Лени Рифеншталь, игра отражений

История ее жизни – никогда не была четкой и ясной. Читая о ней, смотря отрывки из ее фильмов, я видела только одно: бесконечную раздвоенность происходившего. Бесчисленную игру отражений – то в объективе камеры, то в глазах, обращенных в зеркало, а то и в глазах людей, окружавших ее. Лени Рифеншталь раздваивается, растраивается, разбегается тенями и тенями теней, заставляя все время оглядываться, ловить зыбкие блики или туманные болотные огоньки, на деле оказывающиеся всего лишь игрой света и тени – а не реальным человеком.

Я все время думаю: в свое ли время она родилась. И знаете, прихожу к выводу, что в свое. 20 век был веком пусть даже страшных, пусть кровавых, – но необычных людей и событий. Это был век личностей – темных и светлых гениев, вознесенных на вершины власти или успеха волей обстоятельств или упорным собственным трудом. Приди Лени Рифеншталь наш безликий 21 век – ну кем бы она смогла быть? Инстадивой? Великой актрисой – на фоне нынешних пигмеев? Великим режиссером – на фоне подмастерьев, считающихся мастерами на полном безрыбье?

Не знаю. Потому что она до сих пор вызывает очень противоречивые чувства – и как личность, и как актриса, и как режиссер. В Германии ее не любят, в России почему-то относятся более комплиментарно, но до сих пор не утихают споры, была ли она в самом деле талантлива – или ее таланты сводились к удачным знакомствам с сильными мира сего.

Давайте просто попробуем посмотреть на ее жизнь как на сухую биографию, изложение фактов между двумя датами – рождения и смерти.

Итак, 22 августа 1902 года в рабочем пригороде Берлина рождается девочка, которую родители назвали Хелена Берта Амалия. Через два с половиной года в семье родился ее брат Хайнц. Отец Лени был сначала рабочим, а потом и владельцем компании по монтажу систем отопления и вентиляции, мать – Берта Ида (Шерлах) была из Влоцлавека, тогдашней части Российской Империи. Отец был достаточно зажиточным человеком, семья не бедствовала, но характер отца, унаследованный Лени, сделал их совместное пребывание на одной территории мучительным. Оба были упрямы, решительны, честны до отвращения, и мать, более тонко одаренная в области чувств, зачастую оказывалась совершенно беспомощной между этими двумя людями-кремнями, высекавшими искры при малейшем трении.

Кстати, мать Лени до замужества бредила сценой, но карьеры актрисы не сделала, и всю жизнь свою положила на то, чтобы Лени воплотила ее мечту.

Отец не возражал, чтобы Лени художественно развивалась, правда, делать это она должна была на его условиях. Папа сказал – пианино, значит, будет пианино. Папа сказал живопись – значит, живопись. То, что девочка бредила танцами, никого не интересовало. Танцы оказались до поры до времени под полным запретом, с большим трудом Лени выпросила разрешение заниматься плаванием (у нее неплохо получалось и она даже выигрывала соревнования), потом добавилась гимнастика, коньки и ролики. Под конец мать сжалилась над дочкой и втайне от отца оплатила ей уроки танца в школе Хелены Гримм-Райтер. После первого публичного выступления в доме разразился грандиозный скандал, грозивший Лени закрытым интернатом. Чтобы успокоить папеньку Лени пришлось идти на курс классического рисунка в государственном художественном училище Берлина, а потом заканчивать школьное образование в закрытом интернате в Талле, где она тайком вернулась к занятиям танцами и театральному мастерству. Выпустившись из школы, Лени какое-то время работала секретаршей в фирме отца, мечтавшего о том, чтобы передать ей свой бизнес. Они с отцом сторговались – Лени изучает бухучет и делопроизводство, а он не возражает против того, чтобы в свободное время она брала уроки танца.

С 1921 по 23 годы Рифентшталь занималась в школе классического балета Элеоноры Эдуардовой, русской балерины, бежавшей от советской власти после революции. В 1923 году состоялся переезд в Дрезден, где существовала школа танца Мэри Вигман. Я не знаю, как она сумела уговорить отца, но тот опустил ее, помог оплатить квартиру, и Лени посвятила себя танцам.

В конце 1923 года состоялось ее первое выступление в Мюнхене, потом последовали гастроли по Германии и Чехии. Критика принимала Лени достаточно доброжелательно, но вот тут случается первое расхождение между ее автобиографией и воспоминаниями о ней. Сама Лени писала, что у нее произошло несколько травм коленных связок, навсегда закрывших перед ней возможность танцевать, но имеется и другая точка зрения. Некоторые критики писали, что у Лени были существенные недостатки в выучке (тут я склонна доверять именно этому мнению – потому что для успеха в области классического танца Лени училась очень беспорядочно и хаотично), но называли и еще один ее недостаток: она плохо выражала чувства. У танцовщика имеется единственный инструмент коммуникации – тело, и вот тело у холодноватой Лени, пошедшей по темпераменту в отца, не “говорило”. Тело было и недостаточно технично – и недостаточно одарено чувственно, а ведь темперамент действительно может скрыть некоторые огрехи чисто физического плана.

В 1923-24 годах у Лени происходят изменения в личной жизни. Она знакомится с банкиром из Австрии Харри Сокалем, и вот тут снова происходит раздвоение точки зрения на происходящее. В своей биографии Рифеншталь настаивает на чистой платонике их отношений – но вот другие воспоминания утверждают, что это была любовная связь, и Сокаль стал не только любовником, но и “антерпренером” (на нынешнем языке “спонсором”) девушки. Именно он оплачивал ее выступления в качестве танцовщицы, ездил вместе с ней по стране – и все было бы ничего, но у Лени случается роман и Харри настигает первый (но не последний) удар.

