванька может получить по носу, Джон получит рушник, каравай и пляски медведей под балалайку.

Я думала точно так же – и западные улыбки считала фальшивыми.

Потом приехала в Германию, потом в Канаду. Теперь я улыбаюсь. Улыбаюсь часто и с удовольствием. На трейлах вообще с каждым встречным ты здороваешься, улыбаешься, можешь перекинуться парой слов, пожелав хорошего пути. Тот, кто этого не делает, почти всегда свежий приезжий, еще не научившийся правилам поведения.

Эти улыбки – не фальшивые, потому что фальшивая улыбка – это улыбка Иуды: когда внутренне ты человека не перевариваешь, но вынужден ему улыбаться, а главное – елейно делать вид, как он тебе приятен. Западная улыбка – это всего лишь обмен маленькой положительной эмоцией: “Эй, привет, человек”. Знаете, есть такое хорошее психологическое упражнение, я его взяла на вооружение, и оно работает. Когда тебе не просто плохо, а дело становится х…вым, нужно подойти к зеркалу и принудительно улыбнуться себе. Через не хочу и не могу. Растянуть губы в улыбке под контролем сознания, сощурить глаза как при смехе. И немного так постоять. Ребята, попробуйте, это работает. “Х…во” переходит в стадию “херово” и с этим уже можно как-то существовать. Западный обмен улыбками – это такой терапевтический эффект, мы улыбаемся друг другу и это небольшой обмен позитивом, потому что когда тебе очень хреново, особенно когда тебе хреново, то и чужая улыбка согревает.

Мне эти улыбки очень помогли освоиться в Канаде – когда шла первичная ломка. Вроде мелочь – а легче.

Западная улыбка – это маленькая позитивная капля вежливости, знак, что ты ценишь человека рядом с собой, настроен к нему положительно. Если я не ошибаюсь, в крупных российских городах люди уже умеют улыбаться такими улыбками – во всяком случае, мне рассказывают те, кто ездит домой и может сравнивать изменения.

И вот возвращаясь к нашему философу из катафалка – мы можем совершенно точно обозначить, что в этом посыле человек просто лжет, транслируя миф даже не образца 90-х, а махровых советских годов о том, как фальшива западная улыбка.

Но посмотрим, к чему ведет наш “манифест”.

А к тому, что Запад выстраивает квир-социализм, где “квир” – термин для обозначения меньшинств, чаще всего сексуальных.

Традиционные тоталитарные режимы подавляли свободу мысли. Новый нетрадиционный тоталитаризм пошел дальше и хочет контролировать эмоции. Ограничение свободы эмоции отдельного человека — это революционная концепция Нового этического рейха.

Таков был негласный общественный договор европейской цивилизации, понимавшей человека как сосуд эмоций и идей, где ненависть — иная сторона любви — пусть сложная и опасная, но необходимая и важная часть человеческой личности. В Новом этическом рейхе человека натаскивают на любовь и лишают права свободно ненавидеть.

Далее поясняется, что сейчас нельзя свободно сказать “мне не нравится”, “я не люблю”, а нужно постоянно соотносить свои эмоции с неким общественным договором, а в случае неповиновения – рисковать быть затравленным в сети сворой ненавистников.

В нацистском государстве художник мог лишиться работы и жизни из-за своего «дегенеративного» искусства. В «прекрасном» западном государстве будущего художник может лишиться работы, поскольку поддерживает не ту систему ценностей. Впрочем, уже не только художник, фигура влияния (так!!! – И.А).

Константин сетует, что даже “простые люди” вроде ученых или студентов (три раза так!!! – И.А) рискуют потерять работу или место учебы, есть поведут себя “не так”.

Но отдельно наш манифестант выносит вопрос о наболевшем.

Сексуальная контрреволюция

Новый рейх объявил войну смерти. Войну человеческому естеству, в котором увядание и смерть — часть непостижимого божественного замысла. Погоня за вечной молодостью стала внутренней идефикс нового западного социума. И очевидна причина: смерть непредсказуема и божественна. А квир-социалисты, как и национал-социалисты, как и коммунисты, не признают над собой иной власти, кроме власти своей Идеи. Идея и Рацио — их Бог. Или они сами Боги и рассматривают человека не как тайну, а как объект эксперимента, мясо. Война со смертью есть война с тайной бытия. Бессмысленная и глупая война с вечностью.

