Любовь в СССР – как это было?

Любимой фразой времен перестройки, которая определила отношение к целой эпохе, стала фраза, брошенная на телемосте “СССР – США” дамой бальзаковского возраста: “В СССР секса нет”. Я эту фразу слышала собственными ушами.
Недавно нашла на просторах Сетки статьи, посвященные любви во времена Советского Союза. Частично я пользуюсь ими, частично – пишу сама по своим собственным воспоминаниям. В конце дам ссылку источник, который вдохновил и из которого я частично почерпнула материалы для поста.


Итак, начнем. 1920-е годы.

Про то, как большевики развращали народ, я уже писала. В двадцатые годы в СССР секс не просто был, его было столько, что зарубежные исследователи диву давались: школы-коммуны, где в общих спальнях спали мальчики и девочки, которых поощряли вступать в половые отношения. Теория любви как стакана воды, выпил и забыл. Сакраментальный вопрос эпохи: “Может ли комсомолка отказать комсомольцу?” Идеал из утопий Ренессанса: все женщины общие, все дети – воспитываются в домах-интернатах, где из них делают человека новой формации. Брак объявлен “половым аскетизмом” и считается нарушением кодекса строителя социализма. Половой аскетизм высмеивается, женщин стыдят, если они отказывают мужчинам в сексе.

В книге Н.Огнева “Дневник Кости Рябцева” подросток читает в журнале рассказ о том, как девушка-комсомолка пошла делать аборт. Потом Костя Рябцев даёт всё это почитать своему другу. Мальчики, обсудив рассказ, решают, что девушка не права и надо рожать здоровых ребятишек.

Вся эта вольная вольница окончилась с приходом к власти Сталина. Как бы ни боролись со старорежимностью, но идеал долгих ухаживаний и возвышенной дружбы, взятый из дореволюционных времен, надолго воцарился в государстве строящегося социализма.

1930-е годы

Сталинская эпоха – эпоха ужесточения морали, девица обязана была блюсти честь, юноша – до свадьбы на нее не покушаться. Начинается физкультурная вакханалия – всяческие нормы ГТО, забеги-заплывы в парках, девушки с веслом и юноши с дисками. Ученые пишут о физкультуре как об основном средстве борьбы с половыми излишествами и онанизмом. Половые излишества объявлены буржуазной нормой и подлежат осуждению. Цитата: “Неправильное воспитание, неправильный образ жизни, чрезмерное питание ведут к повышенной половой чувственности; поэтому среди молодежи чрезвычайно рано начинается половая жизнь Заложенное в каждом юноше стремление к удали, молодечеству направляется под влиянием этих условий к соревнованию… в разврате.
Физическая культура ведет как раз в противоположную сторону. Она дает радостный отдых и здоровое развлечение, закаляет тело, укрепляет волю, дает умение владеть собой, создает подвижность и жизнерадостность. Вместо пива и водки физкультурник в свободное время займется спортом”.

Программное стихотворение С.Щипачева, написанное в 1939 году:

“Любовью дорожить умейте,
С годами дорожить вдвойне.
Любовь не вздохи на скамейке
И не прогулки при луне.

Всё будет: слякоть и пороша.
Ведь вместе надо жизнь прожить.
Любовь с хорошей песней схожа,
А песню нелегко сложить”.

В 30-е годы сложился образ “трудной любви”, которая проходит через ряд испытаний. Более того, мужчина и женщина не могут любить, если не достигли каких-то высот.

Героини Любовь Орловой в “Светлом пути” и “Веселых ребятах” должны пройти путь от невнятных девушек-замарашек до знатной ткачихи и звезды мюзик-холла. Только тогда к ним “нечаянно нагрянет” любовь. Да и утесовский Костя Потехин, пока не станет дирижером, может не волноваться о нагрянувшей любви. Только успешно сделанная карьера в области трудовых свершений может выдать разрешение на трудную любовь.

Любовь могла быть направлена только на одно: создание семьи. Любовь должна была соединять людей рабочих профессий. Скажем, рабочих метростроя:

Стихотворение Е.Долматовского:

“Они проходили по узким аллеям,
Над озером чёрным стояли на склоне
И он ее жёсткую руку лелеял
В гранитной своей ладони.

