Начало этой истории было в другой рубрике (ссылку дам ниже)
Теперь же – когда все закончилось – просто расскажу, как все развивалось, и чем сердце успокоилось.
Итак, когда компания подала в первый раз документы на выселение, Фиона прибежала в офис, начала рассказывать, какой у нее был тяжелый нервный срыв, как ей страшно жить, какая она одинокая и без друзей – и как ей буквально некуда идти. Совала мне справки о том, что принимает лечение, что все теперь изменится и будет как раньше. А вы ж меня знаете: вы только расскажите мне жалобную историю, да еще приведите аргументы про то, что все было хорошо в течение стольких лет, поэтому “торжественно обещаю и клянусь – не повторится”, я и раскисну от жалости.
Понимаю, какими помидорами сейчас получу от почтеннейших читателей, но не трудитесь, я свою кошелку томатов заимела уже и от мистера Адамса, и от начальства, однако Фиону от компании все ж отмазала. Мне разрешили оставить ее в доме до первой жалобы на шум, при том, что офисные тетьки смотрели на меня как на божевольную, последний шанс я ей твердо решила дать – напрочь проигнорировав старинную донбасскую мудрость: не верь слову вора и слезе проститутки.
Держалась наша профессионалка месяц. Через месяц измученные соседи снизу пришли с рассказом о том, что шум происходит то в 2 часа ночи, то в 4 утра, а им, на секундочку, вставать в 5.30 утра, потому что муж работает на стройке. Да плюс из соседнего дома начали звонить и просить повлиять на бабу, которая сидит курит на балконе под вой какой-то странной этнической музыки, отчего соседняя башня шатается и народ в ней мечтает только о том, чтобы все это прекратилось. И вот тут, ребята, я и поняла, что реле у меня стремительно перекладывается с режима “никогда не уставай давать шанс” на режим “ну что ж, родная, ты долго к этому шла -теперь моя совесть чиста”, а это значит, что уломать меня изменить решение теперь не сумел бы никто, включая родную мать, дочь или мужа.
Буквально через минуту после получения жалоб я приготовила One month Notice на покидание жилища из-за производимого шума и курения, причем в этот раз у меня была отличная фора по времени (по нашим странным канадским законам, если ты вручаешь бумагу не лично в руки, а прикрепляешь на дверь, то полученной она считается не за три дня, а за пять). И поэтому если ты подаешь такой нотис, скажем, 28 числа и прикрепляешь его на дверь, то полученным он официально становится в первых числах следующего месяца, а значит, жилец имеет право оставаться в квартире еще один месяц ровно. Фиона же сделала мне королевский подарок: начала шуметь 25 марта, поэтому бумажку я отнесла ей с большим люфтом по времени, а затем предупредила офис, что мое терпение теперь точно закончилось, так что готовим выселение. Не передать, сколько кружек “А я ж говорила-а” мне пообещали прислать – торговать ими можно будет долго, не сомневайтесь, можете добавлять свои – разрешаю.
И вот тут Фиона, которая-таки решила, что все мои поблажки в ее адрес, – это всего лишь показатель моей слабости, совершила главную ошибку. Она отправилась к себе домой в Бразилию (где много диких обезьян, они как прыгнут) – предупредив меня, что апрельскую ренту она платить не собирается. Еще и по имейлу потом написала, что платить не будет и за 10 дней покинет квартиру. Оставила мне записку с ключом, чтобы я передала его подруге, которая будет паковать ее вещи – и тем самым дала мне реально королевский козырь открывать сезон действий.
Первого апреля, когда истек самый крайний срок оплаты, я подала в Отделение по Делам Жилищной Аренды шикарную бумажку – прошение об ордере на выселение. А закон тут таков, что если речь идет о One month Notice, то при условии своевременной оплаты за квартиру, человек имеет право находиться там весь месяц, да еще можно оспорить дело в суде, да еще тянуть волынку, не выезжая из квартиры даже по истечение срока нотиса, в общем, резвиться может получиться по полной программе. А вот если квартира была не оплачена, то Отделение по делам Аренды автоматически выдает ордер о выселении, если жилец не оспаривает его в течение 5 дней.
Я милосердно выслала Фионе весь пакет документов по имейлу – ознакомить ее с тем, что процесс начался, она не отреагировала, и я стала ждать. Кабы вы знали, кстати, чего мне стоило этот пакет документов подать – особенность наших канадских судов в том, что иногда ошибка в одной букве в имени может стоить приговора, а уж если чего-то там неверно впечатать, или дать неполную информацию, так речь вообще может зайти о том, что либо документы не примут, либо вынесут решение, которое не будет в твою пользу.