Вот уже и Бог пишется с большой буквы, и смерть – сакральна, и вечная молодость – плохо. Тут я даже как-то удивилась, а че ж КсеньАнатольна-свет душа вся при ботоксе и пластике-то? А как же божественное увядание и смерть?

Но там, где идет война против смерти как божественной данности, как мистического итога, неизбежна и война против жизни. Ибо жизнь так же непредсказуема, как и смерть. Так же непостижима. А значит, неконтролируема и опасна.

Ибо секс — это свобода. Секс — это опасность. Секс — это звериное в человеке. Но что важнее всего, секс — это зарождение Жизни.

Христианство придавало сексуальному акту сакральность. Божественность и красоту. Эротика была предметом искусства. Желание — проявлением вдохновения. Секс — священным наслаждением Любви. Рождение — чудом.

Эммм…. Ну как бэ раздающиеся рассуждения из катафалка о сакральности секса в христианстве и эротичности христианского искусства – это вообще за гранью, равно как и все остальное, произносимое товарищем с типа филфаком МГУ, но вот какой вопрос терзает меня… А че ж ежели тут у нас все так сакрально с сексом, смысл которого в даровании Жизни, в отдельно взятой ячейке православной венчаной семьи не имеется законных наследников, а возраст молодой православной жены уже таков, что и ожидать их не приходится? Или у нас отдельно взятая православная семья – это одно, ну а все остальное – “это другое”?

Ну а дальше – зацените выверт.

Новый рейх считает секс производством, а половые органы инструментом. И в соответствии с заветами социалистов прошлого и в рамках нового квир-социализма обобществляет инструменты производства и перераспределяет их, а само производство оптимизирует и ставит под государственно-социальный контроль, делая половую принадлежность нерелевантной.
Сгоревший Нотр-Дам в Париже не знак падения христианской Европы под напором мусульманской. Но странный и мистический знак войны Нового рейха со священной тайной жизни и смерти, явленной в Кресте.

Чем дальше читаешь этот “манифест”, тем, как говорится, глубже эта кроличья нора.

Этическая чистота пришла на смену расовой чистоте. И сегодня на Западе исследуется под микроскопом не форма носа и национальная принадлежность, но этическое прошлое каждого успешного индивида

Мол, ежели у кого-то найдут следы харрасмента или абьюза, все, успешный индивид должен каяться и просить прощения, а это – прямо натуральный фашизм.

Знаете, ребята, я снова остановлюсь, чтобы сказать от себя. Мне не все нравится в этой новой версии обращения внимания на прошлое человека – потому что тут проще простого кого-то оклеветать и с водой выплеснуть ребенка. Или – на примере того же Вайнштейна – вытащить, подобно стареющим актрисам из трусов, дела тридцатилетней давности, и поймать свою минуту славы на том, чтобы посадить человека, который честно выполнил условия грязного, но договора: ты на диван, я тебе – Оскара.

Но с другой стороны, ребята, у этой медали имеется и другая сторона. Я до сих пор не могу смотреть фильмы Вуди Аллена (последний посмотрела по рекомендации доктора Пы, наступив себе на все). Просто потому, что испытываю сильное отвращение к нему самому – я все понимаю, знаю все аргументы, но для меня мужчина, удочеривший ребенка, а потом женившийся на нем, – это извращенец. Сейчас ты ему моешь жопу и мажешь зеленкой коленки – а потом сношаешь и делаешь ему детей, которые одновременно являются и твоими внуками. Да, это не кровный инцест – но ты ж этому ребенку колыбельные пел… Куклы покупал… Поэтому для меня все творчество Аллена – не извиняет того, что он извращенец. Скажу еще более крамольную вещь – искусство пережило бы, если бы этого “великого мытця” назвали бы вслух тем, кем он является на самом деле, и испортили бы ему репутацию. Даже если у жертв нет к нему претензий и его невозможно посадить – все равно нужно назвать лопату лопатой, как говорится в английской поговорке, и сделать это никогда не поздно.

Ровно то же самое я могу сказать о Полански с его педофилическими скандалами – и прочими любителями клубнички.

