Наткнулась в Сети на запись…
В психологии известен феномен. Когда умирает человек, и это видно из причитаний на кладбищах, текст идет стандартный: «На кого ты меня покинул»? Подсознательно смерть воспринимается, как невозможность жить без этого человека, как сознательное решение человека уйти. Поэтому и возникает вопрос: «Чем я провинился, что любимый человек умер»? Поэтому многие люди обвиняют умерших в том, что они не сделали всего, чтобы выжить.
У детей это выражено особенно ярко, поскольку ребенок, в силу структуры мозга, не в состоянии мыслить абстрактными категориями.
– Я плохо себя вел – мама ушла в магазин.
– Я плохо себя вел – мама поставила меня в угол.
– Я плохо себя вел – мама заболела.
– Я настолько плохо себя вел, что мама умерла.
– Я настолько плохо себя вел, что мама меня бросила.
Ребенок не в состоянии сопереживать, проходя стадию знакомства со своим Я (эгоизм). Он не в состоянии понять, что испытывает женщина, когда умирает, оставляя маленького ребенка. Поэтому ребенок воспринимает смерть матери, как предательство, а если мать его бросила, это еще большее предательство.
И вот этот колоссальный невроз, который формируется у малыша после смерти или ухода матери, выражается в самообвинении.
– Я дурак, я плохой, – или другие термины, в зависимости от лексикона, сформированного у него.
Когда мы видим, что ребенок при любых неудачах обвиняет себя, это говорит о том, что у него нарушена связь с матерью, и в подсознании мать постоянно является для него обвиняющим фактором. Для диагностики психических состояний это – один из ярких и однозначных симптомов.
Поэтому пятилетний мальчик из Луганска, которого привезли ко мне ополченцы, со всеми документами и доверенностью, выписанной на мое имя, находясь в колоссальном неврозе, конечно же, не склонен винить судьбу, поскольку не совсем понимает, что такое судьба. Во всех своих неудачах он обвиняет себя. Он бьет себя кулаком по голове при любом промахе, и кричит: «Я дурак, я дурак».
Между собой мы стали называть его Волчонок. Он и правда похож на него: быстрый, ловкий, упрямый, дикий. Не ребенок, а маленький мужчина.
Несколько месяцев он жил среди ополченцев, видел смерть, видел разорванные тела. Его мать, работавшая военной медсестрой, осознавая, как это отражается на психике ребенка, попросила отправить его в Ростовскую область. Там пятилетний ребенок прожил в палатке еще месяц, один, обслуживая сам себя и изредка обращаясь за помощью к жителям соседних палаток.
Стоит ли говорить, как закалили мальчишку эти испытания. Если бы ему было 16-18 лет, он бы сейчас был в ополчении, как те подростки, которые идут защищать свои земли, пока их одногодки из Киева фотографируются с фашистскими свастиками.
Когда его привезли ко мне, я увидела тихого скромного ребенка. Как только ополченец, попрощавшись, вышел из квартиры, тихий ребенок схватил мою шкатулку с драгоценностями, распахнул окно и с удовлетворением пронаблюдал, как подаренная моим папой цепочка летит с 9 этажа.
Дочь, естественно, все вещи смогла найти, но первые несколько дней Волчонок показывал нам всеми способами, которые были доступны его сознанию, что он нас не любит, что ему здесь не нравится, что он хочет к маме.
Почему я описываю всё это? Потому что мне часто пишут люди, которые хотят усыновить ребенка с Донбасса. Один раз женщина взяла к себе мальчика 7 лет, просто пожить, но вернула его через 4 дня, с клеймом «Он невыносим».
Не зная, что делать с «невыносимым» ребенком, женщина выпорола его ремнем, и ребенок замолчал, уйдя в свой внутренний мир на чужой для него территории. Я очень жалею, что он не попал ко мне сразу, поскольку тогда не пришлось бы выводить его из этого состояния. Малыш, у которого на глазах убивают мать, уже испытывает невроз. Это сказывается на его поведении. С таким ребенком КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕНО проводить меры наказания. Только любовь. Только ласка. И авторитет, но не строгий, а основанный на уважении, которое, разумеется, надо заслужить.
К сожалению, многие люди этого не понимают. В порыве сострадания они берут ребенка, а потом наступает тот самый быт, которого боятся многие, и человек срывается.
Несколько недель в нашем доме творился ад. Хорошо, что у меня самый терпеливый муж (к тому же психолог, доктор наук, и по совместительству гипнолог), и самая терпеливая в мире дочь, которая ко всему относится философски, и из любой ситуации способна найти выход.
