Недавно к своему сильному удивлению обнаружила, что многие люди, даже обладающие дипломом о гуманитарном высшем образовании, находятся в блаженном неведении, что лежит в самой основе их взглядов и миропонимания в целом.
Я говорю о морали.
В основе западно-европейской морали лежит христианская мораль и христианские же ценности. Эта прописная истина оказалась за туманным горизонтом осознания довольно большого количества людей. Для кого затруднительным окажется понять слова “в основе” привожу пример: в основе европейских языков лежит санскрит. В основе многоэтажного дома стоит фундамент.
То, что в основе базы миропонимания даже у самых матерых европейских атеистов лежит христианский взгляд на мир, – это довольно интересно. Само наше место проживания и среда, в которой мы воспитываемся, пронизаны христианским миропониманием.
Скажем, сама проблема понимания добра и зла. Это не восточное “добро и зло суть одно и то же, переходящее друг в друга с течением времени”. Это четкое разделение мира по принципу добра и зла, стремление к добру (при очень частом выборе зла) и мучительная рефлексия по этому поводу.
Тот, кто не жил на Востоке и не воспитывался в принципе “черное станет белым, а потом снова станет черным”, может лишь умозрительно воспринять этот посыл, потому я всегда довольно скептически отношусь к бесконечным обращением белого человека к буддизму или индийским верованиям. Наверное, индуистом не зря можно стать лишь по рождению. Следовательно, могу предположить, что и человеку, рожденному и воспитанному на Востоке, сложно будет воспринять христианскую идею добра и зла не как различных проявлений одного и того же, а как противоположных, противоречащих друг другу идей. Более того, принять то, что добро – первично и вечно, тогда как зло не существует само по себе, а есть извращение добра, не существующее без него. Как болезнь не есть нечто существующее само по себе, наблюдаемое без человека и его когда-то здорового организма. И как болезнь может быть вылечена и организм снова становится здоровым, оставляя болезнь как нечто возможное, но не существующее само по себе – так и зло может быть побеждено и исчезнуть.
Наше рождение в мире, где этот принцип существует, обусловливает наше развитие и миропонимание. Даже самый закаленный атеист и скептик с детства слушает сказки, где добро побеждает зло, потом читает юношескую литературу и смотрит фильмы, где почти всегда работает этот же принцип. В восточных, скажем, китайских или японских сказках, это тоже иногда случается, но иногда сюжет воспринимается европейцем довольно странно – поскольку сказка может начинаться и заканчиваться совсем чуждым для нашего понимания фабулы образом. И уж конечно европейский счастливый конец, где плохие наказаны, а хорошие живут долго и счастливо – вовсе не обязательный китайский счастливый конец.
Впрочем, есть исключения… может, они говорят о том, что это прозрение того, что есть?
Но не буду развивать эту мысль, а вернусь к теме своего размышлизма.
Итак, с детства у любого европейского человека происходит закладка картины мира, которую принесло христианство, наверное, надо уточнить: Библия как единая книга, Ветхий и Новый завет.
Более того, само западно-европейское социальное устройство имеет под собой все те же христианские принципы. Скажем, примат закона над волей человека. Что это, как не примат Закона Бога над человеком? Закон Бога есть высший идеал, есть цель стремлений человека, причем не отменяющий свободы воли человека, не делающий его роботом.
Законы государства выстраиваются совершенно по тому же принципу, что и Закон Бога. Человек свободен, но если человек выбирает грех/преступление, то он несет наказание. Причем нельзя приписывать государству злобу из-за того, что преступника ждет кара. Выбор преступника обусловил происходящее с ним. То же самое происходит с нарушением Божественных законов: преступление их влечет наказание, но это наказание не есть по сути признак злобы Бога. Принцип государственного наказания построен по принципу Божественного: преступивший закон имеет шанс исправиться, искупить вину и снова быть признанным чистым перед ним.
То есть сама система работы закона западно-европейского государства является перенесением библейских принципов.
Есть моменты, которые являются прямым следствием восприятия людьми христианских ценностей и перенесением их в социальное устройство. Я говорю о ценности личности. Заповедь “Возлюби ближнего” поставила человека перед необходимостью признания ценности КАЖДОЙ человеческой жизни, важности и необходимости защищать и ценить ЧЕЛОВЕКА, а не ГРУППУ или общество в целом. Ценность каждого гражданина стала для европейских стран принципом существования развитого государства. Принципы гуманизма были порождены именно этой заповедью: “Возлюби ближнего как самого себя”.
Какие-то заповеди легли в основу законодательства западного образца (не убей, не укради), какие-то стали базой для нравственного кодекса (не прелюбодействуй, не возжелай чужого). Заповеди стали принципом жизни западного общества, хотя стоит отметить, что последние годы наблюдается все бОльшее стремление к нарушению нравственного кодекса, общество вышло на стадию жизни в условиях нравственного релативизма, когда прежние ценности не просто девальвируются, человек, соблюдающий их, становится для общества примером “человека устаревшего образца, закостневшего и старомодного”.