Я рада, что ни королевская кровь (как в случае с принцем Эндрю), ни принадлежность к классу “великих творцов”, как в случае с Кевином Спейси, ни политический вес, как в случае с Клинтоном и его Моникой, не освобождали персон он утери репутации по меньшей мере. И если практика обращения на прошлое субъекта выправится от перекосов и перегибов, это в будущем спасет не одного зависимого человека от притязаний тех, кто обладает властью. Если подобная практика спасет хотя бы одного ребенка от педофилических режиссеров – это хорошая практика. Если “роль/работа/повышение по службе за секс” станет исчезающей тенденцией – это тоже неплохо.

Хотя, конечно, “успешных индивидов”, чье право на сакральный секс значительно урежется, это и не обрадует.

Ну и, конечно, Константин не мог не упомянуть родину, обозначив, что родине с Европой не по пути.

Европа — покинутый и оставленный на разграбление вишневый сад. Фирсы прячутся от толп мигрантов, Раневские донюхивают кокаин на остатки здоровья, Петя Трофимов пишет еврозаконы, Аня осознала себя квир-персоной, а доживающие маразмеющие Гаевы, что старик Байден, шамкают дежурные слова о добре и справедливости.

Наши прогрессисты и западники настаивают: Россия была и есть страна вертухаев и рабов. Это во многом так. Но правда и то, что долгие годы жизни в условиях несвободы, въевшиеся в генетическую память лагерный страх, стукачество, а также молчание и насилие как способы выживания и способы защиты народа от власти и власти от народа — все это требует не революций, а терпения и терапии.

Блин, теперь и Константину с народцем не повезло – пожалейте, товарищи, мытця.

Но ведь не унывает товарищ, дает, дает рецепт построения “прекрасной Европы здорового человека” в России:

Пора ясно и внятно сформулировать новую правую идеологию, идеологию вне радикальной ортодоксальности, но строго и непримиримо отстаивающую ценности сложного мира в опоре на сложного человека.

Господи, даже я, далекая от политики тетька, почему-то в курсе, что двухполюсная модель “правые-левые” уже давно не отражает того, что происходит в политическом мире 21 века, чай, не времена французской революции у нас, все ж не одно столетие уже миновало с того времени, как во французском Национальном собрании справа сидели консерваторы, ратующие за “давайте все оставим как есть”, а слева – радикалы с их “давайте все менять”.

Дедушка Нолан (не режиссер) еще в 1970 году предложил четырехполосную систему деления политических взглядов: консерваторы-либералы-либертианцы-тоталитаристы, и то, я до сих пор не понимаю, а я-то сама кто – хоть и выбирать вроде есть из кого.

Но нет, у Константина мир все еще прекрасен и бинарен: вот тут имеется загнивающая Европа – вот тут имеется страна рабов и вертухаев; вот тут у нас имеется коммунизм – вот тут капитализм; вот тут у нас имеется революция – а вот тут терпение и терапия.

Поэтому давайте мы сейчас плюнем за нюхающую кокаин Раневскую и построим в России прекрасную правую идеологию, а то ж недостаточно левая идеология ее терзала, надоть таперича вправо ускакать и тама воротить дела с сакральным сексом и правом на праведную ненависть.

Бедный, бедный манифестант Константин – из своего катафалка, увлеченный переобуванием в полете, когда из глумлящегося атеиста он по-быстрячку решил стать истово верующим христианином с программой спасения страны рабов и вертухаев, режиссер так и не понял одной простой истины.

Базовой ошибкой всех мытцив, выходящих на просторы Руси-матушки с тезисами “как нам тута все обустроить по-быренькому”, становится одно и то же: они считают собственный народ дураками, которых спокойно можно обмануть. Которым можно наговорить красивых гладких слов – и сам факт того, что их произносит “успешный индивид”, тут же сделает все изрекаемое чем-то очень мудрым, зажигающим сердца и собирающих под знамена единомышленников тут же все взять и переменить.

И казалось бы, 21 век на дворе, можно уже оглянуться и поглядеть, а че там было в прошлом, как-то освоить опыт человечества… Но в том-то и дело, что мытци поголовно уверены именно в своей непогрешимости, мудрости и – главное – в том, что идеи, ими извергаемые, – прямо очень свежи и новы.

А ведь сомнение в себе – главный признак реально творческой личности. И ежели бы Константин хоть немного сомневался в себе – и в своей идее считать всех остальных дураками, он бы всенепременно подумал над весьма простыми вещами.

