Вырастет и выберет, или магазин веры.

Я когда слышу от человека “вот зачем детей воспитывать в вере, сам вырастет и сам выберет”, меня всегда это просто поражает: ну откуда у взрослых и вроде бы интеллектуально состоятельных особей такой перекос в обычном повседневном мышлении?

Мы все же живем в удивительное время, когда потребительское отношение к, казалось бы, самым дорогим людям – является совершенно обычным и не вызывающим не то, что возмущения, а банального осуждения в стиле “ну нельзя же так”. Напротив – потребительство провозглашается нормой и даже достоинством.

Простые примеры: пробные браки в стиле “не понравится – разойдемся”. Первые сложности? Ну и все, ну и разошлись. Че ж терпеть-то. А эти бесконечные дамские форумы, где феечки делятся наболевшим о “на меня клюют лохи и лузеры с зарплатой в 30 тысяч, что делать?” А бесконечные замены одной жены 40 лет на две по 20? В общем, картина маслом сливочным, крестьянским, 1 штука.

Девиз нашего времени о том, что все продается и покупается, люди привносят даже в вопросы, которые, как кажется, отстоят дальше далекого. Скажем, в вопросы веры. Объясню, почему пришла к такому выводу.

По сути утверждение о том, что “вырастет и сам выберет себе веру”, уже само по себе подразумевает некий прилавок, где лежат на выбор веры, выбирай не хочу. Вот православие, вот католичество, вот протестантизм. Имеется мусульманство, буддизм, иудаизм, да хоть язычество, хоть вудуизм. И по этой логике подросшее чадо явится в этот магазин и выберет себе образ жизни. И вот тогда душенька родителей будет довольна.

Не, ну а что, звучит прям очень красиво. Такой стоит родитель весь в белом, позади крыла трепещут, сияние разгоняючи, мозг искрится от самопальной логичности – я такой крутой, я родитель экстракласса, я своему ребеночку полную свободу предоставил. И даже не буду возражать, ежели в свершеннолетнем году он придет и скажет: “Я тут просмотрел выбор и решил, что тоже буду свободомыслящим, как ты”.

Нет, – тут же прервете вы полет моей фантазии, – ты не права. Сказано же было о свободе, значит, родитель и правда дает свободу и не будет возражать против любого выбора.

И тут я и отвечу вам с интонациями одесской тети Песи: “Ой, дорогие мои, не делайте мне смешно!” Где и когда вы видели свободомыслящего человека, который действительно свободен и готов предоставить свободу своему ближнему? Для того, чтобы быть по-настоящему свободным, для начала нужно узнать, что такое свобода, осмыслить ее, и только потом – грозиться ею кому бы то ни было.

А большинство свободомыслящих товарищей (в моем случае – так 100 процентов) при определении свободы пользуются либо бессмертным “осознанная необходимость”, по сути уничтожая вслед за материализмом саму идею свободы, либо вообще не могут дать никакого определения, приходя в конце концов к “ну это когда есть выбор поступать так, как хочется”, сводя понятие к тому же прилавку, где можно выбирать один или иной товар, не понимая даже того, что тебя заставляет его выбрать. Но тогда возникает вопрос: какую свободу может дать человек, который сам не знает, что это такое?

Вот и получается в результате то, что ежели копнуть поглубже, то выяснится, что дарователь свободы будет рад только одному исходу: если чадо станет таким же, как и он сам.

Нет, это не должно возмущать: все мы, родители, хотим, чтобы дети были похожи на нас, только еще лучше. Чтобы они лучше учились, выстроили более идеальные семьи, нашли более любимую и хорошо оплачиваемую работу, чем у нас. Чтобы они были здоровее, радостнее и счастливее нас. Это совершенно нормальное и внушающее уважение желание родителя. И чтобы дети стали лучше – мы их воспитываем. Это только в карамельных изданиях для девушек с мозгом диплодока написано, что детишки рождаются чудными, добрыми, прекрасными и совершенно идеальными. Любой родитель вам скажет, что это не так. Чтобы ребенок смог стать полноценным членом общества, его нужно воспитывать: долго, муторно, иногда сцепив зубы и намотав на кулак остатки нервов. И только годам к 18 из него может получиться нечто такое, которое потом сможет воспитывать себя само – чтобы годам к тридцати получилось то, что можно будет называть состоявшимся человеком, личностью. И ключевое слово тут – “может”.

