Я же сдержала обещание. Я же посмотрела этот фильм. Отчитываюсь.
Вообще-то включила с целью посмеяться, вспомнив яркий просмотр “Основного инстинкта”. Но посмеяться не случилось и рассказываю, почему.
Для тех, у кого киношка в памяти успела сгладиться до знаменитой сцены стриптиза с призывом оставить на месте шляпу – напоминаю. Итак, есть курица, работающая в галерее, разведенка, выдержавшая в браке три года и успешно разошедшаяся с обычным чуваком в клетчатом пиджачке. Курица работает в дружном коллективе креаклов, выставляющих в галерее “современное искусство” в виде странной палитры картин с то ли трупами, то ли видениями. Курица восхищена искусством, друзьями и перспективами, однако, ее все же гложет одиночество, отчего она периодически прогуливается по городу с еще живыми башнями-близнецами.
Курицыно выражение лица – все время плаксивое, даже когда она смеется, что не может не нравится окружающим мужикам, перед которыми она ходит в плаче-чикатиле, мешковатых свитерах и юбках с белыми носочками (ну ладно, это была такая мода).
Однажды курица сталкивается с магазине с самим Микки Рурком, которому вообще ничего не надо играть, а только таинственно улыбаться, мерцая глазом – и все куры тут же впадают в нечто вроде кататонии с приоткрытыми губами и подкаченной радужной оболочкой глаза.
В общем, курице Рурк преподнес шаль за триста баксов (и это деньгами 80-х годов) и с места в карьер закружился изумительный роман, где курица в первые же сутки явилась с визитом на катер, где при ней начали расстилать постельку – но она изобразила из себя девственность 80-го левела и свалила. А уже на следующий день завалилась с Микки в койку со всеми вытекающими последствиями.
В романе присутствовали сцена с поглаживанием курицыного тела кусками льда (тут я честно офигевала, интересуясь только одним вопросом: это был настоящий лед? Ведь даже протирка лица кубиком льда вызывает нехилые ощущения, включающие в себя гусиную кожу, отчего же у дублерши ничего не наблюдалось?). Еще была сцена у холодильника, где меня тревожил только один вопрос: какова была степень несварения курицы, заглотившей варенье, помидоры, клубнику, перец-чили, шампанское – и заполировавшей все это молоком и медом… Ну и по мелочи – то сцена переодевания в мужчину с последующей дракой с гомофобами, принявшими курицу в макияже и с усами за педераста; сцена закончилась совершенно антисанитарным коитусом на заплеванном полу подвала под струями дождя… То сцена с выбором кровати при весьма почтенной матроне… То сцена воровства кулона из магазина… То сцена с мексиканской проституткой…
Короче, жизнь курицы стала богатой и разнообразной – отчего в своем офисе с креаклами она стала все глубже уходить в себя и все меньше интересоваться жизнью коллег и высокоталантливых художников.
Наконец, Микки перешел черту и достал-таки курицу по-крупному, отчего она свалила, не обращая внимания на его автобиографию и признание в высоком и светлом чувстве по имени любовь.
В общем, “взялись ниоткуда – ушли в никуда” (с).
На самом деле история, рассказанная Залманом Кингом и Эдриэном Лайном – история достаточно поучительная. Женщина-жертва и мужчина-социопат, нашедшие друг друга на этом празднике жизни, просто обречены на яркие, но короткие и идиотские в своей безысходности отношения мучителя и мучимого. Пресыщенный мужчина, которому уже недостаточно ни адреналина с Уолл-Стрит, ни эндорфинов от смены женщин – находит вроде как любовь. Но любить ему уже нечем, поэтому он только и может, что имитировать страсть и глубокие чувства. На самом деле его уже ничего не радует, ничего не может его по-настоящему завести или вообще заставить испытать хоть какие-то яркие эмоции. Последним бастионом для него остается власть – и он вроде как еще пытается получить от нее последние ошметья доступных ему удовольствий. Но увы, уверенная в себе женщина послала бы его подальше в самом начале отношений, поэтому все, что ему остается, – находить таких вот забитых кур и глумиться над ними. Что, собственно, довольно быстро прискучивает, потому что куры послушны, податливы и позволяют делать с собой всякое…
Впрочем, с нашей курицей мужик просчитался – у нее остались силы на один поступок, и она его совершает. Уходит и не возвращается. Идет, ревет – но не поворачивается лицом к заветному домику. Инстинкт самосохранения курицы сработал в самый последний момент – вероятно, показав, с кем она связалась и что ее ждет от этой “любви”.
Авторы не оставили финала открытым – все и так понятно. Микки погорюет и примется за старое, скорее всего, однажды загремев в тюрягу за то, что покалечит очередную курицу. А наша курица будет дальше работать в галерее с тем же унылым выражением лица, возможно, попытавшись вернуть своего бывшего мужа просто из мести подружке, посмевшей его подобрать. Потом бросит его, и, как мне кажется, найдет очередного художника с перспективами, нарожает ему детей и иногда будет вспоминать свои 9 с половиной недель безумия с эротическим уклоном.
У меня же остались после просмотра несколько выводов: фильм неплохо иллюстрирует, что такое страсть, как она формируется, протекает и чем заканчивается. Еще фильм шикарен с точки зрения операторской работы. У Бессинджер чудесное породистое тело и очень спорное лицо, сильно испорченное идиотской прической и еще более идиотским макияжем. Еще я плохо поняла, какая она актриса – либо гениальная, прекрасно изображающая унылую куру, либо наоборот, деревянная, а унылая кура – все, что она умеет изображать. Рурк, наоборот, вызвал зевоту совершенно одинаковыми выражениями лица и мерцанием глаз. Зато у него клевая фигура.
Мне жутко понравилось платье в сцене со сбором денег. Хочу-хочу!
А в общем и целом – фильм хороший. Безысходнячок такой ощущается после просмотра…