Они заблудились меж просек оленьих ,
Под сенью берёз и весенних созвездий…
Влюбленные завтрашнего поколенья,
Как просто вам будет в Сокольники ездить!

И новая юность поверит едва ли,
Что папа и мама здесь тоже бывали”.

“…Рассвет их настиг на безлюдной Мясницкой.
Прохлада, и небо совсем голубое,
И Лёля призналась “Кайтанов, мне снится,
Что так вот всю жизнь мы шагаем с тобою…”

Ну, что он подругу молчанием дразнит?
И вдруг, словно ливня веселые струи,
Как майская буря, как солнечный праздник,
Её закружили его поцелуи…”

На этом фоне выделяется запрещённый лично самим И.В.Сталиным фильм “Строгий юноша” (1936 г.) Престарелый профессор и его красивая, крупная жена (которая, кстати, в начале фильма купается голая) живут в особняке XVIII века. В дом вхож молодой комсомолец, который влюбляется в профессоршу, хотя, она старше его лет на 10. В общем, как говорят критики и знатоки, в конце фильма есть явный намёк, что дама изменила своему старику с этим мальчиком и осталась сим фактом вполне довольна. Разве такое могло выйти на экраны страны?! Во-первых, протест вызвал “неравный брак” престарелого эстета с мясистой красавицей. Это же явный брак по расчёту! Во-вторых, не понравилось то, что комсомолец (актёр Дмитрий Дорлиак – дворянин, сын фрейлины) зарится на чужую жену – тунеядку (по сути!) и щеголиху. В-третьих, смутило то, что Маша (Ольга Жизнева) сверкает в кадре своей голой спиной и не менее голой нижней частью, а профессорский приживал Цитронов (Максим Штраух) на всё это дело вожделенно пялится. Куда ни посмотри – всё неправильная любовь да ещё с сексуальным подтекстом.
Вот отрывок из этого фильма, смотрится сногсшибательно. Позарившийся комсомолец – лежит на массажном столе, кстати.

Любовь переставала быть частным делом обывателя. К концу 1930-х гг. человек, живущий в гражданском браке, не мог претендовать на занятие руководящей должности, а невинный курортный роман мог стоить карьеры.
Кстати, 7 марта 1934 года принята статья 121 УК РСФСР, согласно которой гомосексуализм стал караться лишением свободы на срок до 5 лет, а в случае применения физического насилия или его угроз, или в отношении несовершеннолетнего, или с использованием зависимого положения потерпевшего – до 8 лет…

Война изменила все.

1940-е и 1950-е годы

После войны СССР оказался на грани демографической катастрофы: мужское население сократилось, на одного мужчину приходилось 5-7 женщин. Нужно было срочно стимулировать рождаемость: учитывая обстоятельства это было ох как непросто.

Еще с войны стали закрывать глаза на внебрачные связи, началась активная борьба с подпольными абортами. Если в конце 30-х годов, когда, собственно и приняли закон о запрете абортов (если быть точной, в 1936 году), власти закрывали глаза на эту проблему, то в послевоенное время и дамочку, загубившую плод, и человека, который помогал ей в этом деле, ждали вполне реальные сроки в лагерях. Но при этом борьба за чистоту нравов не сбавляла оборотов: покидавшего семью ради более молодой и красивой женщины ждало общественное порицание и торможение карьеры.

На смену “трудной любви” 30-х пришла “хорошая, большая любовь” 40-х.

“Милый друг, наконец-то мы вместе,
Ты плыви, наша лодка, плыви.
Сердцу хочется ласковой песни
И хорошей, большой любви.”

Появление самого понятия “хорошая любовь” автоматически подразумевало, что есть любовь “плохая”. Понятие “хорошая” любовь включало в себя долгое платоническое обхаживание, заканчивающееся непременным созданием семьи – ячейки общества. “Плохая” любовь заключалась в уводе из семьи мужика, в стремлении наслаждаться “процессом” без желания иметь детей. Неудивительно, что стилягам – врагам общества приписывали пропаганду “свободной любви”, хотя, далеко не все “чуваки” и “чувихи” были похотливыми мартышками, каковыми их пытались изображать.

