Почему я православная, часть 7

Прочитала сегодня стихотворение.

Отрекись от Него – и громом
Не расколется небосвод…
Только свет из грешного дома
Может быть, навсегда уйдет.
И заметишь ты это едва ли:
Все заботы и суета…

Мы не раз Его предавали
И стыдились верить в Христа.
Но глядит Он из дальней дали,
Весь изъязвлен и весь в крови:
Дети, дети Моей печали,
Дети, дети Моей Любви…

Н. Павлович

Наш негордый Бог… Стоящий у дверей души и стучащий, ждущий – откроют Ему дверь и впустят – или с криком выгонят вон. А может, просто равнодушно посмотрят на босого странника в запыленном хитоне и закроют дверь. Он все-таки создал камень, который не смог поднять: нашу свободную волю.

И люди продолжают жить в ежедневных заботах и суете, не вспоминая о своем Творце.

Все-таки одно из главных чудес православия для меня – это негордость нашего Бога. Подумать только, Он, Творец Вселенной, Тот, Кто Своей рукой зажигал звезды, Кто по Слову Своему создавал наш мир; Кто пустил по полям оленей, в небесах – птиц, а в водах – рыб; Кто вдохнул в нас дыхание жизней, подняв нас от животных, равных всем созданным скотам – до Своего образа и подобия; на Чей лик не смеют взирать ангелы – этот Бог не побрезговал нашим падшим естеством и стал равным нам человеком. Более того, Он стал не земным царем, полководцем, перед которым падают на колени великие армии, и города отдают свои ключи и троны. Он не стал великим мудрецом, к которому стекаются сильные мира сего, чтобы изумиться свету его мудрости. Он не стал жрецом, творящим великие и невиданные чудеса.

Он родился в пещере для скота, потому что Его Матери и приемному отцу не нашлось места даже на постоялом дворе. Он родился в бедной семье плотника в глубокой провинции, такой глубокой, что в Риме, тогдашнем центре экумены, о Его городе даже не слышали. Он родился среди народа, который считался римлянами худшим из худших. Он общался не со знатью, а с самыми презренными людьми: мытарями, блудницами, инородцами-самарянами. Его учениками и друзьями были простые люди “неинтеллигентных профессий”. Он не стыдился мыть ноги своим ученикам и соприкасаться с прокаженными и презираемыми всеми.

Он испытал на Себе и любовь, и ненависть толпы – с разницей в неделю. Еще сегодня перед Ним бросают пальмовые ветви и кричат “Осанна!”, а не пройдет и пяти дней, когда те же люди будут кричать Пилату: “Распни Его, кровь Его на нас и наших детях!” Он, Кто создал человека из праха земного, испытал на себе пощечины Своего создания, а также все адские человеческие изобретения: издевательства, побои, бичевание, предательство и оставленность близкими и учениками, а также самую позорную из всех казней, придуманных нами.

И когда Он воскрес – Он не пошел ни к Пилату, ни к фарисеям, ни к книжникам… Он даже не пошел в Храм к народу. Он пошел к Своим ученикам – потому что Он никогда не был гордым. Ему ничего и никому не нужно было доказывать. Он снова никого не хотел приводить к Себе силой – и кажется, только Павлу пришлось испытать на себе призыв, против которого нельзя “попереть, как против рожна”.

Недавно читала какую-то книгу и увидела там рассказ, хочу коротко его пересказать. Это был рассказ священника, который родился в деревне, переехал в город, поступил в семинарию, а потом и в академию. Мама его осталась в деревне – и сын навещал ее на каникулах. Как-то он спросил ее, видела ли она в жизни какое-нибудь чудо. Женщина задумалась, а потом говорит: “Ну не знаю, можно ли это назвать чудом… Однажды передали по радио, что идут сильные заморозки. А у меня была еще не убрана картошка. Без картошки ведь зиму не переживешь, голодно. Вышла я рано утром на огород и стала картошечку копать. Бьюсь-бьюсь, лопатой землю выворачиваю… Поднимаю голову, меньше половины огорода вскопано – а солнышко уже за полдень перевалило. Поняла я, что не успею до ночи выкопать и взмолилась Богу: “Господи, Ты же знаешь, что не переживу я зимы без картошечки, ну помоги мне, пожалуйста!” Взмолилась, а сама нос в землю – и снова копаю. Докопала до конца, потом ведрами в погреб спустила – смотрю на небо: а солнце едва по нему передвинулось. Не знаю, можно ли это чудом назвать, но помог мне Господь картошечку мою собрать”.

