Мы говорили об одном чрезвычайно распространенном мифе – о том, что наука и церковь были изначально врагами и таковыми остаются по сей день. Сегодня разговор пойдет о еще одном хите мифотворческого сознания.
Миф пятый
Для общения с Богом не нужны никакие посредники, Бог должен быть в душе – а христиане, которые считают иначе – не правы
На самом деле первые части этого высказывания не имеют под собой ничего крамольного. По большому счету для богообщения человеку не нужны никакие посредники, Бог, который пронизывает мир своими энергиями, всегда рядом с нами, Он слышит нас, Он не покидает нас никогда – и если душа стремится к богообщению, то ей не нужны никакие сопутствующие предметы или обстоятельства. И в пути, и дома, и на работе – Господь всегда услышит нашу молитву, даже если мы не зажгли свечу и не стали перед иконами.
И уж конечно “Бог в душе” – это высшее состояние духовной жизни человека. “Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос!” (Гал. 4, 19); “да даст вам крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши” (Ефес. 3,16-17).
Но есть другой вопрос: а ОТ КОГО мы слышим подобные разговоры о “Боге в душе и нежелательности посредников”?
Вот личности этих людей для начала и рассмотрим по мере сил. Итак, может это нам говорит Серафим Саровский? Или отец Паисий Святогорец? Может быть, это какой-то монах-подвижник или затворник, который десятки лет творит умную молитву?
Нет – обычно подобные речи слышны вовсе не из уст подвижников христианского благочестия. А еще чаще – вообще не от христиан.
Но тогда, может быть, мы видим плоды постоянного присутствия Бога в душе и без высказанных слов? Посмотрим, что у нас сказано в Евангелии: “Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание” (Гал. 5,22-23). Эти плоды еще называют Дарами Святого Духа, а если это дары – значит, они появились внезапно, как и любой подарок. И тогда человек должен очень отчетливо делить жизнь на ДО появления даров – и на ПОСЛЕ. Более того, он должен очень хорошо понимать, чем они отличаются от обычных человеческих чувств: восхищения красотой и гармонией мира, доброго и человечного отношения ко всем людям.
И вот тут возникает первая серьезная загвоздка: никакого внятного ответа обычно собеседник не дает, более того, из этого вытекает то, что он, собственно говоря, и не заметил, как Бог вошел в его душу. Или “Он у меня в душе был всегда” – как вариант.
Но может быть, тогда мы посмотрим на свойства этого “бога-в душе”, если мы не можем внятно определить плодов его присутствия?
Во-первых, “бог-в душе”, по мнению его “носителей”, должен быть амулетом от порчи и сглаза, охранять от неприятностей, проверок на дорогах и хулиганов в подъездах. Во-вторых, этот талисман должен обязательно наказывать всех врагов “носителя” в соответствии с понятиями последнего о справедливости. “Бог-в душе” обязательно должен заботиться обо всех усопших родичах и друзьях “носителя”, вне зависимости от их вероисповедания и характера жизни. Ну и само собой, обеспечить достойную встречу с собой и родичами, когда придет пора “носителю” отправляться прямиком в райские кущи. “Бог-в душе” – не имеет ничего общего с Евангелием, потому что “оно искажено и призвано одурачивать людей попами”. Скорее, “бог-в душе” – это некая “добрая сила”, которая обязана складывать пасьянс жизни “носителя” в удобные для него сочетания.
Однако вот и подоспел вопрос: а имеет ли этот талисман что-то общее с Богом? Талисман призван обеспечить комфортность проживания субъекта здесь и сейчас, а Бог не обещает нам комфорта: «В мире будете иметь скорбь» (Ин 16.33). Более того, Бог не устает повторять нам, что наше настоящее место – в вечности, с Ним, а не в этом мире. А в мире мы должны с Его помощью уничтожить тот распад, который, собственно и сделал нас смертными. Распад греха, который не впускает нас в Царствие Небесное. Бог Сам вошел в этот мир, Сам принял наше естество – чтобы Своей смертью и воскресением соединить его, исцелить целиком и полностью – и исцелить нас самих через таинство Евхаристии, когда под видом хлеба и вина мы вкушаем Его преображенную Плоть и Кровь.