Хорошая любовь подразумевала цель – будущее деторождение, плохая обходилась без “плодов”. Мать-одиночка не являлась нарушительницей моральных принципов, она рисовалась, скорее, жертвой. Женщина, делавшая всё тоже самое, но при этом никого не рожавшая, считалась отщепенкой. Хорошая любовь была лишена демонстративности – прилюдный поцелуй был чем-то вроде антиобщественного поступка. В шварцевской пьесе “Золушка” король говорит в финале: “У принца родится дочь – вылитая Золушка…” А иначе-то зачем?!

Вот как выглядит счастливая любовь послевоенной поры.

Отдельно надо рассказать о раздельном обучении мальчиков и девочек, введенное по аналогии с буржуазными гимназиями дореволюционной поры. Раздельное обучение создавало сумасшедшее влечение к друг другу – прикосновение руки было интимнейшим моментом, тур вальса мог породить бурю эмоций. Это не нынешние времена, когда без поиска разнообразия жизни нет. Тогда “соприкосновенье плечами” могло свести с ума. И вот парадокс: импотенции у мужчин было меньше… Так-то…

Бежит река, в тумане тая,
Бежит она, меня маня.
Ах, кавалеров мне вполне хватает.
Но нет любви хорошей у меня.

Танцую я фокстроты-вальсы,
Пою в кругу я у плетня.
Я не хочу, чтоб кто-то догадался,
Что нет любви хорошей у меня.

Стоит береза у опушки,
Грустит одна на склоне дня.
Я расскажу березе, как подружке,
Что нет любви хорошей у меня.

Все парни спят и спят девчата,
Уже в селе нет ни огня.
Ах, я сама наверно виновата,
Что нет любви хорошей у меня.

Актуальным моментом становится исправление “плохих” парней и девчат, чтобы и у них возникла “хорошая любовь”.

Помните кинофильм “Девчата”? “Плохую” многоопытную Анфису, от которой герой-любовник переметнулся к серой мышке Тосе? Когда Анфиса понимает, что с ней никто не заведет романа, потому что все знают, какая она (лесорубы говорят: “Она, брат, такая”) – она решает измениться и заводит роман с тем, кто приехал издалека. С молодым начальником. Весьма характерна финальная сцена – девушка, которой уже исполнилось 18 лет, не имеет никакого представления о половой жизни. Ей кажется, что поцелуй – это крайняя точка отношений, за которой, вероятно, следуют дети. Впрочем, она и целоваться-то толком не умеет.

1960-е годы

В эти годы, как в своё время и в 1920-е, образовалось три модели поведения – мещанское ухаживание, которое считалось пошлым; крепкая межполовая дружба, частенько исключавшая развитие отношений в сторону любви и, собственно – свободное сожительство двух умственно развитых индивидов. Почему именно – умственно развитых? В принципе потому, что девушки из “простого народа”, как правило, стремились к крепкой семейной жизни и к ЗАГСовским штампикам.

Стихи эпохи: Евгений Евтушенко “Братская ГЭС”

“Был он гордый… Не пил, не ругался,
на девчонок глаза не косил.
Увлекался искусством, а галстук
и в рабочее время носил.

Я себя убеждала: “Да что ты!
На столе его, дура, лежит,
понимаешь, не чье-нибудь фото,
а французской артистки Брижитт”.

“Я смотрела тайком пригвождённо,
как, от всех и меня вдалеке,
размышлял у костра отчуждённо
он с приемничком-крошкой в руке.

Несся танец по имени “мамба”
и Парижей и Лондонов гул,
и шептала я: “Мамочка-мама,
хоть бы раз на меня он взглянул!”

