Гонки по вертикали пикирующего управдома

Ну что, ребята, погнали, я готова рассказывать историю.

Итак, начну издалека.

Когда мы только приехали в Канаду в августе 2012 года, свекры и оба брата мужа привезли нас домой, дали чуток поспать после 13 часового перелета и повезли кататься с возгласами “щас мы вам покажем Ванкувер”.

Привезли нас на один из самых знаменитых пляжей города, где мы узрели ряд домов прямо на первой линии у воды. Один из домов имел ну ОЧЕНЬ примечательное название, которое я в Канаде встретить была не готова от слова “никогда”. Название я, разумеется, запомнила, ибо – доставило (ничего криминального, просто топоним, очень специфический и малоизвестный).

Дальше тоже происходило много интересного и разнообразного, что я уже описывала на страницах этого блога, потом мы стали прихожанами нашего храма, получили работу управдомов, переселились в город, где живем сейчас, и стали часто гулять в парке рядом с нами. Там мы и встретили пару с ребенком: услышали русский язык, просто заговорили и познакомились, стали иногда общаться, потом еще встретились в храме. Назову этих людей для простоты Ларисой и Сашей, потому что они еще сыграют в этом повествовании свою роль. Ребята оказались нашими коллегами, мы нашли тут же много общих тем и однажды услышали, что их дом сносят и им приходится искать и новую работу, и новое жилье соответственно.

Особенность моей профессии в Канаде именно такова: я получаю служебное жилье вместе с работой, и если работу теряю, то теряю и жилье,поэтому такая вот двойная катастрофа является одной из моих профессиональных фобий (это тоже важно знать).

После прошествия какого-то времени мы узнали, что наши знакомые получили работу именно в этом доме со своеобразным названием, удивились совпадению, искренне за них порадовались и стали общаться сильно реже, потому что жили теперь достаточно далеко друг от друга, а в храме пара стала появляться реже, чем обычно, и мы списывали это на то, что дом реально большой, дел в нем много, так что в воскресенье иногда действительно хочется выспаться.

Потом наступил ковид, все как-то с друг другом вообще потерялись – в храме все были последний раз в октябре прошлого года, жизнь шла своим чередом, пока мы не добрались, наконец, до лета 21-го года.

А вот теперь, дорогие мои, начинается непосредственно история.

Ковид сильно ударил по всем отраслям – последний год был очень напряженным и для мистера Адамса, и несколько недель назад у него закончился проект, и, к своему удивлению, он просто не смог найти другого. Вот внезапно наступил какой-то мертвый штиль, он проходил собеседования, выполнял все тестовые задания – но ему не перезванивали. Дошло до того, что проект, в котором ему гарантированно обещали место, внезапно отменился – вот буквально в пятницу он уже договаривается о подписании договора, в понедельник звонит начальник и говорит, что заказчик перенес выполнение на неопределенный срок.

Когда такие бекары стали просто нашей каждодневной реальностью, а мистер Адамс стал по-настоящему напрягаться, я бросила ему, что такое не бывает просто так, значит, двери закрываются по какой-то причине. Ясное дело, такие утешения слабо работают на мужчин, привыкших все время что-то делать, но мне почему-то становилось все понятнее, что подобные вещи не срабатывают просто так, что-то явно назревает.

Надо еще пояснить, что мы несколько месяцев назад говорили с начальством, что хотели бы взять дом побольше и переехать поближе к университету, в который готовится поступать Настя, более того, мы уже примерно понимали, в какой дом можем переехать: пара наших коллег готовилась уходить на пенсию и мы уже договорились, что перенимаем их дом. Всех такой расклад устраивал: они отдают дом в хорошие руки (а мы привязываемся к нашим домам, как к детищам, выпестованным своими руками), мы получаем дом в отличном состоянии как раз в районе, который очень хорошо расположен в отношение будущего Настиного вуза, а начальство получает полную возможность не искать работников со стороны.

Поэтому, когда мы услышали, что контора покупает новый дом, мы в общем-то восприняли новость достаточно равнодушно – у нас уже пасьянс сходился, осталось только дождаться торжественных проводов на пенсию.

И тут директор конторы в разговоре бросает, что владельцы компании купили именно тот самый дом со странным названием, а я смеюсь, что знаю менеджеров этого здания. Директор говорит, что их оставляют работать в компании, ну и мы подытоживаем, что стать коллегами по компании с нашими давними приятелями – это отличная новость.