Ее избранника звали Отто Фроцхайм и он был теннисистом.

Отношения молодых людей вроде бы развивались, но тут наступил июнь 1924 года и однажды, пойдя с женихом в кино, Лени увидела вот этот фильм:

“Гора Судьбы” режиссера Арнольда Фанка

Надо сказать, у Лени Рифеншталь была одна черта, которая роднит ее, кстати, с булгаковской Маргаритой. Она чрезвычайно ценила талантливых людей, умеющих делать что-то действительно высококлассно, и была настолько уверена в себе, что стремилась тут же познакомиться с ними лично.

Лени в компании Харри Сокаля едет в Доломитовые Альпы, где снималась картина “Гора Судьбы” (а надо сказать, в 20-е годы тема гор была очень популярна), знакомится там с Луисом Тренкером, исполнителем главной роли, и с самим режиссером ленты Арнольдом Фанком.

Арнольд Фанк
Луис Тренкер

Со свойственным ей напором она моментально убеждает и себя, и Фанка, что в ней практически расцвела великая актриса, которой пришла пора сниматься в кино, – и в результате этого помолвка с Отто Фроцхаймом была разорвана. Как всегда – в своих воспоминаниях Лени утверждает, что сама разорвала ее, а Отто – что это он настоял на том, чтобы их отношения прекратились.

Влюбленный Сокаль, который с этого момента начинает именоваться в мемуарах исключительно “братом”, забрасывает свою карьеру банкира, на все свои деньги выкупает фирму Фанка, находящуюся на грани банкротства, и становится продюсером фильма “Священная гора”, где Лени Рифеншталь должна была играть главную роль, написанную Фанком специально под нее.

Съемки начались в январе 1925 года, а премьера состоялась в декабре 1926. К тому моменту безграничное терпение Сокаля иссякло и он попытался исчезнуть из жизни Лени, потому что та закрутила роман не только с Фанком, но и с Тренкером. К чести и Фанка, и Лени – спуска ей режиссер не давал. Для роли ей нужно было освоить скалолазание и подтянуть спортивную форму – что она безропотно сделала. Потом встать на горные лыжи – и она встала и даже показывала некоторые достижения. Потом приобрести навыки альпиниста – и тут все прошло без осечек. Режиссер сказал надо – актриса ответила есть.

“Священная гора”, афиша фильма

Я этот фильм смотрела отрывками. Ну как вам сказать, ребята, кинематограф столетней давности, немое кино, устаревший киноязык, растасканный на метафоры, кажущиеся сейчас покрытыми мхами. Странные танцы Лени, которые совершенно невозможно оценивать, настолько тело танцовщицы и ее движения иные, отличные от того, что кажется нам техничным или просто хотя бы красивым. Скажу так: наша Орлова была лучше выучена и в актерском мастерстве, и в балете 🙂 В общем, я не кинокритик, чтобы оценивать это с профессиональной точки зрения, а как зритель – могу сказать, что Фанк действительно был прорывом для своего времени и явно кое-чему научил Рифеншталь.

Он снимет еще несколько картин с Лени – при соучастии Сокаля как сопродюсера, однако на картине “Белый прыжок” Лени увлекается кинооператором и по совместительству исполнителем главной роли Гансом Шнеебергером (какая у человека говорящая фамилия “снежная гора” в переводе).

Они проживут вместе год и Рифеншталь напишет в воспоминаниях, что этот человек стал главной любовью в ее жизни. Но невзирая на это она все дальше и дальше устремляется “знакомиться с новыми яркими личностями”, и Сокаль горько напишет в дневнике: “Всякий раз, когда на горизонте появлялась интересная личность, будь то художник, великий спортсмен, великий теннисист или великий лыжник, актёр или известный политик, как Гитлер – неважно кто, я всегда слышал эту фразу: «Мне нужно познакомиться с этим человеком». И у неё это всегда получалось”.

Актерский век недолог, особенно это касается актрис, поэтому Лени очень благоразумно поняла, что ей нужно двигаться дальше; многому научившись у Фанка, она снимает в 1932 году свой первый фильм “Голубой свет”, на который ей не хватало денег. Все еще любящий Лени Сокаль выделяет ей 100 000 марок и берет на себя все продюсерские дела.

“Голубой свет”, на котором я, ребята, залипла, первоначально решившись глянуть фильм на перемотке, повествует о странной девушке, живущей в горах в мире грез. Жестокие люди, живущие в горной деревушке, губят Юнту, и она погибает, затравленная, отверженная и преследуемая. Над фильмом Рифеншталь работала не сама – сценарий писался Карлом Майером и Белой Балажем (настоящее имя Герберт Бауэр, венгерский еврей), который позже переехал в СССР. В монтажной ей помогал Фанк, оператором был Шнеебергер. Сам фильм заявлен как совместная работа.

Рифеншталь отошла от идей Фанка, где горы, водопады, реки, моря – являются по сути главными героями фильмов, и на их фоне разворачиваются перипетии судеб людей. “Голубой свет” – а он уже звуковой – смотрится практически как современный фильм, который несколько странно для современного глаза смонтирован (в нем долгие планы и слишком много крупных планов актеров), но уже говорит не просто привычным для нас киноязыком: чем больше я смотрела “Голубой свет”, тем больше понимала, что современное кино практически ничего не изобрело – все уже было придумано и осуществлено тогда, в 30-е годы.