Меня этот рассказ просто поразил: помните, как Бог останавливал солнце при битве иудеев с филистимлянами? Здесь тоже произошло такое же чудо: только солнце остановилось не для великой битвы, не для вселенского знамения… Просто крестьянке нужно было убрать картошку до заморозков… и время для нее остановило свой бег… Наш негордый Бог услышал молитву простой труженицы – и отменил для нее один из главных законов нашего мироздания.

Это потрясает, это не укладывается в голове: мы, люди, которых величайшие языческие философы считали лягушками, плесенью на кусочке земли, несоизмеримой с размерами космоса – можем говорить Богу “Ты”. Мы можем презреть неоязыческие возгласы о том, что Бог действительно велик, так велик, что не замечает пылинку в своем хозяйстве, на котором живет и страдает одно из мириадов существ, столь мелких, что его не рассмотреть – и просить о хлебе насущном. Нам не нужно приносить гекатомбы жертв, совершать сложнейшие обряды и проходить через страшные инициации. Нам – все дается; мы все принимаем в дар, а все, что нужно от нас Богу – “дух сокрушен”. Все, что от нас ждет Бог, – это просто принять Его дары, не отворачивать от них лицо, не закрывать дверь своей души.

Я православная христианка – потому что альтернативы слишком печальны. Мне не хочется быть чьим-то сном; я не хочу гадать – бабочка я, которой снится Будде, или Будда, которому снится бабочка. Я не хочу жить в мире, который ежесекундно распадается и собирается вновь по воле божества. Я не хочу быть потоками скандх, которые тасуются и вращаются в бесконечном вращении неумолимого колеса перерождений, я не хочу быть НЕ-личностью. Я не хочу быть игралищем вечно сварящихся и непостоянных богов, которые плохо справляются со своими обязанностями, то и дело совращая земных мальчиков и женщин. Не хочу считать, что ДНК сама закрутилась в свою двойную спираль, а планеты и звезды сами собой организовались из камней и пыли. Я не хочу связываться с какими-то невнятными махатмами или фохатами в обход Единого Бога, потому что до Него, якобы, слишком далеко.

Я православная христианка, потому что мой негордый Бог отдал за меня Свою жизнь. Потому что те самые два скрещенные между собой деревянных бруса подарили Ему – смерть, а мне они дарят – надежду на Вечную Жизнь. Где я – останусь собой, не растворюсь, не потеряюсь – а останусь такой, какой была создана. Потому что мой негордый Бог не чурается слушать мои молитвы и отвечать на них. Потому что мой негордый Бог не устает прощать мои многочисленные грехи – и даже на Страшном Суде Он будет искать не за что меня осудить, а за что – оправдать. И это дарит мне надежду. Потому что мой негордый Бог – есть Любовь, которая не ревнует и не ищет своего, а только дает, дает и дает щедрой рукой то, без чего невозможна любая жизнь, не существует никакое дыхание. Потому что мой негордый Бог есть Истина, которая делает свободным, не требуя за это ни великих жертв, ни страшных самоистязаний. Потому что мой негордый Бог не отказывается входить в мое тело, “острупленное грехами” в таинстве причастия.

Потому что мой негордый Бог – никогда не оставит меня одну; в за-облачной за-звездной за-временной дали есть Тот, кто всегда услышит меня. И то, что Он – сотворил Вселенную – не помешает Ему расслышать голос грешницы, просящей о милости…