Если же говорить о часто путаемой с 10 заповедями Нагорной проповедью, то в ней Христос не только объяснил людям, КАК следует исполнять закон, который Он пришел не нарушить, но исполнить. Он еще дал возможность слушавшим Его понять, как можно стать СОЛЬЮ ЗЕМЛИ, то есть идеальным человеком, который не только будет богоугодным в глазах Бога, но который станет самодостаточной полноценной личностью, идеальным антропосом, которого искали и ищут люди в себе вот уже столько тысячелетий.
Ведь если вдуматься, то человек, живущий так, как сказал Христос, никогда не будет мучаться от внутренних противоречий; пришедший к осознанному соблюдению данных Христом жизненных принципов, пришедший к тому, что Божья воля идеально совпадет с его собственной, сможет найти внутренний мир с самим собой. И сколько мы видим примеров того, как человек, перегоревший в горниле своих страстей, пришедший к осознанному и волевому исполнению Божиих заповедей, стяжает мир с самим собой – и становится идеальным антропосом; он, насколько возможно в этом мире, приходит к состоянию Адама – когда человек становится подлинным добрым пастырем этого мира, которого не боятся ни звери, ни люди. Именно эти люди, попадая в клетку к диким зверям, ласкали их, возлежащих у ног своих, именно эти люди становились способными не просто разглядеть божью искру на дне души самого заблудшего человека, но и извлечь ее, раздуть огонь и нравственно возродить человека.
Принципы гуманизма – пусть даже светского – это измененные принципы гуманизма религиозного, христианского. И пока общество декларирует гуманизм как основной принцип своего существования, оно опирается на христианские ценности. Более того, существование в стране не-гонимого христианства, обусловливает соблюдение гуманистических норм. Если же христианство объявить запрещенной религией – то рухнут и принципы светского гуманизма.
Доказательством служит история бывшего СССР.
Дореволюционная Россия – страна с населением, в большинстве своем исповедующем христианство, шла по достаточно своеобразному пути. До середины 19 века страна была крепостнической, то есть один из самых многочисленных классов, крестьянство, было несвободно, по сути оставаясь рабами. Однако это дает очень интересную параллель: христианство возникло тогда, когда еще существовало рабство – и Россия едва ли не последняя страна, которая напоминала первые христианизированные страны.
Своеобразным было восприятие русскими закона: воплощением Закона на земле был не столько закон сам по себе, а Царь, помазанник Божий, то есть власть, которая дает этот закон. Следовательно, отношение к закону было как к явленному свыше явлению. Власть и закон были божественными “единицами”, посему бунт против власти был не только гражданским преступлением, а скорее грехом и бунтом против Неба.
Вот почему в России было настолько мало бунтов и все они носили местный характер и не поддерживались народом в целом.
Собственно, и самый страшный и кровавый бунт имел успех не столько из-за войны или сомнительной одаренности пролетарских вождей, сколько из-за провозглашенного “Бога нет – теперь все можно” и порожденной из вседозволенности феноменальной жестокости меньшинства, к которой христианское большинство оказалась неготовым. У русских выбили из-под ног фундамент, и создаваемое веками здание государственности рухнуло.
Выжигаемая из душ вера, оказавшаяся под государственным запретом, в конце концом осталась уделом меньшинства, но провозглашенные первым пролетарским государством безбожные гуманистические ценности оказались мыльным пузырем: примат закона над волей человека в сознании людей оказался расколотым. Советское государство оказалось с течением времени самым беззаконным государством в мире (ну или одним из самых беззаконных государств). Закон на бумаге (вроде первой сталинской конституции) не имел ничего общего с провозглашаемыми им принципами и ценностями. Я не знаю, получится ли заделать этот провал с течением времени или нет. Пока все остается в неприкосновенном постреволюционном статус-кво: закон – это нечто, что не просто можно, но и нужно обойти, а царящее на территории бывшего СССР беззаконие уже не вызывает в сознании граждан желания противостоять. Воровство государственного масштаба, неприкосновенность богатых за совершенные самые страшные преступления вплоть до убийства, возможность купить судей и присяжных, возможность изменения провозглашаемого неизменным закона называемого “Конституцией” волей очередного правителя – все это говорит о том, что никакого примата закона над волей человека в нынешней России и бывших республиках СССР не существует и еще долго не будет существовать.
То же самое происходит с ценностью индивида. Революция провозгласила не просто ценность большинства по отношению к отдельному индивиду, но и сделала этот принцип основой существования государства. Отдельные индивиды перестали иметь любую ценность в глазах государства, советское рабство стало едва ли не самым жестоким видом рабства за всю историю человечества. Советские концентрационные лагеря стали образцом жестокости и попрания любых законов: моральных ли, государственных – абсолютно любых.