Операторская и режиссерская работа “Голубого света” – выше всяких похвал, а как актриса Рифеншталь вообще монстр, она в туфлях и платье умудрялась творить на скалах (в том числе мокрых) такое, что я сидела в полном шоке. Да и на фоне современных актеров она умеет играть – владея и мимикой, и телом на очень хорошем уровне (повторяю, нашим современникам до такого уже как до Пекина кувырком).

Критики приняли режиссерский дебют Лени прохладно, зато народ в фильм буквально влюбился: все шли на легкую комедию про горы и альпинистов, а попали в мир мистики и грез с просто нереально снятыми пейзажами.

“Голубой свет” шел с большим успехом и в Германии, и за ее пределами, и вот тут-то происходят два события. Лени окончательно разрывает отношения с Сокалем, и попадает в историю, которая не может вызывать ничего, кроме отвращения.

На дворе уже стоял 1932 год, сами понимаете, что происходило в Германии, а среди команды, работавшей над фильмом, был заявлен Бела Балаж, как вы помните, еврей по национальности. Не знаю, интуиция его увела из Берлина, или просто так сложились обстоятельства, но Балаж на тот момент находился в Москве. Он написал Лени Рифеншталь письмо с просьбой выплатить ему гонорар, раз уж фильм так тепло принят зрителем и преуспевает в прокате.

И Лени проделывает крутой кульбит: она пишет письмо Юлиусу Штрайхеру, главному идеологу расизма, главреду “Штурмовика”, после приговоренному к казни на Нюрнбергском процессе. В письме этом Лени пишет, что уполномачивает герра гауляйтера представлять ее интересы в деле против ” претензий еврея Белы Балажа”. Доверенность эта хранится в Госархиве Германии, а в 1933 году имена Белы Балажа и Харри Сокаля навсегда исчезают из титров фильма. Как говорится, Б – благодарность.

Ну а в феврале 1932 года с Лени происходит то, что впоследствие в ее мемуарах будет описано как:

Мне казалось, будто передо мною разверзлась поверхность Земли, словно полушарие, неожиданно расколовшись посредине, выбросило огромную струю воды, столь мощную, что она достала до неба и сотрясла Землю.

Это она о предвыборной речи Алоизыча.

Вы думаете, что-то остановило Лени Рифеншталь от того, чтобы познакомиться и с этой знаменитостью? Ни в коей мере – в мае она пишет Гитлеру письмо со словами восторгов – и тот приглашает ее на пляжи Вильгельмсхафена, города в Нижней Саксонии. Оба остаются чрезвычайно довольными друг другом, но Лени нужно уезжать на съемки фильма Фанка “SOS – айсберг”, и не куда-нибудь, а в Гренландию. Когда киноэкспедиция возвращается, Веймарская республика уже агонизирует, и новое знакомство становится весьма кстати.

Гитлер знакомит Лени с Геббельсом и Герингом, ее все чаще приглашают на многочисленные тусовки новой правящей партии, потом Лени будет пытаться как можно дальше дистанцироваться от этой своей светской жизни, говоря, что все это были случайные встречи и случайные приглашения, но так или иначе фотокамеры запечатлели ее со многими “видными деятелями”, чьи физиономии потом будут ассоциироваться у человечества с одним из самых страшных проявлений зла.

Рифеншталь предлагают снять фильм о Гитлере – и снова мы сталкиваемся с двойственностью этого факта. Геббельс в своем дневнике пишет, что когда предложил фрау Рифеншталь снять фильм о Гитлере, она была в восторге. Лени в мемуарах пишет, что не могла отказаться, это было в тех обстоятельствах немыслимым. И снова мы понимаем, что и то, и другое может быть чистой правдой. Равно как и слова Геббельса: “Она единственная нас понимает” против “Я сразу почувствовала к нему острую антипатию” от Рифеншталь. В общем, как говорится, “сложное было время”.

Но я сразу скажу вот что: осуждать Рифеншталь за ее увлечение Гитлером я не могу и не хочу – хотя бы потому, что и рябой личностью недоучившего семинариста, бывшего гораздо худшим оратором и не меньшим внешним уродом по сравнению с Алоизычем – увлекались очень многие достойные и уважаемые люди, которые вызывают у нас только благоговение и восторг. Тогда действительно было такое время – время странных коротышек, Цахесов, возносимых своими народами на вершины власти, становившихся блистательными Цинноберами вопреки здравому смыслу и собственным достижениям. Юнг это прекрасно описывал – так что повторяться не будем. Это было массовым явлением – и редко кому удавалось сохранить трезвость ума и оценок при всеобщей истерии и поклонении новым вождям и кумирам.

Так или иначе у Лени в руках оказываются самые мощные финансовые и идеологические ресурсы – и надо сказать, она не подвела. Сотни помощников, десятки камер, неограниченный бюджет… После пары “проб пера” на свет появляется “Триумф воли”, названный лучшим пропагандистским фильмом всех времен и народов, в котором черпают вдохновение (пусть стыдясь и тайком) очень многие мастера манипуляций народным сознанием.

