Итак, мы рассмотрели образ царевны в сказке. Герой должен победить таинственное и страшное женское начало, чтобы благополучно жениться. Что же дальше? Дальше следует восшествие на престол.
Восцарение героя всегда происходит вслед за умервщлением старого царя и женитьбой на его дочери. Такая странная форма престолонаследия удивительно живуча в сказках – и это отнюдь не народная фантазия. В древности власть переходила именно к потомкам царя женского пола – и женившийся на царской дочери пришелец и становился законным царем. Эта практика была повсеместна у праевропейцев – что и нашло свое отражение в сказках.
А обязательное умервщление царя восходит к тому самому обычаю совмещения в царе собственно царской и жреческой власти. Многие народы верили, что старость отменяет магическую силу и поэтому как только царь дряхлел, его то ли ритуально убивали, то ли открывали на него сезон охоты. То есть любой пришелец мог при известной сноровке старого царя умертвить (как видно из сказок, царские дочери зачастую способствовали устренению любимого папеньки) и сесть на его престол ровно до того времени, как его собственные детки подрастут и продолжат славную традицию замены царя.
Как вариант присутствует форма самоотречения старого царя: “Кто выполнит некое задание – тот и получит замуж царевну и все царство (полцарства) впридачу”. Обычно в этих случаях все заканчивается менее кроваво – и старый царь, удалившись на покой, мирно нянчит внуков, о чем сказка почти всегда умалчивает.
Но так или иначе достижение детьми брачного возраста является сигналом смены царя.
Если царь с престола сам уходить не хочет и чинит препятствия, герой старого царя обычно умервщляет. Но делает это не своими руками, а магическими предметами. То ли дубинкой (волшебной, конечно), то ли при помощи волшебного помощника (волка или коня), то ли при помощи человека-помощника, собирающего войско.
Иногда царь не только против восцарения героя, но и хочет присвоить его почести и жениться на его невесте. Тогда невеста дает невыполнимое задание, которое выполнимо для героя, но смертельно опасно для царя. И царь погибает.
Например, царю нужно пройти по тонкому, как волос, мосту. Этот мотив не является загадочным – почти все народы земли имеют представление о том, что мир мертвых и мир живых разделены мостом. И праведные души по нему проходят, а грешные – срываются в ад. Царь, обреченный на смерть, потому что его время пришло (ну и праведности ему, конечно, не хватает) обычно сваливался с такого моста и погибал.
Вторым мотивом испытания является купание в кипятке, ключевой воде и кипящем молоке.
Догадки, почему в сказке присутствует мотив купания, смутны. Некоторые ученые предполагают, что жарь-жрец проходил ритуальное купание перед самоубийством или убийством. Но это же обрядовое купание дарует герою красоту и силу. Возможно, сам мотив гибели старого царя от ритуального омовения был присоединен вспоследствие искусственно.
Таким образом, восцарение героя носит в себе отражение реальных обрядов, которые человечество практиковало на протяжение довольно долгого времени – что и нашло потом отражение в сказке.
Но иногда сказка не оканчивается восцарением героя. Иногда прежде, чем надеть на себя корону, герой должен убежать от преследования.
Убегая, он бросает за собой магические предметы, которые трансформируются в леса, горы и моря, задерживая преследователей.
Героини обычно находят прибежище у печки или яблоньки, задабривают агрессивных животных лаской или угощением. Иногда герои превращаются в каких-то животных, а то и в предметы, и погоня проходит мимо.
Допустим, с магическими предметами все более или менее ясно – даже их форма напоминает то, во что они должны превратиться после броска: гребень – в лес, рушничок – в реку, камешек – в гору. Но что означают превращения?
Интересно то, что в русских сказках очень часто царевна превращает героя в старенького попа, а сама становится ветхой церковью. Когда этнографы предположили, что до появления церквей герои превращались в нечто другое, они вдруг выяснили, что подобные трансформации свойственны только европейским героям, и более того, в дохристианские времена этот мотив вообще не прослеживался. Следовательно, такие сказки появились уже после распространения на Руси христианства. Только озеро или река могли иметься и действительно имелись и раньше как заключительное звено бегства и погони.
В то время как церковь, дерево и пр. служат средством обмана преследователя, вода сама служит для него препятствием, как в предыдущей форме лес, горы и вода. Таким образом, третье звено этой формы вполне соответствует третьему звену предыдущей формы. Она всецело перенята из этой более древней формы. То есть трансформации – пришли на смену более древней форме сооружения препятствий в виде стихий – воды, огня или земли.
Превращение героев и преследователей в животных – это еще один любопытный мотив, который нужно рассматривать в тесной связи с мифологическими представлениями.
Мы уже уяснили, что поход в царство мертвых невозможен без прохождения через некое поглощение животным. Обратый путь, которым и является бегство из иного мира, проходит по той же схеме – через животную трансформацию обратно в человека. Обратим внимание на то, что царевна часто превращается в уточку и что царевич возвращает ей человеческий облик. Утка – одно из распространенных животных, образ которого связывается со смертью. Обратное превращение в человека отражает представление о возвращении к жизни.
Зачастую миновав огенную реку, которая разделяет два мира, два царства, превратившиеся в людей герои благополучно приходят к финалу повествования.
Вот мы и рассмотрели самые основные сказочные мотивы. Как видите, они могут быть в массе своей соотнесены с древнейшими обычаями человечества – и мне лично кажется, что сказки готовили детей к испытаниям ритуальных посвящений. Они описывали в символической форме, кстати, более понятной тогдашним детям, все виды испытаний, которые им придется перенести – и, скорей всего, облегчали и объясняли их прохождение.
С веками обряды изменились, и мы уже без соответствующих объяснений не можем понять значений тех или иных образов.
Но самое интересное, что сказки и мифы – “прошиты в нас” по факту рождения. Основные сюжеты рождены с нами, они хранятся в памяти предков, которая плотно упакована в нашем мозгу, будучи записанной на молекулярном уровне. Эти сюжеты составляют основные архетипы нашего бессознательного, мы – рождаемся и проживаем с ними жизнь, зачастую даже не догадываясь, почему испытываем те или иные страхи или ожидания, почему мечтаем о принцах издалека и таинственных незнакомках…
Психоаналитики, работающие с нашей психикой, находят эти архетипы и понимают, что они означают. Они связывают образ царевны из сказок с анимой, женской частью мужской психики, а образе царевича из дальнего королевства видят анимуса, мужскую часть женской психики. В волшебных конях они видят соединение животных моментов нашей психики с образами матери, а в образе борьбы змея и героя – борьбу частей нашей психики с друг другом.
Но это – совсем другие истории. Может быть, мы поговорим и о них…
А пока – спасибо, что нашли в себе силы дочитать до конца.