Если человек провозглашает, что он ВЕРИТ в Бога – то возникает совершенно справедливый вопрос: а что такое вера? Убеждение в существовании чего-то невидимого? Отнюдь! Вера – это действие. Это стремление души качественно изменить жизнь, потому что нечто бросило на нее свой отблеск, нечто предчувствуемое, но еще не ощущаемое и не видимое при помощи глаз или осязания. Любому человеку, который уверовал, необходимо что-то ДЕЛАТЬ. Свежеиспеченный оккультист мечется между одними практиками и другими, стремится попробовать все, что только можно; свежеобращенный буддист исступленно медитирует, восторгаясь новыми ощущениями; впервые уверовавший христианин любой конфессии набирает охапки свечей, бьет земные поклоны, упоенно поет под гитары у протестантов или общие молитвы у православных. Человек новообращенный в любую веру деятелен, как никто.
Провозглашающие наличие “бога-в душе” обычно настолько ленивы, что даже раз в год ни в какой храм не зайдут, разве что на экскурсию, глянуть, чего там интересного есть с точки зрения архитектуры.
На вопрос: “А что ТЫ делаешь для Бога, который у тебя в душе?”, обычно следует ответ: “Да Бог настолько велик, что Ему не нужны все ваши свечи, молитвы, поклоны и пения”. Да, Господь действительно велик и Ему (если посмотреть правде в глаза) вообще ничего и никто не нужен. Господь – полноценен Сам по Себе, Он не нуждался в творении мира, Ему не нужно было творить людей, чтобы обонять дым их жертвоприношений, Ему вообще не нужны наши жертвы – и ничьи жертвы.
Но проведем простую аналогию: мы, люди, нуждаемся в рождении детей? Нам это очень нужно? Вообще-то – нет. Мир и без того перенаселен. “Подать стакан воды” в старости теперь могут и в доме престарелых. Да и вообще, дети – это мало того, что грязь, бессонные ночи, растраты, отсутствие свободы, так еще и бесконечный, до гроба, страх за них. Но почему же мы рожаем детей? Да потому, что мы нуждаемся не только в том, чтобы принимать любовь, но и ОТДАВАТЬ ее. Нормальные люди рожают детей потому, что они хотят ОТДАТЬ им свою любовь. Господь создает нас, людей, чтобы ПОДАРИТЬ нам Самого Себя – просто так, бесплатно. Потому что Бог – Сам есть Любовь.
Нам, родителям, нужны корявые первые рисунки наших детей? Их неумелая помощь по дому? Из первые улыбки и первые слова? По большому счету – нет. Мы сможем нарисовать красивее, сделать работу по дому быстрее и качественнее, и улыбнуться во все 32 зуба. Но для нас нет ничего дороже этих скомканных листочков и размазанной по полу грязи, этих беззубых улыбок и еле произнесенных слогов. Так и для Бога – нет ничего дороже первых неумелых шажков души навстречу Ему: криво поставленной свечечки, первого неумелого крестного знамения, хоть своими словами произнесенной молитвы, первого покаяния и первого причастия. И в наших силах дать Богу ту жертву, которая будет для него дороже всех наших жертв: наш “дух сокрушен”. Эту жертву сможет принести каждый из нас, в этом смысле каждый христианин – священник, приносящий жертву Богу.
Бог никогда не войдет в душу, которая Его не зовет, Он стучит перед входными дверями нашей души и ждет, когда мы пригласим Его внутрь. И у Него – столько подарков для нас, что мы как в детстве можем потерять дар речи, оказавшись перед новогодней елкой. “Приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененнии” (Мф. 11,28) – говорит нам Господь. И человек получает действительное утешение, такое, которое не могли ему раньше дать ни друзья, ни путешествия, ни психоаналитики. А исповедь? Ведь человек словно тряпки грязные с себя совлекает, очищая свою душу от вековых наслоений греховных дел. Ведь важно не только произнести “грешен”, но и услышать: “Прощен!”
Но главный дар Бога людям – это таинство Причастия. Это полное общение с Богом не только на уровне “Он в душе”, а самое полное, которое может быть на земле: мы в прямом смысле принимаем Бога, Вечную Жизнь в себя. Мы в прямом смысле прорываемся сквозь время и пространство, садясь в Сионской Горнице с Господом и апостолами за трапезу, «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин.6:53). Мы – впитываем в себя истинную Жизнь, истинное Бытие, становимся Телом Христовым. В этом – сердцевина христианской жизни, в этом – ее главный смысл.