Европейские страны, получившие сомнительную славу жесточайших на планете – страны фашистских режимов – не возведшие христианство в статус запрещенной религии, в подметки не годятся по степени жестокости к человеку по сравнению с самым гуманным с мире пролетарским государством. Сравнивать степень жестокости – дело неблагодарное и неблаговидное, но если фашистские государства расправлялись с евреями, цыганами и гомосексуалистами, но перед пролетарским государством были виноваты все, даже крестьяне и сами пролетарии. Не было ни одной прослойки, ни одной национальности, ни одного статуса гражданского или политического состояния, ни одного возраста, включая младенческий, который бы предоставил индивиду “бронь” от государственного беззакония. Младенцы, рожденные на Эльгене колымскими матерями, умиравшие от диспепсии, будучи з/к с первого часа жизни, старики не важно какого почтенного возраста, нации и народности, повинные в мифических преступлениях перед Сталиным, рабочие и крестьяне, интеллигенция и духовенство, мужчины, женщины и дети 12 лет и старше, к которым уже могла быть применена смертная казнь, попавшие в плен солдаты и оказавшиеся на оккупированных территориях гражданские, коммунисты и беспартийные, кремлевские жены и безвестные, затерянные в глубине Сибири малые народы – все были в опасности в любой момент и по самому нелепому обвинению стать рабом физическим, о духовном рабстве в стране, озабоченной мировой революцией, вроде и говорить было неприлично: оно стало чем-то само собой разумеющимся.
Я не очень понимаю, возможно ли восполнить этот чудовищный провал в сознании людей, 80 лет живших в условиях гонения на верующих, но если судить по тому, что творится на современном пространстве СНГ – поводов для оптимизма существует мало. Хотя уже сам факт того, что верующих больше не гонят – дает надежду, что что-то может измениться.
Но тут возникает другая опасность.
Нравственный релятивизм завоевывает все большие позиции в современном обществе. Западно-европейские страны в последние годы начали отходить от христианских ценностей – вернее, наблюдается некий дуализм в их восприятии и следовании им. Они все еще считаются чем-то идеальным, то есть точкой опоры, нравственным критерием, по которому оценивается поведение субъекта. Но одновременно происходит отхождение от их примата, от их доминирования, их управления жизнью общества.
Гражданское сожительство без регистрации брака стало восприниматься государством как равное браку. Верность в браке остается неким идеалом, но одновременно неверность партнеру не объявляется чем-то безнравственным. Половая свобода провозглашается достижением, добрачные половые союзы, не имеющие никакого отношения к чувствам, не являются предосудительными, подростковый секс – при существовании закона о педофилии – поощряется свободным выписыванием рецепта на контрацептивы с 12-13 лет. Обогащение стало предметом культа и стремления человека, который хочет называться современным, забота о телесном провозглашается особо ценной, тогда как забота о духовном остается на втором плане. Победивший феминизм подорвал уже устои, бывшие естественными на протяжении тысячелетий, и последствия этого только начинают ощущаться в росте преступлений против детства и общем падении нравственности (а ведь именно женщина всегда была и будет хранительницей человеческих ценностей).
И вот в этот нравственный релятивизм и рухнула страна, почти век пребывавшая в условиях полного уничтожения нравственных ценностей.
И снова очень трудно предвидеть, чем все закончится – найдется ли у русских сила противостоять этому релятивизму и выстроить вопреки ему нечто свое.
Похоже, наш век становится веком одиночек – осознающих необходимость нравственной опоры в жизни, не отходящих от ценностей, которые являются высшим достижением морали, от ценностей христианской морали, явленной человеку не мудрецами, а самим Богом. Наверное, выражение Христа
“Вы – соль земли.
Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?
Она уже ни к чему негодна,
как разве выбросить ее вон на попрание людям”.
(Евангелие от Матфея)
станет понятнее, если подумать о том, что лишь люди, сохраняющие в себе силы соблюдать заповеди, остаются носителями вечной морали, которая – если будет утеряна безвозвратно – сделает землю пустой и бесплодной. Истинные христиане, о которых мы читаем в житиях святых, в современных книгах о наших ровесниках, христианских новомучениках, о простых людях, живущих по вере, не стремящихся служить маммоне, – вот кто является последними столпами, моральными образцами, к которым нужно стремиться нам, людям, которые стоят на пути осознания важности веры в Христа и соблюдения Его учения. Мы пока ковыляем вначале этого непростого пути, срываемся и падаем, но эти люди, “свет мира”, своим присутствием не дают нам сойти, показывают нам дорогу, помогают и наставляют нас.
Наверное, без их помощи, без их молитв, мы бы не встали даже на начало пути. Грустно думать об этом – но то, что у нас есть надежда, что надежда есть у любого, всякого человека – помогает идти дальше. И надеяться, что путь одиночек вскоре станет путем многих. Иначе даже страшно подумать, что ждет людей в конце концов…