Понятное дело, посмотреть этот фильм полностью в открытом доступе у нас не получится, но даже те отрывки, которые можно найти в сети, поражают. Лени умудрилась из скучнейшего по сути события – съезда партии, сотворить образцово-показательное кино, которое бьет напрямую по нашим архетипам. Из 120 километров пленки она оставила только 3 – и это была квинтэссенция, чистая выжимка абсолютно образцового характера. Каждый кадр, каждая монтажная склейка зубодробительно вбуравливается в глаза и мозг, создавая эффект взорвавшейся бомбы: вот он, сверхчеловек, спускающийся с небес на самолете, небесном корабле, вот они, чуть менее великие сверхлюди, сопровождающие его, когда он выходит к боготворящей его толпе; а вот и народ, собравшийся под знаменами ради великой идеи, вот она, вершина, цель развития всей человеческой цивилизации. Красивые дети, красивые юноши и девушки, красивые мужчины и женщины, идеальные образчики арийской расы, в едином порыве устремляются к своему фюреру, посылая ему горячую любовь и поддержку.

И все это под Вагнера и бодрые марши и песни, с принципиально новыми методами съемок – от летающих на дирижаблях операторов до катающихся на рельсах камер, показывающих движение в едином порыве.

Фильм в перемонтированном виде показывали американцам незадолго до войны, чтобы проиллюстрировать, почему нацизм стал настолько популярным в Европе, его до сих пор показывают на специальных закрытых показах для киноведов и тех, кто должен понимать, что такое идеальная идеология, уж простите за тавтологию.

По поводу этого фильма до сих пор спорят критики: возможно ли отделить его мастерство и эстетику от главной идеи. Так или иначе, “Триумф воли” оказывает на кино свое влияние до сих пор – даже если вы посмотрите доступные отрывки, увидите, что и Голливуд не оказался, так сказать, в стороне (самые популярные фильмы, наполненные скрытым влиянием “Триумфа воли”, – это “Звездные войны” и “Король Лев”).

Сама Лени во всех мемуарах писала, что снимала чисто документальное кино, без увлечения идеологией, а под влияние личности Гитлера подпала вследствие ошибки и заблуждений.

Я никогда не отрицала, что попала под влияние личности Гитлера. Но то, что я слишком поздно распознала в нём демоническое, несомненно является виной или ослеплением.

В 1936 году в Берлине проводились летние Олимпийские игры – и Гитлер еще в 1935 году попросил Рифеншталь снять о них фильм.

Лени берет своего брата Хайнца, они регистрируют фирму Olympia-Film GmbH и получают от государства 2.8 миллиона рейхсмарок на создание кино. Гонорар самой Лени составил 400 000.

Если вы когда-нибудь смотрели фильм “Олимпия”, не сомневаюсь, что были поражены началом, кадрами из Греции. Их делала не Рифеншталь, а вот этот человек.

Вилли Цильке

Его звали Вилли Цильке, он был ровесником Рифеншталь и родился в Лодзи (территория Российской империи), потом переехал в Харьков, потом в Воронеж. Родители Вилли были меннонитами – и из-за антирелигиозных и антинемецких настроений сначала были вынуждены переехать в Узбекистан, а затем вернулись в Польшу, откуда Вилли переправили в Германию. Он идеально говорил на русском языке, хотя семья дома общалась только на немецком.

Именно он снимал Грецию и оживающие в “Олимпии” статуи греческих спортсменов, становящиеся прекрасными атлетами, метающими диски и ядра, именно он придумал несколько потрясающих кинообразов, которые не устают цитировать и нынешние кинематографисты. В начале 1937 года он сдал Рифеншталь весь отснятый и смонтированный материал, который она переделала по-своему. Цильке пережил нервный срыв, его поместили в психиатрическую клинику, поставили диагноз шизофрения и насильственно стерилизовали (не забывайте, он жил в государстве, которое планомерно уничтожало всех инвалидов и унтерменшей). И снова у нас существует раздвоение действительности: Лени вывозит из его квартиры все негативы и потом будет продавать все его снимки как свои собственные. Имя Цильке исчезнет из титров “Олимпии”. А в 1942 году Рифеншталь забирает его из клиники и задействует как оператора на своем фильме “Долина”, где ему было разрешено смонтировать некоторые сцены.

Рифеншталь пишет в мемуарах, что заботилась о Цильке и как только ему стало легче, сразу взяла его на работу – сам Вилли считал себя ее жертвой. После войны он подал заявку на медкомиссию – и врачи признали его полностью здоровым, отменив справку о недееспособности. Цильке работал над немецко-русским словарем кинотерминов, работал оператором, получая какие-то призы, но он был совершенно сломан как творец – и его киноязык лишь немного напоминал о его смелом экспериментаторстве в тех немногих фильмах, где он работал как режиссер.

“Олимпия” вышла 20 апреля 1938 года, в день рождения Гитлера, Лени получила за него госпремию Германии и главный приз Венецианского кинофестиваля. Поскольку в фильме были показаны атлеты многих стран, то прокатывать его планировалось и в Штатах, и в Великобритании, но “Хрустальная ночь” положила конец переговорам. Лени бросается в Голливуд как-то уладить дела – но американцы бойкотируют как фильм, так и режиссера, и после не принесших никакого результата переговоров с Диснеем и Кингом Видором, Рифеншталь уезжает в Германию.

Фильм выпустят в ограниченном и перемонтированном варианте только в 1957 году в Западной Германии и покажут перед олимпиадой в Мехико – тоже в небольшом количестве кинотеатров.