А потом события вдруг начинают катиться со скоростью снежной лавины.

В прошлый четверг мне звонит директор и задает странный вопрос: “А твой муж сейчас работает?” Я удивляюсь и отвечаю, что у него отменили проект. Тут директор вздыхает облегченно и выпаливает: “Вы готовы к переезду?” Я спрашиваю, мол, а что, Э. уходит на пенсию? Директор отрицает и говорит, готовы ли мы взять тот самый топонимически необычный дом. Мы с мистером Адамсом подвисаем и задаемся вопросом, а куда девались Лариса и Саша, на что начальница нам уклончиво объяснила, что нынешние менеджеры не хотят соответствовать стандартам компании и с ними вынуждены попрощаться. Потом директор спросила, сколько доз вакцины мы получили. “Одну”, – ответили мы и снова услышали вздох облегчения. Глубокий такой вздох. Нам еще не было понятно, что он означает, а надо было бы уже тогда подметить эту детальку. Думали мы недолго и решили согласиться – пока лето и мисс Адамс еще не ходит в школу, мы сможем переехать гораздо легче, чем во время учебы.

В пятницу мы приехали, узрели тот самый “топоним”, зашли в него и обнаружили Э., ту самую менеджершу, дом которой мы так и не переняли. Э. – работник не просто опытный, она натуральный кризисный менеджер, перенимающий на себя все нестандартные и сложные ситуации, поэтому нам стало ясно, что с “топонимом” происходит что-то из ряда вон выходящее – и мы не ошиблись. Лариса и Саша, как оказалось, помахали ручкой и, оставаясь в доме на правах просто жильцов до выезда в конце августа, отказались передавать дела от слова “категорически”. Вот вам ключи – и живите как хотите.

Едва выслушав рассказ Э., мы увидели Ларису, проходящую через лобби, и тут же ее остановили. Э. вышла, поняв, что нам нужно поговорить, и тут-то и произошло то, что мы уже несколько дней не можем ни осмыслить, ни понять, ни осознать.

Как только мы упомянули, что дом выкупила наша компания и мы по идее будем им управлять, Лариса изменилась в лице и начала рассказывать, как на нее орали наша директор и Э., как ее оскорбляли, как ее хамски заставляли “убраться из дому” и вообще у нее чуть инфаркт не случился от того, как с ней обошлись. Сказать, что мы оторопели, – это ничего не сказать, потому что речь идет не о наших русских товарищах, которые вполне могут устроить гвалт с ором, а о канадских интеллигентных тетках, которые, возможно, орать умеют, но мы как-то ни на себе такого не испытывали, ни свидетелей таких эпохальных событий не видали за почти 10 лет службы. Потом Лариса бросила: “И вообще, тут заставляют вакцинироваться, вот вы вакцинированы?” Мы втроем кивнули – и тут случилось то, что никто из нас не просто не ожидал увидеть, а предположить не мог, что такое возможно. Лариса за секунду изменилась в лице, отпрыгнула от нас на метр (я не шучу), тут же свернула разговор, сказав, что торопится, а затем буквально бросилась от нас в дверь. Проходящая мимо Э. охреневши смотрела Ларисе вслед, составив нам компанию в гоголевском финале “Ревизора”.

Больше Лариса с нами не разговаривает, мы попытались позвонить ей, написать, стучались в дверь – все безрезультатно, от нас скрываются так, как будто мы гитлеровцы, жаждущие крови белорусских партизан, причем Лариса дома, она подходит к глазку и не открывает дверь, она при виде нас, проходящих мимо ее окон, демонстративно задергивает шторы, она высылает сына за почтой – но не проходит даже мимо офисной двери, чтобы не контактировать с нами. Дела нам не переданы, мы остались буквально один на один с домом, в котором первые дни бродили, как Гензель и Гретель, разбрасывая хлебные крошки, чтобы найти дорогу к офису. Э. нам помогает, но у нее у самой дом немаленький, да еще несколько домов, в которых она замещает болеющих коллег.

А дел в доме – непочатый край. Во-первых, его нужно переводить на новые стандарты нашей компании (офис пашет, как проклятый, коллеги заговариваются и путаются в днях и месяцах, мы стараемся их не дергать, но сами понимаете, что такое получить охапку ключей, в которых тебе неизвестно, какой открывает какую дверь и где все эти двери находятся). Во-вторых, в украинском языке имеется отличное слово “занепад”. “Дом в занепади” – это когда дом стоит, но он настолько неухоженный, что его становится жалко. Им не брезгуешь, его жаль – как красивую породистую собаку, которая несколько месяцев провела на свалке и совсем опаршивела.