Мы идем в храм не столько затем, чтобы принести Богу жертву, помолиться, исповедать грехи или получить утешение. Мы идем в храм ПОЛУЧИТЬ нечто абсолютно ценное – причастие Богу. Это – не тяжкий труд, не повинность, это – великий дар и по сути – привилегия. Кто еще может сказать, что соединился с Богом? Кто еще может сказать, что впустил в себя Вечность, настоящую Жизнь? Кто еще может сказать, что стал Телом своего Бога?
Только православный христианин.
Предвидя воздевание рук и возмущенное: “Да в вашей церкви грешников полно!” – отвечу. Да! Человеческая составляющая церкви безусловно греховна – как и все человеческое. Но в этом и уникальность христианства: от личности священника по сути – НИЧЕГО НЕ ЗАВИСИТ! Языческие пифии должны были быть девственницами с определенным складом характера. Тибетские монахи должны поститься и соблюдать бесчисленное количество ритуалов, чтобы выполнить некий обряд (скажем, “плавающая монашка” должна долго готовиться, чтобы плавать в своем сосуде, а иначе – она просто не поплывет).
Но от личных качеств совершающих Евхаристию служителей святость Христовой плоти и крови не зависит, поскольку по большому счету Христос Сам совершает таинство. Но опять-таки Он Сам установил так, что священнодействие это совершается с участием людей, имеющих непрерывное преемство возложения рук от апостолов: именно там и только там, где есть это сакральное – реальное, а не вымышленное – единство с апостольской общиной, совершается преложение хлеба и вина в плоть и кровь Христовы. Любой священник православной церкви может проследить череду своих рукоположений вплоть до апостолов – эту традицию не прервали ни войны, ни революции, ни атеистический террор. Христос обещал быть со своими учениками до конца времен – и Он держит Свое слово. Позднейшие попытки создать «с нуля» будто бы христианские общины – суррогат, даже при самых благих намерениях: Евангелие нигде не дает основания для чьего-нибудь самостоятельного «восстановления» якобы исчезнувшего христианства.
Итак – Евхаристия – это сердце христианской жизни. Все остальное – аскетика, иконопись, монашество – это словно другие органы единого организма. В нашем теле есть главные органы, есть – второстепенные. Но нет – рудиментарных. А это значит, что организм может быть здоровым только тогда, когда все органы его здоровы, согласно с друг другом работают, и не получают извне ядов.
Люди сомневающиеся и дотошные могут спросить, почему же тогда Бог спас благоразумного разбойника (ведь тот не причащался и ни разу не было в храме). Но история православной церкви знает много случаев, когда спасены были люди, которые ни разу не причащались. Среди сорока Севастийских мучеников были не причастившиеся и даже не крещеные. Они назвали себя христианами уже ВО ВРЕМЯ идущей казни, ничего по сути не успев сделать, не успев принять таинств. Но само то, что эти люди отдали свои жизни во имя верности Христу – ничего не говорит? «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк 23.34), – повторяли они вслед за Христом, глядя на своих палачей.
Вряд ли носители “бога-в душе” способны на этот подвиг любви к Богу, вряд ли они вообще готовы хотя бы на какую-то жертву ради Христа, даже комфортом воскресного (не раннего) утра.
Однажды я услышала у отца Андрея Кураева остроумное сравнение: “Те, кто говорит, что им храмы и посредники не нужны, вряд ли считают авторитетным для себя слово Евангелия. Но, может быть, они почувствуют человеческую достоверность в словах всеми любимого Винни-Пуха. Однажды, в ответ на предложение Пятачка сочинить песенку, Винни-Пух сказал: “но это не так просто. Ведь поэзия – это не такая вещь, которую вы находите, это вещь, которая находит вас. И все, что вы можете сделать, это пойти туда, где вас могут найти”.
Бог уже вышел нас искать, Он ждет нас, протягивая нам Свою руку с Чашей Жизни, причем Он настолько деликатен, что не пихает нас в храм силой, а смиренно, как нищий подаяния, ждет малейшего движения души навстречу Себе. У Него для нас не просто “весь мир и коньки впридачу” – Он приготовил для нас Вечность, Вечность с Собой. И просит не великих жертв: не обетов безбрачия, не затворов в пещерах, не стегания себя плетками или убийства своих детей. “Приимите, вкусите, сие есть тело Мое”… Пийте от Нея вси, сия есть Кровь Моя Нового Завета”. Разве это так много?