А между тем “любимый режиссер фюрера” планирует открытие огромной кинофабрики, под которую выделяются немыслимые деньги и огромный участок земли, но в сентябре 1939 года начинается война и фюрер отдает приказ “группе Рифеншталь” освещать победоносное шествие германского Рейха по Европе. И вновь история раздваивается: имеются воспоминания немецкого офицера о том, как Лени с группой стали свидетелями массовой казни евреев в польском городке Коньске. В дневнике он написал, как Рифеншталь упала в обморок, увидев убитых. Имеется даже фотография, сделанная им, с соответствующей надписью. Сама же Лени Рифеншталь всегда отвергала правдивость этой фотографии и на всех процессах денацификации утверждала, что никогда своими глазами ничего не видела.

Когда нацисты заняли Париж, Рифеншталь отправила фюреру восторженную телеграмму, полную обожания. Затем она доказывала, что была рада, как ей казалось, концу войны.

В 1940 году Лени поступил заказ на экранизацию любимой оперы Гитлера “Долина”. Речь там шла о конфликте мирных крестьян, живущих в горах, с злобным землевладельцем из долины, который должен был стать в фильме воплощением зла (и мирового еврейства). Сама Рифеншталь кроме того, что заняла режиссерское кресло, сыграла в фильме роль танцовщицы, изнасилованной злодеем. Съемки проходили в Баварских Альпах и для сцен массовки привлекались заключенные концлагеря цыгане, вывезенные эсэсовцами. Впоследствие все они погибли в Освенциме, и Лени еще много лет судилась с теми, кто утверждал, что она не заплатила людям за съемки ни пфеннига да еще и знала об их участи.

Работа над фильмом продолжалась до конца войны, вместе со всем отснятым материалом Лени жила в Тироле, в Кицбюэле, туда же переехала ее мать и туда же пришла похоронка на брата Хайнца, погибшего на Восточном фронте.

Лени увиделась с Гитлером в последний раз в 1944 году, в конце марта, и тогда же она выходит замуж за Питера Якоба, дублера немецкого актера Бернхардта Минетти, игравшего в “Долине” одну из главных ролей. Якоб был альпийским стрелком, то есть солдатом высочайшего класса, по сути воином и альпинистом.

Лени прожила с ним три года и развелась в 1947 году.

Ее арестовали в первый раз американцы в апреле 1945 года. Допрашивали, поместили в лагерь Дахау, затем выпустили и она вернулась к монтажу “Долины”. Затем ее арестовали французы – на этот раз ее поместили в женскую тюрьму в Инсбруке. Именно тогда Лени писала в дневнике, что подвергается жестокому моральному давлению – и именно тогда она пережила нервный срыв, попав в психиатрическую клинику. Фильм “Долина” был конфискован, все ее счета были арестованы.

В декабре 1948 года она прошла первый процесс денацификации. Потом второй и третий – на всех процессах она была оправдана, но ее фильм “Долина” даже с вырезанными сценами с участием цыган успехом не пользовался, да и лишившись своей команды Рифеншталь больше не могла нормально работать.

В возрасте 53 лет, в 1956 году Лени едет в Африку и начинает работать над фотоальбомом о нубийских племенах.

Ее работы восхитительны и полны все тем же восторгом перед человеком, его совершенным телом и уникальной культурой. Пятнадцать лет Рифеншталь колесила по Африке и снимала ее жителей, ее фото с удовольствием публиковали самые известные журналы, а критики не уставали искать (и находить) расистскую эстетику, на этот раз теперь выраженную в восторге перед телом другого цвета.

В 1974 году Рифеншталь в возрасте 71 года становится дайвером и погружается в океан. Она работала на Мальдивах и создала два удивительных альбома “Коралловые сады” и “Чудо под водой”.

После успехов фотографий она снимает и документальный фильм о подводном мире.

В 1987 году выходят ее мемуары, моментально становящиеся бестселлерами по всему миру. В общем-то с этого момента всеобщее молчание вокруг Рифеншталь, прерываемое лишь процессами с ее участием, уходит в прошлое. Рифеншталь охотно раздает интервью, ездит по миру, снимается в документальных фильмах о самой себе. В 2000 году она попала в серьезную вертолетную аварию и выжила, получив серьезные ранения. В 2001 году она приезжает в Россию, где происходят полузакрытые показы ее фильмов (“Триумф воли” показали при закрытых дверях только специалистам и журналистам, а “Олимпию” из-за угрозы провокаций со стороны неофашистов вообще сняли с показа).

Рифеншталь прожила ровно 101 год и умерла вскорости после своего последнего дня рождения. Ее огромный архив достался ее последнему спутнику жизни, оператору Хорсту Кеттнеру, а от него, в свою очередь, перешел к ее единственной наследнице, секретарше Гизеле Ян, которая передала все в Фонд прусской культуры в Берлине.

Надо сказать, что в Германии Рифеншталь недолюбливают гораздо больше, чем в России, я читала очень много нелицеприятных статей о ней, и скажу больше, если бы одна из главных обвинительниц Лени Нина Гладиц была менее эмоциональной и более хладнокровной, она смогла бы испортить репутацию Рифеншталь гораздо больше, чем сделала это в 1982 году.

Гладиц сняла фильм “Время умолчания и тьмы” о фильме “Долина”, а потом и написала книгу, где делилась архивными документами, доказывающими, что Лени Рифеншталь знала о судьбе цыган, игравших испанцев в ее фильме, использовала их труд бесплатно и ни словом не обмолвилась о том, что их ждет. Рифеншталь подала на Гладиц в суд и почти по всем пунктам проиграла, потому что Гладиц находила все больше и больше доказательств того, что Рифеншталь все знала и понимала, сознательно не обращая внимание на чудовищные вещи, происходившие вокруг нее.