Во-первых, у людей имеется память, поэтому они вполне способны прочитать свежий манифест – а потом сравнить со всем недавно высказанным и показанным Константином изо всех утюгов страны. Поэтому люди вполне способны задать себе простой вопрос: а когда это Константин пережил экзистенциальный кризис и где доказательства того, что его личность была полностью разрушена и выстроена заново. В том-то и затык, что молодняку седенький режиссер будет не сильно интересен, у него другие лидеры мнений, а вот мы, рабы и вертухаи, как раз и являемся теми, кто приходил к вере (или крушению веры) в осознанном возрасте, поэтому очень хорошо помним, как это бывает. Мы годами выползали из этих пропастей, поэтому столь малый промежуток между лежанием в катафалке – и написанием слов “христианство” и “Бог” с заглавных литер считывать у нас получится исключительно некомплиментарным для Константина образом.

Особенно с учетом милейших словесных пируэтов о сакральности секса и эротического христианского искусства – мы сделаем только один вывод: Константин решил, что в данный момент времени ему удобно стать особливо верующим, поэтому, даже не утрудившись как-то подтянуть матчасть, он вышел ко всей крещеной Руси с заявлением, что, мол, братие, вот он я, в белых одеждах, ваш ангелический брат по вере.

Во-вторых, у людей не только имеется память – люди начали отращивать в стране чувство важности репутации, поэтому когда к ним с программой спасения выходит вот такой вот орел

да еще и с невероятной супругой,

то надо быть либо совсем идиотом, либо действительно считать всех вокруг манкуртами, чтобы верить в то, что манифест, написанный вот таким вот клоуном, можно воспринимать хоть сколько-нибудь серьезно.

Ну и в-третьих, мне очень прискорбно констатировать, что стеклянный потолок в стране порождает вот такой вот креативный класс. Что КсеньАнатольна, что КонстантинЮрич у нас по идее обладают корками нехилейших институтов, но толку от этих корок – как от надоев от ворон птичьего молока. Подобно АлБарисне, которая десятилетиями не допускает на сцену кого-то мало-мальски поющего, мытци не допускают хотя бы кого-то, кто умеет профессионально делать свое дело.

Но если со сценой и ее обитателями нам остается только скорбеть, ибо слушать эти сипы и хрипы, отчего-то считающиеся пением, просто невыносимо, то с мытцями – все как раз наоборот. Вы представьте, если бы нами манипулировали не вот эти недоразумения, у которых не хватает в башке клепки пойти и мало-мальски почитать хотя бы Википедию, чтобы не позориться в своих рассуждениях на тему – а все потому, что они “успешные индивиды”, а мы – “вертухаи и рабы”, поэтому че ради нас напрягаться… Вы представьте, если бы нами манипулировали люди умные, опытные, циничные, умело смешивающие ложь с правдой так, чтобы навскидку и не угадать, где тобой проманипулировали и заставили тебя думать и делать то, что требуется.

Ежели вам хочется понять, какие люди – так поглядите интервью Глеба Павловского Ирине Шихман. Очень обидно, что опрашивала его именно Ирина, бывшая светская журналистка, которой очень сильно не хватает образованности и эрудированности. Но даже в этом интервью я увидела и услышала такое, о чем предпочла бы забыть, да теперь уж что говорить… И я рада, что на смену этим осколкам прошлого – умным, дьявольски циничным, жестоким – приходят клоуны, которых раскусить – проще простого, и еще и повод поржать имеется.

На самом деле я не знаю, что было бы со всеми нами, если бы манифесты издавали они, эти мастодонты, которые умели разворачивать неповоротливые корабли государств в нужную для себя сторону.

А так…. в череде обустраивающих Россию прибыло… И как хорошо, что трагедия сейчас обернулась именно фарсом… Худенький сутуленький человечек со скошенным подбородком, муж АсиКлячиной КсениСобчак, которая любила олигархов, да не вышла за них замуж, и стать президентом тоже не смогла, снимающий киношечки про пылающие вагины светских ититек, – внезапно взял в руки хоругвь и объявил, что хоть и херовенький у него народец, да жаль его, спасать надо…

Знаете, мне кажется, пора как-то начать разделять “творческую интеллигенцию” от “просто интеллигенции”, а то равняться-то очень хочется, но не на всех.