В-третьих, за те несколько дней, что мы провели в офисе, мы не услышали ни одного доброго слова о Ларисе и Саше. Просто ни одного. Да и откуда тем добрым словам браться. Жильцы ждут ремонта по 8-10 недель, у кого-то нет доступа к интеркому, кто-то не может получить копию собственного контракта, у кого-то разбился пульт от гаража – и он неделю не может добиться замены… Но апофеоз – даже не в этом.

Сейчас мне снова придется отвлечься – и вы поймете, зачем. Странность всех грандиозных изменений в моей профессиональной жизни заключается в том, что их всегда сопровождает смерть. Когда я только устроилась работать в свой нынешний дом (контракт начался 26 декабря), 4 января умер жилец. Слава Богу, умер он не в квартире, а в больнице, но мне пришлось иметь дело с весьма экзотическими вещами (я о них тоже рассказывала) – от полиции по делам животных (в квартире оставался бесхозный белый кролик) до родственников покойника и необходимости что-то делать с оставшимися вещами. Э. тогда сильно мне помогла – явно как и сейчас, когда нам снова пришлось иметь дело со смертью (слава Богу, с ее последствиями).

Дело в том, что Лариса и Саша управляли домом по русскому принципу “авось и небось”, поэтому тот факт, что в доме полно непрописанных и незарегистрированных жильцов, шокировал нас только в первый день. Теперь мы к нему даже как-то стали привыкать – мы слышим это буквально каждый день. Вот один из непрописанных жильцов и помер – пока его товарищ отдыхал в отпуске. “Тополиный пух, жара, июль”… Пять дней тело лежало на матрасе на полу. Гм… Тот, кто знает, во что превращается человеческое тело на жаре, уже представил полную картину бытия – для всех других объясняю. Бедолагу нашли по запаху, в доме резвились полицейские, коронеры, пожарные, затем пришлось обдирать ковролин, снимать подложку, а потом приглашать специальную службу, убирающую места преступлений и вот такие страшные последствия окончания человеческой жизни. Жировоск за эти дни проник в бетон, причем проник крепко – служба была вынуждена выдолбить в полу дыру, обработать все, чтобы… в общем, чтобы это все не полилось на головы нижним соседям (а я знаю чудовищную историю смерти нашего местного миллиардера, скончавшегося несколько лет назад в своем пентхаусе на ковре ценой в несколько десятков тысяч долларов в окружении антиквариата – но без единой живой души рядом. Никто не был в курсе случившегося, пока дяденька не потек с потолка…)

Так вот, служба все вычистила, и тут дом перекупили. Вернувшийся жилец чуть не умер со страху (при том, что он два месяца пытался прописать друга у себя, а менеджеры махали руками и говорили “пусть так живет”), он съезжает из дома, потому что не в состоянии находиться в этой квартире, ну а нам теперь иметь дело с последствиями – мой босс решил перезаливать пол, запечатывать уже то, что запечатали службы очистки, и только после этого перестилать полы и все ремонтировать. Я в этой квартире была – вы знаете, никакой тяжелой ауры, никаких особенных ужасов, просто жилье, просто светлая и красивая квартира – которую я окроплю Крещенской водой, когда все ремонтные работы закончатся. Просто еще одна смерть – которая знаменует начало нового цикла нашей работы Что-то умирает – чтобы что-то могло родиться и жить.

Мистеру Адамсу в доме работы – непочатый край. От протягивания кабелей и настраивания сети – до собственно менеджмента, он сам понял, что если бы влез хотя бы в какой-то программерский контракт, мы бы от работы вынуждены были просто отказаться, потому что не потянули бы такой нагрузки.