Причиной не очень хорошего отношения немцев к Гладиц (при всей ее правоте) было то, что сам фильм, а потом и книга, были похожи на “бабскую разборку” с пафосными текстами, бесконечным переходом на личности и такими же бесконечными попытками доказать, что Рифеншталь была никуда не годной выскочкой, бездарной и никчемной.

В том-то и дело, что не была. Не была бездарной, не была никуда не годной. Она была действительно талантливой – причем во многих областях. Ее танцевальный дар мне оценивать сложно, а вот актрисой она была неплохой. Как была хорошей спортсменкой, отличным режиссером, организатором, бизнесвумен, она прекрасно умела подбирать команду и сходиться с людьми, она выстраивала прекрасные связи и отрабатывала каждый пфенниг своих гонораров. Она повлияла и продолжает влиять на весь планетарный кинематограф, включая советский и американский, она придумала и осуществила огромное количество способов съемки и монтажа, она умела общаться с вождями народов и затерянными в Африке детьми из неизвестных племен, она видела талант в других людях и умела задействовать его в своих проектах.

Она была необычайно сложным и противоречивым человеком, способным как на великое, так и на самое низменное.

Ее невозможно выписать какой-то одной краской и тем более невозможно понять, какой она была на самом деле. В ее фильме “Голубой свет” имеется кадр, где овальный портрет с ее лицом, запечатленным на огромном старинном фолианте, постепенно расплывается и теряется среди бликов горных кристаллов хрусталя.

Наверное, это лучшее, что она могла снять о самой себе. Женщина, чье прекрасное правильное лицо исчезает и остаются только слепящие вспышки… То ли софиты играют на бутафорских стекляшках, то ли таинственный горный голубой свет распадается на мириады искр среди россыпей драгоценных камней.

Кто знает – какой она была бы, родись в наше время.

P.S. – еще никогда мне не было так сложно писать статью о ком бы то ни было. Не знаю, почему – но Рифеншталь меня измучила. Поэтому с удовольствием ставлю финальную точку.

14 thoughts on “Лени Рифеншталь, игра отражений”

  1. Ирина, спасибо. Мне очень понравилось. Сложная личность в истории.Я думаю все то она знала и все понимала.

    Reply
    • Анна, мне тоже кажется, что знала. Но предпочитала не замечать. Знаете, есть такие люди с очень избирательным взглядом – они смотрят-то на все, а видят – только то, что хотят видеть.

      Reply
      • Что значит – понимала, не понимала? А почему вы думаете, что ей вообще были интересны страдания других людей? Особенно каких-то цыган или евреев? Из этого биографического очерка складывается впечатление, что Рифеншталь была крайней индивидуалисткой. Её интересовало искусство и она сама. Никаких признаков того, что она хоть кого-то любила или хотя бы кому-то сочувствовала из её биографии не просматривается. Напротив, есть поразительные примеры холодной жестокости.

        И неудивительно, что она подпала под обаяние Гитлера и уютно чувствовала себя среди нацистов. Идеология безжалостного сверхчеловека ей должна была быть близка.

        Впрочем, творческая интеллигенция в 20-м столетии вообще тянулась ко всякого рода тоталитарным человеконенавистническим идеологиям и тёмной мистике. Вспомните, “серебряный век” в России. Многим тогда импонировал образ гордого одинокого творца, который разрушает всё “старое, отжившее”, чтобы построить свою собственную вселенную. Вариантом этого образа мог быть какой-нибудь певец Революции – типа Маяковского или Горький с его нестерпимо пафосными соколами и буревестниками. Мог быть и деконструктор реального мира типа Мейерхольда, который стремился разрушить уже не “весь мир насилья”, а просто “весь мир”. Мог быть мистик, почуявший в своей душе влечение к первому и величайшему революционеру и индивидуалисту – Люциферу, вроде Рериха и его супруги.

        Обожание вождей-революционеров, вождей-разрушителей, овеянных ветрами преисподней, вроде Гитлера – из той же серии. Художники – люди эмоционально чуткие, с хорошо развитой интуицией – на подсознательном уровне прекрасно чувствуют присутствие потусторонних энергий. И если в душе у художника нет любви к Богу, если для него главное его “Я”, если простых людей он горделиво презирает, то его закономерно влечёт к себе демоническое начало.

        Reply
  2. Да, “наивная”
    https://www.dw.com/ru/leni-rifenstahl-novye-fakty-o-ee-souchastii-v-prestuplenijah-tretego-reicha/a-55578764

    И,конечно, “не знала” ,что происходит. Как почитаешь и послушаешь, так никто не знал,что происходит. И что это за лес рук,вскинутых в едином порыве?…нет..мы не знали!! Чудовищные звермтва, и суетливая омерзительная трусость.

    Reply
  3. Вообще, когда кто-нибудь начинает недоумевать и негодовать по поводу того, что немцы жили себе спокойно, когда полным ходом шло истребление евреев, то мне становится неловко за себя и за тех, кто это говорит. Я ведь сам живу в обществе, где каждый день убивают множество нерождённых детей. И ничего по этому поводу не предпринимаю. Да, если заходит разговор на эту тему, я высказываю своё мнение всем, кому интересно его выслушать, а иногда – и тем, кому оно совсем не интересно. Всегда готов посокрушаться об этом. Но не могу сказать, что я по этому поводу теряю сон и аппетит. При том, что я довольно ясно представляю себе последствия аборта для психики женщины и её выживших детей, видел, какую печать детоубийство накладывает на врачей, которые им занимаются.