Я же делала это впервые за 13 лет работы – и количество сожженных нервных клеток в процессе подачи не поддается никакому описанию. Я по сто раз просила меня перепроверить, задолбала всех в офисе и особенно мистера Адамса, и, наконец, собрала весь необходимый пакет доков.
Решение пришло неожиданно быстро – Отделение приняло предварительное решение в нашу пользу и дало добро на вторую часть Марлезонского балета. Вторая часть так же состояла в сборе кучи бумажек, заполнении нескольких онлайн форм и отправки зарегистрированного письма, вручаемого человеку под подпись (от меня требовалось это письмо отправить и получить от почтовиков номер доставки и чек). Я все быстро сделала, и снова-таки вынуждена была второй пакет документов прикреплять на дверь (отсчитывая 5 дней вместо 3 положенных при личном вручении). И вот представьте, я тут мечусь, занимаюсь всеми этими делами – причем любое взаимодействие с дверью жильца происходит в присутствие свидетелей и сбором подписей (да, это Канада, детка, тут у нас законы) – и вдруг на сцену выходит Фиона, присылающая мне смс-ку, что она ЗАБЫЛА ЗАПЛАТИТЬ за квартиру и намерена сделать это хоть сейчас, прислав подругу с деньгами.
У меня все оборвалось – полного решения суда еще нет, хотя все сроки апелляции уже прошли, никаких оплат я уже принимать не могу, слишком поздно, и сама мысль о том, что она даже теоретически может остаться в доме, вызывает у меня приступ ярости. В общем, хорошо, что мы не принимаем никаких оплат от третьей стороны, о чем я мадемуазель и сообщила, напомнив, что она обязана выехать из жилища как только комитет пришлет ордер. А надо сказать, вся эта переписка между нами осуществлялась по маршруту “Ванкувер – Рио де Жанейро” и я в процессе общения обнаружила, что баба то ли реально не помнит, что она не собиралась платить за квартиру еще несколько дней назад, то ли брешет так, что любой Станиславский бы прослезился с криками “Верю!” Она совершенно спокойно отвергала любые мои доказательства и скриншоты, рассказывая, что она сейчас проходит психиатрическое лечение и ничего не помнит, поэтому раз не помнит – то и не было. А вы сами попробуйте пообщаться с человеком, которому ничего не можете доказать, – поймете, насколько по-идиотски я себя чувствовала.
В общем, тут идет эта переписка, а тут вдруг я понимаю, что Комитет по идее давно получил от меня все документы, а решения нет, и я не понимаю, что происходит. Звоню начальнице, та в офигении сама не знает, что такое – я захожу в десятый раз на сайт Комитета и вдруг обнаруживаю там: “Дело приговаривается к слушаниям”. Мы все сидим в шоке, на самом деле все ж просто, никаких оспариваний, все документы отосланы – зачем слушания, которые всегда длятся месяцами, что, опять эту идиотку оставлять в доме? Меня ощутимо подколачивает, уже владелец компании в курсе и звонит, спрашивает, что у нас происходит. Через пару часов файл снова меняет маркировку: “Недостаточно доказательств” – и я получаю письмо с тем, что у Комитета не хватает бумажек (!!!).
Знающие меня уже понимают, насколько в истерике и отчаянии я нахожусь, снова сажаю рядом мистера Адамса и мы по десятому кругу начинаем скроллить наш файл – чего у них может не хватать. Оказывается – скана чека Канадской почты об отправлении письма и свидетельских подписей о том, что письмо отправлено. Причем мы оба ТОЧНО ПОМНИМ, что файлы эти подгружали. Открываем папку со всеми документами в компе – файлов нет!!! Причем я точно помню, что мы их и сканировали, и прикрепляли к файлу. Испсиховавшийся мистер Адамс сканирует документы снова, мы их снова прикрепляем, отправляем, получаем уведомление о том, что операция прошла успешно.
Смотрим на следующее утро – в файле не хватает документов, и снова тех, что мы буквально несколько часов назад грузили. Тут мы оба поняли, что дело не в нас, а в сайте – мне пришлось звонить в Комитет и буквально настаивать на том, чтобы они проверили, прикрепились ли файлы или нет. Судя по времени ожидания – оператору все же пришлось делать это вручную (а в самом файле по сей день стоит красное упоминание, что документов не хватает, как говорится, славьтесь программисты!) Сами понимаете, чего нам стоили все эти телодвижения – это описывать их легко, а вот проживать…
В общем, только мы получили подтверждение, что все нормально зашло – является наша бразильская путешественница, вся из себя уставшая после самолета – со справочкой от психиатра. Заходит ко мне в офис и начинает рассказывать, что мы не имеем права ее выселять, у нее справка о психическом расстройстве, вот все печати и бумажки. А у меня Кракен наружу рвется, мне его сдерживать приходится – и пытаться еще при этом спокойно разговаривать. Рядом мистер Адамс, на которого еще страшнее смотреть, у него Кракен нихера себе Кракен, и на цепи он обычно усиживает плохо, а тут еще и мой совсем уже было выполз, короче, если бы не сдержались, картина была бы еще та: “Разрушение Рио де Жанейро и окрашивание белых штанов в земляной цвет”. Причем разговор между нами происходит все в том же режиме: она ничего не желает слушать, тычет мне справку, непрерывно рассказывает о своих болезнях, бедах, больном дедушке, лекарствах… этот поток бессознательного совершенно невозможно прервать, как только я пытаюсь вставить свои три слова – она буквально затыкает уши и говорит: “я вас не слушаю, я вас не слушаю”.
