Как известно, Король-Солнце Людовик XIV проводил перед зеркалом по четыре часа подряд, репетируя изящные позы, коими нужно было убеждать окружающих в его полной неотразимости. Пушкин в романе “Евгений Онегин” высказался, что “…быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей”, собственно, доказав это собственным примером: по словам современников, Александр Сергеевич очень заботился о своей внешности, щегольски одевался и имел очень ухоженные руки. А в его дельности, в общем-то, и сомневаться неприлично.
Испанские гранды на картинах Веласкеса и Эль Греко с изящнейшими руками, которые на ночь одевались в перчатки, пропитанные оливковым маслом, английские денди, тщательнейшим образом продумывавшие костюм и аксессуары к нему, французские кавалеры, томно пудрящие носики и клеящие к щекам мушки, подвивающие усы польские шляхтичи и русские дворяне – все это примеры того, что метросексуализм – это не изобретение нашего времени, а хорошо забытое старое.
Как только жизнь в мировом обществе начинала налаживаться после очередной войны кого-нибудь с кем-нибудь, мужчины забывали о походной грязи и подобно самцам райских птиц начинали украшать себя не хуже женщин. При этом оставаясь гетеросексуально ориентированными, но иногда стремясь в объятья друг друга (скажем, поздний английский дендизм был во многом пропитан гомосексуализмом, о чем можно убедиться, почитав произведения Оскара Уальда, главного певца гедонизма и дендизма, чей роман “Портрет Дориана Грея” стал гимном этих направлений).
Причем совершенно не нужно трактовать все эти направления как приземленное стремление иметь побольше одежек и покрепче душиться духами. Нет, все было гораздо серьезнее: представители дендизма справедливо возражали против вульгарного понимания этого термина как щегольства, модничания, склонности к франтовству в одежде, как «искусства повязывать галстук». Дендизм представлял собой подчас целое миросозерцание с определенным жизненным и практическим уклоном. Он окрашивал все существование своих приверженцев, отнюдь не сводясь к показному фатовству и проводя глубоко-консервативную идею о природном неравенстве людей в области изящного.
Нынешние метросексуалы, объявили себя наследниками денди в 21 веке. Но так ли это на самом деле? Давайте разбираться…
Бодлер писал: «Денди — это воплощение идеи прекрасного, перенесенного в материальную жизнь, это тот, кто предписывает форму». Форму предписывают и метросексуалы, вот только какую?
Кстати, метросексуал – это мужчина любой сексуальной ориентации, который имеет эстетический вкус и тратит много времени на совершенствование своего внешнего вида и качества своей жизни.
Так вот, дендизм, чей расцвет имел как бы двухступенчатую форму – первый пик приходился на начало 19 века, а второй – на его конец, все же был целым направлением: он касался всей жизни мужчины, стремящегося быть денди. Образованности, поведения (в том числе и с женщинами), понимания жизни и ее основных идей, понимания литературы и искусства… Денди были артистами собственной жизни, денди восхищали своими личностями – хотя с другой стороны, они подвергались критике со стороны аристократической реакционной мысли. Скажем, у Диккенса в “Николасе Нильби” есть образ сэра Гока, а Тэккерей вообще написал целое “Исследование о снобах”, где очень ядовито отзывался о дендизме. Самым известным денди русской литературы был и есть Евгений Онегин, Пушкин гениально описал его развитие в этом течении, а затем переживание катарсиса, которое прекратило существование Онегина-денди и начало новую веху в его жизни.
Но повторюсь, так или иначе денди в лучшем понимании этого слова – это образованный, очень оригинально мыслящий человек, который особенным образом организует свою жизнь, продумывая свою внешность с точки зрения понимания прекрасного, и внешность является лишь одной из составляющих его образа. Его мышление и речь должны быть столь же прекрасны, как и его внешность, денди должен стать идеальным насколько это возможно.
Что имеем с метросексуализмом.
Я бы назвала метросексуализм кастрированным дендизмом. Метросексуалы стянули оболочку, форму, забыв подтянуть за этой оболочкой содержание. Ведь подтягивание содержания – это тяжкая вещь. Тяжкая в плане необходимости образования и оригинальности мышления, которая редко дается за просто так на генетическом уровне. Чаще всего мозг приходится прокачивать, как мышцу. Вот с этой прокачкой и происходит загвоздка, заменяемая прокачкой бицепсов и пресса в тренажерных залах, именуемых по-модному “фитнесс-студиями”. Кто у нас нынче является иконами метросексуализма? Да вот они, родные лица:
и русский вариант:
как видите, сексуальная ориентация персонажей и впрямь неоднородная. Все в рамках разнообразия. Но если копнуть глубже, ГДЕ оригинальность мысли и высокая образованность, где кодекс общего поведения, эталонный хотя бы для кого-нибудь, где высокая культура и эрудиция? Футболист, актер и парикмахер как самые известные метросексуалы планеты и нашей страны… И дело не в снобствующей проверке дипломов о высшем образовании, а в том, что богемный образ жизни не слишком способствуют образованности и оригинальности мысли, спортивный – тем более. Выхолощенный дендизм, названный звучным словом “метросексуализм” как и многие возрожденные нынче тенденции, не дотягивает до оригинала, становясь блеклым подобием по форме и совершенно чуждым по содержанию.