И взглянул – в первый раз любопытно…
Огляделся – мы были вдвоем,
и, кивнув на вечерние пихты,
он устало сказал мне: “Пойдем…”

И пошла, хоть и знала с тоскою:
оттого это все так легко,
что я рядом была, под рукою,
а француженка та далеко…”

Мода на походы провоцировала романы “под пихтами”. Идеалом для мужчин той эпохи были циничные и суровые герои Хемингуэя, которые не любят рассусоливаний и не знают ласковых слов. И хотя слово “романтика” было ключевым словом этого десятилетия, палаточные романы приводили больше к абортам, а не к созданию семьи. Наивные девушки (наивность была необходимой чертой в девушке) часто ломали себе жизнь, ища в палатке любви и получая одиночество и нежеланную беременность. Вот этот чудный сплав цинизма с романтикой – это, по сути, и есть 1960-е. Говорить о любви красиво – пошлость, мещанство. Такое же, как накомодный слоник или скатёрка с цветочным узором. Остаются только секс или дружба или дружба, переходящая в секс.

Кстати, в те годы было принято дружить втроём – два-три парня и девчонка, и ни у кого не возникали грязные мысли по этому поводу. В фильме “Я шагаю по Москве” показана именно такая ситуация – девушка нравится только одному парню, но гуляют все кучей. В замечательном фильме “Операция “Ы” есть сюжет про то, как Шурик учит физику рядом с полураздетой девушкой и совершенно на неё не реагирует. Это, разумеется, гротеск, но в те времена действительно “первым делом – самолёты”, то бишь ракеты, реакторы и локаторы. Ну а девушки? А девушки – потом. Девушки зачастую воспринимались, как “хороший товарищ” в борьбе за Космос (или за приручение нейтрино!) Что, в принципе, не исключало последующую постель! Но её могло и не быть.

Дружба становилась побудительной причиной для создания многих семей. Люди зачастую понятия не имели, каков его будущий супруг в быту, любит ли он детей и хочет ли их заводить вообще?! Походник-балагур мог в повседеневной жизни “превратиться” в брюзгу и маменькина сына, дерзновенный физик – в эгоиста, а компанейская скалолазочка – в кухонную склочницу. Очень часто эти дружественные браки распадались после появления “наследника”. К тому же, у дружащей пары “откуда-то” появлялись дополнительные “друзья” в виде тёщ, свекровей и прочих золовок и сватьев. Это тоже создавало непонятки – зачем мне все эти люди, мы их с собой на Селигер вроде бы не брали?!

Много таких браков сошло на нет – дружба не смогла трансформироваться в супружескую любовь, ибо дружба часто построена на максимализме: “Ты мне друг или портянка?!!!” В супружестве всё сложнее – там нет места прямолинейности, иначе в ход идут сковородки и прочая тяжёлая артиллерия. Но, как правило, до утюгов, летящих по параболе, не доходило – мужчина брал свой лёгкий чемодан, связку фолиантов по квантовой механике и уходил в пространство. А иногда – к другой женщине, у которой было бы можно ощущать себя свободным. Многие люди привыкли ощущать свой дом как место привала между походами, а когда на привале тебя гонят за картошкой или заставляют баюкать младенца – увы и ах.

1970-е годы

Эпоха Застоя, которая многими воспринимается как золотой век СССР. Девушки шеголяют в брючных костюмах, юноши отпустили локоны, шестидесятники из палаток перебрались на кухни и запели там репертуар супругов Никитиных. 1970-е – время “ухода” человека в свой мир, в свою квартиру, и, соответственно, окружение себя вещами, как коконом. Вот эта смена декораций, вызванная во-первых, крушением многих иллюзий, во-вторых – получением (наконец-то!) отдельной квартиры породила изменения и в “любовной” сфере. Если до этого советский гражданин в силу самых разных причин был постоянно на виду – он (как правило) жил в коммуналке, а если и в отдельной квартире, то у него оставались привычки и – страхи человека, живущего под прицелами соседских глаз. Производственный коллектив, спортивная секция, большая шумная компания – все эти формальные и неформальные объединения подчиняли своим правилам. Уход “в приватность” дал возможность не отчитываться перед соседкой тётей Машей за свой адюльтер.

Для 1970-х было характерно “параллельное” существование поколений отцов и детей. Причём, и отцы, и дети пытались наладить свою личную жизнь. Ослабление идеологических установок позволяло беспрепятственно разводиться и жить в гражданском браке (если вы, конечно, не большой начальник и не военный в высоких чинах). 1970-е – эпоха, породившая несметное количество “разведёнок” обоих полов.