А у меня только одно желание – выпустить Кракена и включить по полной режим “вспышка, поток ионизирующего излучения уносит всех пациентов дурдома за дверь”. Но нельзя, нужно держать себя в руках, нужно не давать ни единого повода идти в суд и подавать на харрасмент. И вот эта идиотка несет свое – я давлю себя так, как никогда не давила, мистер Адамс звереет… картина Мунка, короче.
Все ж Фиона свалила, так ничего и не добившись, а я, захлопнув дверь в офис, поняла, что руки у меня ходят буквально ходуном – и с этим надо что-то делать. Короче, ребята, при том, что я практически не пью, вина я в тот раз выпила – и поняла, как действует алкоголь на адреналин. Он его нейтрализует – то есть пьяным ты не будешь, просто немного расслабишься внутри и все. Стоило прожить на свете полвека, чтобы прочувствовать новый опыт, так сказать.
На следующее утро Фиона снова явилась в офис – в полупрозрачной майке с сиськами наголо, старой справочкой и новым текстом о том, что “ее адвокат сказал, что она может остаться”. Но поздно было пить Боржоми – Комитет уже прислал нам решение “выселить в 48 часов”, и оспаривать это решение теперь было точно нельзя, его подписал судья и если это решение не выполнить, у меня имелось право вызывать приставов – и весь этот карнавал будет оплачиваться из кармана виновника торжества, а это чревато, как сами понимаете, дивными последствиями.
И тут Фиона решает зайти совсем уж с козырей: обвинить меня в том, что я “прессую бедную больную девушку” и обратиться за помощью к мистеру Адамсу, который, увидев на самом деле, насколько мне себя сложно сдерживать, решил собраться и побеседовать с мадам самостоятельно. Объяснив ей, что выбора больше нет, мистер Адамс выпроводил даму – и мы поняли, что она-таки пошла собираться.
Короче, выехала она сегодня, выехала с концами.
Квартира, которая была вылизана и отремонтирована перед ее вселением, представляет из себя плачевное зрелище. Покоцанные стены, липкая кухонная мебель, чудовищно грязная ванна и раковины. Не понимаю, как к ней клиенты ходили – ну в эту ванну только ж в обуви можно стать, и то будешь бояться на себя сифилиса нахватать. Но главное не это. Главное то, что мы возвращаемся к моему первому посту – о том, почему не нужно больше задавать вопрос, отчего ж Бог жесток и не всем уготовил рай.
Давайте продолжим аналогию. Свою квартиру, которая была вся отремонтирована и вылизана, Фиона превратила в гадюшник, где принимала клиентов, превращая квартиру в филиал самого заскорузлого борделя, она засирала все, что могла засрать – не предпринимая никаких усилий хотя бы иногда прибраться. Она делала там все, что хотела, – мешая всем соседям и даже тем, кто в доме не живет, а живет напротив. Однажды, когда я приносила ей документы, (благо, мистер Адамс стоял поодаль, а со мной была моя сменщица) – она открыла мне дверь совершенно голой, и я теперь в курсе всех самых интимных ее татуировок, я знаю, что у нее грудные импланты, вставленные через ареолы сосков (на самом деле я не имела ни малейшего представления, сколько подробностей может запомнить наш тотально шокированный мозг), что у ее разительный контраст между состоянием лица и тела (печальный нюанс работы проститутки, лицо изнашивается почему-то гораздо быстрее тела), и еще я узнала, что проститутки напрочь теряют всякий стыд, ведь когда голый человек стоит перед одетыми, по идее он должен себя чувствовать неловко… но не в этом случае.
Фиона пыталась взаимодействовать с нами при помощи самых паскудных и странных манипуляций, когда в офис заявляется женщина с практически обнаженной и едва прикрытой грудью – и начинает трясти ею перед нашими глазами, одновременно убеждая нас в том, что она несчастна и ей надо оставаться в доме, потому что ей некуда идти. Ну то есть вы понимаете, к чему веду?