Выбрасывались чашки. Были попытки подтянуться на руках на подоконнике, высунуться в окно и понаблюдать за моей реакцией. Современные игрушки с громкими и дурными звуками включались в три часа ночи. Брался «Комет» и с улюлюканьем рассыпался по всему полу ванной. Слова о том, что у меня на «Комет» аллергия, не действовали, потому что для ребенка я – не мать, я – чужая тетка.
Это он не плохой, нет. И не дурно воспитанный. Это он проверял нас, поскольку две семьи уже брали его, и проверку не прошли.
Истерики устраивались по 5-6 раз в день. Когда его выводили погулять, он просто бегал как заведенный по двору, с криком: «Ааааааааааааа»! И бегать так он мог 3-4 часа, без остановки, пока не выплескивал всю свою энергию.
Про мать он не говорил ничего, про бабушку сказал, что она умерла. Каково было мое удивление, когда через несколько недель мне прислала смс… умершая бабушка. Позже на мой вопрос Волчонок ответил, что лучше ее заранее похоронить, чем потом неожиданно узнать, что ее убили.
А через несколько недель все закончилось. Сначала он попросил меня почитать ему книжку на ночь. Потом нарисовал домик, зачеркнул его, сверху разрисовал все черным и красным, подарил рисунок мне и сказал деловито: «Вот пепел, вот кровь, ты поняла? Вот это осталось от моего дома».
Однажды, глядя на автомат, подаренный ему Леной, которую я не устану благодарить за помощь, он сказал: «А знаешь, что у нас там происходит? Там стреляют, вот так»! И изобразил пулеметную очередь.
Потом он перестал бить чашки, и оказалось, что это очень ловкий и аккуратный ребенок. Он помогал донести посуду, приносил нашему папе молоток и гвозди, когда тот чинил дверь, мыл овощи для салатов, начал убирать свои игрушки, сам начал чистить зубы (до этого он изображал, что с правилами гигиены не знаком вообще).
Когда началась активная фаза нашей акции, квартира постепенно заполнялась вещами, и я все реже и реже стала бывать дома, мои друзья предложили взять на время Волчонка к себе, чтобы немного освободить нас с дочерью. Это было летом, и там, на даче, ребенок нашел все, что ему было нужно.
Сейчас он вернулся в Москву, подросший и чуть более уверенный в себе. С ним гуляют по 5-6 часов, чтобы он снял всю свою активность и мог спокойно уснуть. Очень хорошо помогают водные процедуры. И, конечно же, успокоительные коктейли, и очень четкий режим дня. Женщина практически посвятила себя ему.
Надо отдать должное ее 18-ти летнему сыну, который всячески помогает матери.
Истерики у Волчонка бывают, и довольно часто. Потом он раскаивается, ласкается, целует руки, и иногда даже просит прощения. К счастью, все понимают, что просто его психика не выдерживает всего, что на него свалилось.
Просторы Донбасса, вольная жизнь на природе, а потом и в палатках, привычные требования мамы, все это въехало в рамки одной московской квартиры. И вот тогда вернулись воспоминания.
Недавно он вдруг вспомнил о бомбежке, о том, какой огромной была воронка. Он хранит это в себе, и иногда, в момент откровенности, проговаривается. Короткими, быстрыми фразами, рассказывает о том, каково жить одному в палатках. Как хочется увидеть маму. Как его вывозили в автобусе, прикрывая пледом.
Он мудр не по годам, поскольку смерть и страдания научили его мудрости, но раскрывается он редко. Просто иногда это – старый мудрый волк, а в остальное время – дикий и агрессивный Волчонок.
С мамой он говорил несколько раз по телефону. Деловито брал трубку, уходил в другую комнату. Сегодня мать звонила снова, сообщила, что большая колонна гаубиц идет на Донбасс, и ей хочется услышать сына.
Ему жизненно необходим психокоррекционный детский сад, но документов, которые нам прислала его мать, недостаточно, его берут только на платной основе, и то не в каждый. Платная основа – это 20 000 рублей в месяц. Если вдруг найдется спонсор, готовый помочь нашему мальчишке, напишите на мой электронный адрес, указанный выше.
Беженцы продолжают жить в Москве и Подмосковье, и продолжают нуждаться в помощи. Иногда звонят ополченцы, рассказывают о тех ужасах, которые можно услышать только в частном разговоре. Я разговариваю с ними каждый раз, как в последний, потому что люди рискуют жизнью, помогая вывозить детей. Но другого выхода они не видят.
Взято отсюда:
http://mgu68.livejournal.com/130682.html