    По сути, массовое убийство во чреве пострашнее, чем истребление евреев. Всё-таки евреи могли попытаться спастись, многим удалось бежать за границу, где-то спрятаться и переждать гонения. А что может сделать нерождённый ребёнок?

    И в этом свете, конечно, особое уважение вызывают люди, которые не бояться плыть против течения, когда все вокруг спокойно мирятся с чудовищным злом. Я очень уважаю, напиример, епископа Клеменса Августа фон Галена, получившего прозвище “Мюнстерский лев”, который смело и открыто выступил против государственной программы уничтожения инвалидов. Уважаю, несмотря на то, что он одобрил войну против СССР, как поход против коммунистической чумы. А после войны, в оккупированной Германии критиковал Союзников за бомбардировки и за передачу Восточной Пруссии Советскому Союзу. Интересно, если бы он дожил до Второго Ватиканского собора, что бы он об этом сказал? Наверное, возглавил бы сопротивление католиков-традиционалистов. Если он Гитлера не побоялся, надо полагать, не испугался бы и конфликта с Римским папой.

    Reply
    • Антон, это все очень сложная тема, я вообще перестала даже пытаться судить, когда узнала историю доктора Перл (я писала о ней на блоге), это женщина-гинеколог, которая сделала больше тысячи абортов в Освенциме. Зло? Чудовищное. Альтернатива? Попадание беременных и новорожденных в лапы Менгеле и его ассистентов. Зло? Еще чудовищнее, чем аборт. Любая попытка морального рассуждения от нас, живущих в сытости и без войны, обречена на провал.

      А еще – иногда я слышу рассказы знакомых врачей или полицейских, каких детишек они изымают из семей алкашей, наркоманов… Что с этими детьми там творят… и иногда изымаются не дети, а их тела. И какие мысли в это время ходят в головах моих знакомых – лучше не знать. Я иногда тоже думаю разные мысли, потому что не знаю, что лучше – не рождаться вовсе, или родиться, голодать, холодать, быть изнасилованным в пятилетнем возрасте бессчетное количество раз собутыльниками матери, а потом умереть от голода. И тут, Антон, мне снова отказывает любая способность морального рассуждения. Так-то…

      Reply
  4. А, вот что. Осуждение абортов,потому что это противоречит Вашим убеждениям. И поддержка убийства миллионов цивилистов,потому что,э,по-Вашему, те убеждения неправильные.

    Reply
  5. Ирина, я тоже никого не хочу осуждать. Тех же гинекологов я искренне жалею. Люди учились на врачей, а становятся убийцами. И я вижу, как это на них действует. Смотреть страшно! А что с ними будет на том свете?

    И я понимаю ваши чувства в отношении детей в неблагополучных семьях. Может вообще возникнуть желание всех этих алкоголиков, наркоманов и прочих простерилизовать или даже отправить на тот свет. Теми же соображениями руководствовались и нацисты, приняв программу уничтожения “неполноценных” граждан. Чтобы оздоровить немецкую нацию, чтобы прочим немцам жилось лучше. Но, надо отметить, что немецкое общество оказалось к этому не готово. Программа истребления инвалидов проводилась тайно, но когда благодрая епископу Клеменсу Августу она была предана гласности, шок и возмущение было настолько сильным, что её пришлось отменить (по крайней мере, официально) на территории Рейха.

    В языческих культурах инфантицид был нормой жизни. Китайцы и в двадцатом веке скармливали ненужных младенцев свиньям, чтобы мясо не пропадало. Индийцы менее расчётливы: в Индии лишних девочек хоронят заживо.

    Но с христианской точки зрения, Бог лишних людей не творит. И убогие калеки тоже нужны. Их жизнь тоже полна смысла. Есть примеры великих святых-инвалидов. И рождённых в неблагополучных семьях. Блаженная Матрона Анамнясевская, если не путаю, родилась в ужасной семье. Когда она была маленькой, ей кто-то из родственников швырнул в голову топор. Она всю жизнь после этого болела. Но по её молитвам Божью помощь получило множество людей. Про блаженную Матрону Московскую вы сами знаете. Блаженная Мария Гатчинская лежала парализованной с юности. Только говорить могла. Но ей Бог дал дар утешения, здоровые люди приходили к ней в состоянии отчаяния, а уходили радостные.

    И нельзя забывать о том, какие тяжёлые последствия аборт имеет для самой женщины и её оставшихся в живых детей. Характер женщины меняется после аборта, она становится грубой, жёсткой, мужеподобной. В семье нередко возникает разлад. И у детей неизбежно появляются очень серьёзные психологические проблемы. Они очень частно не могут сами создать семью. Когда абортов мало – это проблемы отдельных семей. Когда их миллионы – это большая проблема для всего общества.

    Убийство во чреве, как и любой грех, – не какое нарушение формального правила, произвольно установленного “церковниками”. Грех – это, что наносит вред душе самого грешника и всех, связанных с ним людей. Чем тяжелее грех, тем тяжелее болеет от него душа. А может и вовсе умереть. Вы, наверное, встречали людей с потухшими, мёртвыми глазами. Это последствия грехов.