Люди сходятся – расходятся, до 40-50 лет играют в романтические ухаживания (при живой-то жене!), потом побито возвращаются к родным пенатам. А там уже – другой дядя трескает любимые котлеты. Разумеется, нельзя сказать, что это было 100%-ным явлением, однако, подобные экзерсисы имели место и это не могло не огорчать. Подрастающие дети (а они постоянно были в курсе всех этих приходов-уходов-уводов и “бесов в ребро”) формировали свою модель поведения, ставшую той искрой, из которой возгорелось пламя “сексуальной революции” эпохи Перестройки. Понятное дело, что люди разводились и изменяли не с дурацкой целью “разнообразить сексуальные ощущения” (как пишут в современных глянцевых журналах). Люди просто метались по жизни, искали свою половинку, своего единомышленника.

Что характерно, в кино, как правило, показывали любовный трепет не 18-летних, не молодых рабочих и студенток, а людей зрелых, которым явно перевалило “за”. Героиней десятилетия стала тридцати-сорокалетняя, состоявшаяся в профессиональном отношении дама, которая ещё и цехом руководит. На этом фоне возник непрезентабельный, вечно чего-то стесняющийся, потерянный мужчина. Перекос в сторону мужского поведения у женщин породил ответный перекос…
Кстати, всё это сказывалось на модных тенденциях – женщины окончательно приватизировали штаны, мужчины стали носить приталенные цветастые рубашки и даже блузоны.

В такой ситуации происходила подмена ролей не только на уровне семьи, но и на уровне социума. Всё чаще дюжие тётки вылавливали из грязных луж тщедушных пьяненьких мужей и мужественно волокли их в сторону ЛТП. Всё чаще женщина “под 30” рожала для себя от женатого любовника и говорила ему: “Адью!” Всё реже мужики уступали старушкам места в автобусе. Что интересно, суровая женщина, хотя и тосковала по сильному мужскому плечу, всё-таки ощущала некоторый комфорт рядом с инфантильным кавалером-в-батнике. Она могла рулить и принимать решения.

…Несмотря на то, что люди “за 30” и юная молодежь больше не особо заморачивались по поводу общественного мнения, никто не отменял пропаганду чистоты и невинности. Шалавистой красотке было также трудно выйти замуж, как и 100 лет назад. В журнал “Работница” в рубрику “Подружка” тоннами приходили письма примерно такого содержания: “Со мной хотят провести вечер, сходить на дискотеку, а потом – женятся на моих невзрачных подругах! Почему?!”

Очень интересен и показателен фильм “Школьный вальс”* Десятиклассники Гоша и Зося любят друг друга, причём вовсе не платонически. Подразумевается, что после окончания школы они поженятся. Но судьба готовит им испытание — уже после празднования Последнего Звонка Зося объявляет Гоше, что беременна. Юноша, испугавшись отвественности, бросает свою возлюбленную и начинает ухаживать за романтично-невинной, но хищной Диночкой, которая давно и безответно любит его. Дина — дочь богатых родителей, которые могут обеспечить будущее не только своей дочери, но и будущему зятю. Отказавшись от аборта, Зося уходит от родителей и устраивается работать в строительное управление. Вскоре Зося узнаёт, что её родители разошлись — они давно разлюбили друг друга, но только уход из дома дочери окончательно их поссорил. У Зоси появляется много верных друзей и подруг…
Гоша женится на Дине, но их семейная жизнь полна взаимной ненависти и упрёков. Гоша сильно пьёт, испытывая потребность заглушить тоску. Молодые люди, не прожив в месте и года, разводятся. В конце зимы Зося рожает сына — Ваську.

В журнале “Здоровье” время от времени появлялись статьи о вреде абортов и профилактике женского здоровья. То, что в СМИ не смаковались скабрезные статейки и голые бабцы не трясли грудями-дынями, так это ещё не значило, что в СССР не было секса. Даже в “Афоне” подразумевалось, что героиня Евгении Симоновой переспала с главным героем. Но, вместе с тем, не было и не могло быть скотства – оно таилось в среде подпольных порно-дельцов (по рукам ходили чёрно-белые фотки с тётьками), но в газете никто не призывал к бисексуальности и свингерству.