Но есть еще один вопрос: насколько метросексуал, если можно так выразиться, “пригоден” для жизни с ним в быту?
Денди по определению своему был одиночкой, для которого женщина служила лишь тенью, фоном, необходимой обожательницей, перед которой можно было сверкнуть, как яркая вспышка, поразить, влюбить – и всю дальнейшую жизнь служить ей объектом для поклонения. Любовь и дендизм были прямо противоположными понятиями, если денди испытывал любовь – он переставал быть денди. Переживший несчастнейшую любовь к юноше Уайльд попал из-за этой страсти в очень тяжкое положение, закончившееся разлукой с семьей, отказом от него детей, судом, тюрьмой и смертью. Литературный денди Онегин, переживший страстную любовь к Татьяне, отбрасывает дендизм и перерождается для новой судьбы.
Дендизм как высшая степень любви к себе не может сочетаться с человеческой любовью, потому что любовь – это когда другой человек становится важнее самого себя, а дендизм – это когда любовь к себе приобретает такие формы, когда сердце уже не способно вместить любовь еще к кому-нибудь. До тех пор, пока человек поклоняется самому себе, никакой иной любви познать ему не дано. Вернее, он будет считать, что любит – но эта любовь не имеет ничего общего с той любовью, которая воспевается человечеством как самое великое чувство. Любовь денди – это жалкий костерок, разожженый из остатков душевного топлива, основная масса которого идет на отапливание любви к себе.
Метросексуалы как наследники денди унаследовали эту священную любовь к самим себе: ломящиеся от одежды шкафы, заставленные средствами для ухода за собой туалетные столики, гардеробные комнаты размером со среднестатистическую хрущевку, глянцевые журналы с советами по мужскому макияжу и маникюру, линии одежды и косметики, дорогие фотосессии – вот мир современного метросексуала. Он ничуть не меньше мира, принадлежащего женщине – и все атрибуты, за исключением, пожалуй, кутюрной одежды для беременности и прочего, связанного с родами. Все остальное мужчины уже позаимствовали и оприходовали.
Более того, мужчина взял в свои руки еще один мир, традиционно считавшийся женским. Мир моды. Мужчины (как правило альтернативной сексуальной ориентации) не просто создают одежду для своего пола, они прибрали к рукам еще и мир женского стиля. А поскольку их ориентация не позволяет смотреть на женщину как на источник красоты, желания и вдохновения, они внесли в мир моды свое представление о прекрасном. Худенькие мальчикоподобные модели без груди и бедер шествуют по мировым подиумам, ориентируя массы на гомосексуальное представление о красоте. Я даже не буду останавливаться подробно на тех катастрофах, которые уже происходят из-за этой ориентированности мира моды на гомосексуальные ценности. Но анорексия и булимия, бичи общества, где уже много десятков лет нет голода, – это одно из самых серьезных последствий гомосексуальной экспансии в моде.
Метросексуализм с гомосексуальным оттенком – вот что стоит сейчас в основе мира моды, кино и эстрады, то есть мира, которому подражают миллионы людей.
И очень хорошо, что уже возникло течение, противоставляющее себя метросексуализму – течение, названное, ретросексуализмом. Его адепты возвращаются к образу маскулинного типа мужчины, который не помешан на нарядах и не боится морщин, мужчины, который окружает женщину заботой и относится к ней с восхищением. Грубо говоря, мужчины-ретросексуалы заново воссоздают забытый образ сильного мужчины, одежда для которого служит одеждой, а не способом самовыражения и эстетизации себя до крайней степени. Меня как женщину это очень радует: все же мужчина, имеющий в шкафу девять пиджаков одного фасона, но разных цветов, кажется мне наименее привлекательным мужским типом. Девять пиджаков сигналят о том, что любовь к себе у такого мужчины доминирует над всем, что еще заложено в него природой, а, следовательно, такой мужчина годится только для одного: пройтись с ним по магазинам как с подружкой, шоппингнуть для расслебления нервов, поболтать о модных тенденциях и разойтись по домам. Для более глубоких отношений метросексуал годен только в одном случае: если он перестает быть метросексуалом.