    Reply
    • Антон, дорогой, зря вы беретесь рассуждать о том, какой становится женщина после абортов и что ждет ее детей (прямо по закону кармы). Я понимаю, что вы откуда-то черпаете информацию про то, что пишете, причем явно это “откуда-то” – это церковный источник, возможно, написанный монашествующими. Но на деле все очень сильно не так.
      Я даже завидую вам, что вы не очень в курсе, что такое карательная советская гинекология и сколько абортов было у наших мам и бабушек, потому что великая советская родина не сильно заботилась о контрацептивах, потому как ей требовалось народонаселение кровь из носу. Скажу так: поколение женщин 20-60 годов рождения практически поголовно имеет в анамнезе хотя бы один аборт. И один, Антон, у них считался “Ой, да она счастливая, ее муж бережет”. Вы мужчина, вряд ли ваша мама когда-либо заговорит с вами об этом. Я даже сомневаюсь, что вы с женой станете об этом беседовать – я уже немного узнала вас по постам, не думаю, что вы сами этот разговор выдержите. Но вот мне пришлось выслушивать очень много историй – и скажу так, что мы бы всей страной были совершенно конченными психологически, а наши матери и бабки попревращались бы в мужиков, если бы после каждого аборта происходило то, о чем вы пишете.

      Аборт – это чудовищное надругательство над женщиной. Это убийство ребенка по желанию матери врачом. И он действительно почти всегда прокатывается катком по психике женщины. А иногда и не прокатывается, иногда женщина относится к аборту как к удалению зуба и так живет всю жизнь. Я знаю гинеколога, который в жизни не сделал ни одного аборта, предпочитая давать взятки в вузе, чтобы не делать этого. И знаю очень классного спеца, женщину, которая делала аборты на поздних сроках по медицинским показаниям, потому что у нее были железные нервы и очень твердая рука. И знаете, что? У обоих чудесные дети без особенных психологических проблем. И это – среди моего прямого окружения, а что говорить о том, ежели подключить статистику, а не некие церковные книжки, настолько поразившие вас.

      Скажу так: в моей семье все женщины, слава Богу, замужем и имеют детей. Но если я озвучу вам цифру, сколько абортов напахала моя прабабушка, вы, пожалуй, ужаснетесь и посчитаете, что “психологические проблемы”, которые должны быть у нас как у ее наследниц, должны уже котироваться по психиатрическому сценарию. Но видите ли, моя бабушка, ее дочь, провела подростковые годы в оккупации, видела, как на ее глазах мины рвали ее подруг, она хоронила солдат своими руками, у нее был крайне жестокий и избивавший ее отец, она все детство и юность голодала, несколько раз была едва не убита, ее любимый человек был репрессирован, ее насильно выдали замуж… Я когда-нибудь подробно напишу о ней, не сейчас. Так вот, если вы будете утверждать, что ее “психологические проблемы” связаны с абортами матери, так я вам скажу, что она была первым ребенком, но тем не менее жизнь ее была ужасна. Или, по вашей логике, ее Господь заранее начал за материны аборты наказывать?

      Что-то очень жестокая логика получается, почему-то полностью исключающая покаяние, даже будущее.

      А про стерилизацию алкашей и инфантицид я ничего не писала. Я писала о том, что я не могу судить, потому что когда я увидела лицо брата мужа, приехавшего со смерти ребенка, умученного родителями, вот тут я и поняла, что не мне судить. Вообще не мне. Нет тут понятия, что лучше, а что хуже. Боже, Ты веси. Это все, что я могу сказать.

      Reply
  6. Антон, также можно сказать, что вы живете в том обществе, где каждый день убивают и множество рожденных детей.
    В том обществе, где родители или опекуны сами по собственной воле избавляются от своих и чужих детей: режут их, душат, топят, бросают из окон, выбрасывают в мусор, оставляют умирать на морозе, продают на органы, в конце-концов. Это при том, что рожденные дети также все не могут “спастись, где-то спрятаться и переждать гонения”.
    Думаю, в этих случаях вы тоже ничего не предпринять не можете, но и также не теряете ни сон, не аппетит.

    ..”По сути, массовое убийство во чреве пострашнее, чем истребление евреев”..
    Слушайте, делать такие заявления – это уж не по-христиански как-то и не в вашей компетенции, как мне кажется.
    И вы же говорите, что никого не хотите осуждать. А это ли не суд? Не вы ли сейчас осудили и, по сути, приговорили отдельную категорию женщин, к которой, к сожалению, отношусь и я? А кто вас судить уполномочил? А давайте, мы (т.е. категория) уж, как-нибудь, со своими грехами сама разберемся, а вы – со своими разбирайтесь.

    ..”При том, что я довольно ясно представляю себе последствия аборта для психики женщины и её выживших детей…” или
    “..И нельзя забывать о том, какие тяжёлые последствия аборт имеет для самой женщины и её оставшихся в живых детей”. .. Здесь вообще, какое-то пренебрежение чувствуется при словах “выживших” и “оставшихся в живых”, поскольку это касается и меня и меня от этих выражений коробит.

    ..”Характер женщины меняется после аборта, она становится грубой, жёсткой, мужеподобной”..
    Откуда это утверждение, Антон? Вы что, наблюдали за всеми женщинами мира и за каждой по отдельности в течение многих лет, чтобы сделать такой вывод о различии между женщинами сделавшими аборты и их не сделавшими?

    Антон, при всем уважении, ну не можете вы представить себе последствия аборта для психики женщины, априори.
    Во-первых, вы – не женщина, а во-вторых, вы не делали аборт (ни сами, ни кому-либо), чтобы говорить о его последствиях для каждой отдельной женщины, а мешать всех в кучу и делать вывод что все сделавшие аборт женщины – сво.. , как мне кажется, не совсем корректно, и не компетентно с мужской точки зрения.

    Reply

Leave a Comment