1980-е годы
Тут я уже подключаюсь со своими воспоминаниями. Потому что подростком была в середине-конце 80х годов.
Итак, к началу 1980-х личная жизнь советских людей была отмечена той высшей степенью свободы, которая была только возможна в условиях существовавшего режима.
На экраны один за другим выходили фильмы о сложностях отношений мужчины и женщины. Уже никто не пел о “хорошей-большой-любви” – персонажи метались от жены – к любовнице, от любовницы – к жене, а потом – от той и от другой – мордой в стог сена, чтобы никто не мешал.

В реальной жизни всё происходило, конечно же, всяко-разно, но тенденция к развалу крепкой семьи, как основы общества была. Всё больше женщин не желали связывать себя со слабыми мужчинами и рожали “для себя”.
Фильм “Вам и не снилось”, вышедший в самом начале 1980-х, произвёл эффект разорвавшейся бомбы. В нём не было никаких вольностей, но “дикой” была основная мысль: люди не имеют права вмешиваться даже в личную жизнь подростков. Мол, несмотря на то, что родители их полностью содержат, они не имеют доступа в некие приватные сферы.

Кстати, этот фильм заслуживает того, чтобы разобрать его по пунктикам. Смотрите – на протяжении фильма нам не показали ни одной плакатно-счастливой советской семьи.

Девочка Катя живёт рядом с очень красивой мамой и очень молодым отчимом. У “молодожёнов” рождается младший братик. Катя существует где-то с краю, а её проблемы, по большому счёту, начинают волновать маму только когда они становятся слишком “кричащими”. Мальчик Рома тоже живёт своей жизнью – его родители давным-давно охладели друг к другу и даже не стараются что-либо исправить. Их держит только общий ребёнок и так называемые “приличия”, соблюдением которых озабочена мать Романа. Далее. Учительница – красивая “старая дева” с любовником. Любовник слишком авторитарен, чтобы преподавательница русской словесности захотела бы окончательно под него прогнуться. Что в результате? Все как бы не слишком счастливы, кроме, разве что, бодрячка-отчима.

При всём при этом, все герои страшно эгоистичны – тянут на себя одеялко с остервенением собственников. Катя, при всей своей воздушности и правильности, (этакая true-декабристка) весьма жёсткая особа – одна её фраза чего стоит: “Ромка отрастил себе такое чувство долга…!” Катю явно раздражает то, что её бой-френд слишком привязан к родителям и к…математике: “Ромка?!!! Зачем тебе эта проклятая математика?!” Ромка тоже не намерен ради Кати отказываться от “проклятой математики”. Учительница не желает уступить своему кавалеру, он – тоже ни за что не хочет поступиться принципами. В общем, все живут, как им надо, а в результате получаются семьи из одного человека и компании из одного дружащего.

Наряду с этим, в 1980-е годы началось медленное, но верное, (а в конце десятилетия – ускоренно-суетливое) проникновение в СМИ сексуальной темы. Помню, как в начале 1980-х в журнале “Здоровье” был опубликован красноречивый материал “Даже если это любовь…” Статья была о том, как в институте акушерства и гинекологии принимали тяжёлые роды у 13-летней девочки. Это породило тенденцию в школах – “найти недевственниц”. Это накушалась и я, и моя сестра – и продлилась эта дрянь довольно долго. У нас в провинции – так вообще до начала 90-х. Классных руководителей обязали читать лекции про опасность ранней половой близости. Помню, наша классная руководительница, ныне покойная добрейшая Любовь Григорьевна, выгнав мальчишек из класса, прочла гениальную лекцию, состоящую из одной фразы: “Девочки, не дай Бог близость!” Поскольку это самое “не дай Бог” уже случилось с доброй половиной класса, посыл практически утонул в ноосфере.

В классе, где учились товарищи на год старше нас, несколько девушек отправились в декретные отпуска едва окончив школу. Еще одна дама отправилась в декрет по окончании 8-го класса. Это уже не вызывало истерик и комсомольских собраний, где рассматривался моральный облик советских девушек и юношей. Все как-то съезжало на тормозах.