Представьте себе, что наш Топоним – это аналог рая, где живут люди, которым нравится жить в тишине и покое, рядом с дружелюбными соседями, хорошими управдомами, которые рады помочь… люди в этом месте действительно создали то, что прекрасно описывается английским словом “коммьюнити”, то есть общество, объединенное на основе взаимовыручки, дружбы, одинаковых ценностей. И вот в этом обществе появляется человек, который хочет жить совершенно по другим законам, делает то, что ему хочется, гадит, мешает другим, творит невесть что… Ему плохо, по-настоящему плохо в условиях, которые кто угодно назовет райскими, он делает все, чтобы превратить этот рай в место подобное себе, он прогибает пространство и ближних под себя, изгваздывая всех вокруг в своих “ценностях”, ему просто необходимо сделать рай удобным для себя – но не для тех, кто живет в нем рядом с ним.
Ему и уходить не хочется, потому что какими-то остатками истрепанной грехом души он понимает, что любое другое место – будет не рай, оно будет хуже, темнее, грязнее, но и в раю ему плохо, потому что чем глубже он погружается в грех, тем отчаяннее становится его эгоизм и неизбежно следующее за ним одиночество, тем противнее ему видеть тех, кто не подобен ему.
И вот дело доходит до того, что положение его становится таким, что и ему самому становится невыносимо бытие в подобном месте, и тем, кто рядом, – тоже уже невмоготу. Они и терпели, и прощали, и делали все, чтобы изгнание из этого рая не произошло, но однажды все понимают, что так больше нельзя, цветущий райский сад начинает превращаться в помойку, и приходит пора просто избавиться от того, кто не в состоянии жить рядом с теми, для кого важно сохранить рай неоскверненным.
А сейчас мне очень важно, чтобы вы поняли, что я сейчас не имею в виду, что мы, реальные люди Топонима, – это ангелы или святые, надеюсь, вы понимаете, что все, что я сейчас напишу, – это лишь аналогия. Вот смотрите – когда мы потребовали, чтобы Фиона, наконец, убралась из дома, она пришла оспаривать решение. Как она это сделала? Начала лгать, манипулировать, являться голой, потом полуголой, изворачиваться, угрожать, потом бить на жалость. То есть пытаться говорить с нами на знакомом ей языке – который ей казался самым правильным, самым действенным. Ну то есть методично изводить меня самой пакостной ложью ей казалось самым действенным способом наладить коммуникацию и заставить меня сделать то, что ей было от меня нужно. Явиться перед мистером Адамсом, взрослым женатым мужиком, с сиськами наголо, – тоже казалось ей великой коммуникативной операцией, на которую тот был обязан немедленно откликнуться и “повлиять на жену, заставив ее оставить бедную девушку в доме, а вдруг еще сиськи посмотреть обломится”. Ребята, я не о том, что мы – праведники, а она – грешница, какое там фарисейство, если начинать считаться грехами, так неизвестно еще, кто победит. Я в принципе сейчас о том, что нормальные люди, каковыми являемся мы, среднестатистические обыватели, и те самые любители жить так, как хочется, – действительно имеют пропасть между собой. И если эта пропасть между нами – такая глубокая, какова же она между настоящими праведниками и грешниками?
Нам действительно тяжело жить рядом с друг другом – мы мешаем друг другу во всем, и если нам настолько мучительно пребывать рядом с друг другом, насколько глубока пропасть между праведниками в раю и грешниками в аду?
Эту пропасть действительно не перескочить, не перепрыгнуть – не потому, что она количественно огромна. Нет, она качественно разводит праведников и грешников на расстояние, которое, – что парадоксально – становится минимальным, если грешник кается. И тогда на Небесах бывает такая радость об одном раскаявшемся грешнике, как и о ста праведниках не бывает.
Но это уже другая история – а пока я осторожно пишу о том, что, похоже, этой истории приходит конец. Когда я думаю, чему меня она научила, для чего пришлось потратить столько сил, нервов и времени, – я понимаю, что очень многому.
Во-первых, я воочию увидела, что делает блуд с телом женщины, а еще больше – я увидела, что он делает с ее психикой. Сделала пару наблюдений и выводов, которые потом оказались верными, когда я начала читать психологов.
Во-вторых, у меня теперь есть опыт взаимодействия с канадским законодательством по делам жильцов. Это большой приобретенный опыт.
В-третьих, моя совесть чиста, я давала шанс и человек его благополучно спустил в унитаз.
В-четвертых, у меня получилось сдержать Кракена и не выпустить его на человека.
В-пятых, самое главное, в доме, наконец, наступит покой.
Ну а дальше… Дальше будем посмотреть, как всегда.