И понятие “свобода”, даже в самом свободомыслящем понимании – тут рядом не ночевало. Мы все время ограничиваем эту свободу: мы меняем памперсы, ограничивая свободу валяться в собственных испражнениях. Прививаем, ограничивая свободу помереть от менингита или дифтерии. Навязываем одежду, ограничивая свободу ходить голышом. Навязываем язык, ограничивая свободу быть маугли. Навязываем развитие и учебу, ограничивая свободу жить безграмотным. Мы навязываем столовые приборы и умение отличать хорошего человека от плохого, навязываем правила движения и ограничиваем свободу тянуть в рот что попало, включая чеки лизергиновой кислоты. Вся жизнь ребенка – это навязывание правил, противоречащих естественности, мы встраиваем ребенка в культуру и язык, в систему кодов, в которых мы живем.

Но как только речь заходит о вере – тут же раздаются пространные речи о том, что в этом вопросе навязывания ну уж точно быть не должно. А кто это сказал – что не должно? Если я – верующая, то я буду погружать ребенка в мир веры, потому что она сформировала меня, мое мировоззрение. Я хочу поделиться этим миром – потому что не хочу, чтобы мой ребенок оказался мне чужим.
Если я атеистка, то и ребенка своего я буду убеждать в том, что религия – опиум для народа. Просто потому, что любой родитель желает, чтобы ребенок не стал ему чужим, чтобы он стал его продолжением в этом мире, его вкладом в вечность. Чужой по мировоззрению ребенок – это ведь беда, это печаль. Те, кто переживали подобное, описывают это как один из самых болезненных опытов.

Вот именно поэтому я и не верю всем эти благолепным спичам о том, что родитель примет любой выбор ребенка, какую бы он веру ни выбрал. Ежели человека корежит при одном упоминании о церкви, я, разумеется, сразу же поверю ему, что он прекрасно примет ребенка, который однажды придет и скажет ему: “Я выбрал, я окрестился и теперь хожу в православный храм”.

Кстати, исходя из моих личных наблюдений: свободомыслящие товарищи принимают только один выбор детей – нью-эджевские салатики или буддизм той же разновидности. Люди верующие, разумеется, поймут, почему…

И вот какой вердикт из всего этого следует, ребята. Если вы где-нибудь и когда-нибудь услышите все эти рассказы о свободе выбора “когда-нибудь потом”, особенно если эти речи толкает близкий вам человек, никогда не верьте тому, что слышите. Потому что вы рискуете однажды получить рядом с собой ребенка, которому самые святые для вас вещи будут казаться смешными или идиотскими. От этого не застрахованы даже люди верующие, но если вы в этом вопросе оставите все именно так, как утверждают свободомыслящие люди, – на выходе вы получите совсем не то, на что тайно надеетесь.

Потому что дети – оторвавшись от вашей руки – попадут в наш безумный мир, похожий на один большой прилавок. Им будут предлагать купить все и вся по сходной цене, их будут заманивать яркими фантиками и пустыми, но красиво звучащими обещаниями. А основы мировоззрения, учащей сопротивляться этому безумию, – у них не будет. Да, не будет, ребята, не обольщайтесь, потому что свободомыслие оперирует исключительно продуктами духа времени, а дух времени обновляется раз в поколение, то есть в 20 лет. Незыблемых вещей – осталось не так много, и если вы исключите веру, как одну из них, вы рискуете отпустить ребенка не просто в свободное плаванье. Вы рискуете тем, что ребенок навсегда потеряется в этом океане… Или произойдет иное…

Иногда Господь ВЫНУЖДЕН применять такие меры по спасению души, которые лучше бы не переживать… Скажу честно: я предпочитала свободомыслие до тех пор, пока действительно не грянул гром. А ведь могла бы и услышать, могла бы и пораньше понять этот зов. И слава Богу – услышала и развернулась на 180 градусов. Но у нас, поколения советских детей, хотя бы есть объяснения нашей глухоте – мы росли и формировались в атеистическом государстве, наши родители точно так же продирались к вере, как и мы. Но сейчас – такого excuse-a уже не поимеешь. Мы действительно имеем свободу вероисповедания и за веру нас пока не убивают. Поэтому, не воспитывая ребенка в вере, мы рискуем, рискуем поистине страшно. Мы рискуем его вечностью. Согласитесь – это достаточный аргумент, особенно для верующего.

Поэтому, ребята, тащите. Изо всех сил тащите ребенка с собой в Царствие Небесное. Чтобы когда нам всем пришло время отвечать за свои дела, у вас хотя бы был аргумент: Боже, Ты видишь и знаешь, я старался, как мог и сделал все, что в моих силах.