Но вообще девушки разделялись на три категории: бывалые, те, с которыми “все можно”. Их называли “шалавами” и они вызывали презрение. “Уже попробовавшие”, но с одним кавалером. У них был один парень, с которым они “ходили”, за которого теоретически собирались замуж (часто и выходили, поскольку “залетали от него”). Эти девушки уважались за смелость и вызывали эдакое восхищение как альпинисты, покорившие Эверест. Ну и “честные”, которые пока “не пробовали”. Удивительно – но этот подростковый раскол сознания, когда парни таскались с “бывалыми”, а восхищались “честными” – был продемонстрирован мне во всей красе. Я обреталась в лагере “честных” и навсегда запомнила, как вызвала праведное возмущение парнишки, который был в меня влюблен, тем, что просто накрасила губы.

В первой половине 1980-х началась массированная пропаганда многодетности. Был выпущен программный фильм – “Однажды двадцать лет спустя”, где одна из самых прелестных дам советского кино – Наталья Гундарева сыграла многодетную мать. Фильм, правда, получился очень неоднозначным, никто не завидовал женщине, которая произносила ужасную фразу: “Последние годы я всё время хочу спать”. Никто ей не завидовал и тогда, когда она из своего вечернего платья шьёт костюм Снегурочки для своей дочери. Та пропагандисткая тактика, которая работала в 1950-х, не работала теперь. Никто не стремился к “благородным трудностям”.

В прессе постоянно мелькали письма неких обиженных девушек, которые все из себя такие “тургеневские”, тонкие-звонкие и начитанные, а ребята предпочитают накрашенных оторв. Я очень хорошо помню письмо на полстраницы, где мелькал термин “барные девочки”, то есть девочки, которые сидят в барах. Надо отметить, что баров в СССР было не так уж много, и они представляли собой некий островок “красивой жизни”. Письма этих девушек были построены по следующему канону. Девушка сначала хвалила себя, потом – рассказывала про своего бывшего парня,следом – ругала этих самых “барных девочек”. В самом конце фемина выкрикивала свой вопрос-лозунг: “Почему?! Почему современным парням нужны только грубые, размалёванные, прокуренные и упакованные в фирменные шмотки, пустые и никчемные девицы?!” Что интересно, отымев всех барных девочек, юноша бежал с матримониальными предложениями к “тургеневской” девочке. Но сначала – всё равно шли “барные”!

Но когда началась Перестройка, барные девочки вдруг сделались героинями: про них снимали фильмы, про них пелись песни. Помните “Девочка сегодня в баре”? А еще тренд десятилетия: драки девушек из-за парней. На заднем дворе дискотеки двое красоток с визгом дерут друг друга за волосы из-за “Лехи-Сереги-Олежки”. У нас в классе подобных баталий не проводилось, вернее, до драк не доходило. Но мальчишек делили со страшной силой. Я со своей странностью – полным равнодушием к секс-символам – и тут прошла стороной. В дележе не участвовала, но свидетелем была.

Начала появляться эротика “по видику”. Времена, когда за “Эммануэль” могли посадить годика на три, я не помню, но помню перестроечные походы “на видак”. Результатом похода было “заваливание” девчонки, зачастую против ее воли.
В книгах и журналах появляются статьи о “технике любви”, где рассказывается о сложной женской сексуальности в противоположность грубой мужской. Появляются переводные польские книги – где рассказывается о половых отношениях, а также о создании здоровой крепкой семьи. Недавно перебирала книги – и обнаружила, что одна из таких книг была взята нами в эмиграцию. Занятное, кстати, чтиво.

Разумеется, были и красивые отношения – дружба, долгие ухаживания. Но всё чаще и чаще раздавались смешки в адрес нормальных проявлений, всё наглее действовали торговцы “дамской красотой” (в виде настенных календарей), всё меньше оставалось романтики отношений. Её с лихвой заменяла “техника любви”, не оставляя никаких иллюзий. Потом пошла и вовсе подмена понятий – сексапильность стали обзывать “женственностью”, групповуху – “поиском сексуального разнообразия”, однополую любовь – “нормой”, многодетность – “лузерством” и так далее. В общем, сами знаете, в одно время живем…

Часть материала взята отсюда: http://zina-korzina.livejournal.com