А еще я впервые испытала, что такое действительно складывание событий одно к одному – когда ты ощущаешь, что тебя ведут и буквально расстилают под ноги дорожку. Нам предложили очень достойную зарплату, которую мы не ожидали. Я страдала и дергалась, кому оставлю свой дом, где живут прекрасные люди, где все отобраны и не создают друг другу проблем, где все функционирует как часы – и позволяет мне сейчас все внимание отдавать “топониму”. Я предложила подумать о моей должности подруге – но она работает в больнице и я даже не надеялась, что она согласится. И вдруг она позвонила сыну, который тоже живет в моем доме, работает программистом из дома – и вдруг оказалось, что он хочет иметь какой-то дополнительный заработок. Я описала ему свои функции – и он заинтересовался. Я отзвонилась начальнице – та в восторге заорала: “Пусть шлет резюме! Мне ж некем закрыть твою вакансию!” Сегодня этот парень получил канадское гражданство – и новую работу! Я получила очень достойного наследника, компания получила потенциально замечательного работника.

Я знаю, что нас впереди ждет очень сложный вызов, очень нелегкое выстраивание карьеры – потому что речь идет не о количественном увеличении квартир в управлении, а о качественном преобразовании – мне придется работать с жильцами, живущими по старым контрактам (мы не имеем права их менять) и по новым, нашим. Мне придется перестраивать дом на новые правила – и планировать сложнейшие ремонтные работы, когда уделять внимание приходится буквально всему – и офису, находящемуся в ужасающем состоянии грязи и запущенности, и самому дому, где есть спортзал, бассейн, комната отдыха с библиотекой, бильярдами, двумя антикварными пианино и пинг-понгом. Где на парковке можно снимать фильмы ужасов, и где логика распределения кладовок и парковочных мест может быть определена снова только словами “авось и небось”.

Да, все это обещает быть непростым – но это изменения, и я беру на себя смелость думать, что Господь приготовил их для нас в нужное время. Слишком все совпадает, слишком много разных нюансов и событий, которые не могут быть названы просто случайными.

Да вот простой пример. Я не зря упомянула о своих страхах потери работы и жилья, я сама этого боюсь – и не пожелаю такого даже врагам. Когда Лариса бросила нам, что, дескать, моя начальница орала ей, что их не оставляют, потому что это мы попросились на этот дом и чтобы не терять нас как ценных работников, компания выгоняет Ларису и Сашу, мы просто остолбенели от этого обвинения. Мы попытались объясниться, что нас готовили на другой дом, но тут произошло упоминание о прививке – и все, нас больше не захотели слушать. Нам не дали ни единого шанса объясниться – что до сих пор заставляет меня думать, ну почему? Ведь дать возможность объяснить свое поведение дают даже подсудимым во время последнего слова – а тут братья во Христе, причащаемся из одной Чаши…

Скажу еще больше: когда мы узнали, что компания оставляет Ларису и Сашу, мы даже не сговариваясь молились, чтобы Господь устроил так, как Ему угодно, чтобы люди не теряли работу и жилье (мистер Адамс этой фобией тоже страдает, что вполне объяснимо).

Когда стало понятно, что мы все же переходим на дом, я не стану скрывать: произошедшее с ребятами меня грызло, я чувствовала себя хоть косвенно, но причастной к их печальной участи. Самопожирание было остановлено очередной цепочкой событий.

Ко мне в офис пришла старушка в шляпке и попросила копию письма, в котором говорится о том, что дом выкуплен новым владельцем. У меня этих копий не было, я видела только письмо, в котором говорилось, что вместо Ларисы и Саши дом временно будет менеджерить Э. Звонок в офис – и мне присылают экземпляр самого первого письма, в котором помимо общей информации о смене владельца говорится, что Лариса и Саша остаются менеджерами дома и наша компания рада приветствовать их в своих рядах.

Вот тут-то у меня кое-что в голове и перещелкнуло: оказывается, их действительно оставляли работать, и за неделю между первым и вторым письмом от компании они умудрились выкинуть нечто, что заставило мою директоршу позвонить нам – и резко переиграть ситуацию.

Понимаете, даже тут все сложилось как-то так, чтобы мы переставали себя грызть – а занимались общественно-полезными делами.

В общем, ребята, такое у нас начало нового пути – по странному стечению обстоятельств, циклы эти девятилетние. Мы прожили в Германии почти 9 лет. В августе будем справлять 9 лет в Канаде. В августе официально начинается наш контракт на новом доме (мы сейчас на транзите).

Наш первый августовский день в Канаде в 2012 году прошел рядом с “топонимом” – и август 2021 станет началом официальной работы в “топониме” в качестве управдомов.

Хочется верить, что это добрый знак, а там дальше – поглядим.

Пожелайте нам удачи, ребята, помяните в молитвах, будем очень благодарны.