Читательница Наталья – сегодня моя муза. Она задала вопрос в одном из комментов, и я решила ответить отдельным постом, чтобы прочитали все, кому может быть интересно.
Сначала процитирую Наталью:
А мне не дает покоя вопрос: откуда такие потребности? или что первое курица или яйцо? Т.е. откуда берет начало эта пошлость и гадость? У г-на Минкина и ему подобным выказать себя эдакими лжемудрецами? или это общество требует удовлетворения потребности низменной?
Хотела промолчать, но не удержалась. Спровоцировали. Приятельница прислала видео. Гладильная доска с изображением мужского тела. Гладишь утюгом и у него встает. Простите, ИРИНА!
Вот откуда у взрослого успешного человека? у женщины с детьми? интерес к таким гадостям.
Ну хорошо. Шутки такие сейчас в моде. Ну и решилась узнать, где бы она такую доску установила у себя. В доме? Где бегают дети (7 и 4 года)… Ну а если они вопросы начнут задавать? Т.е. это нормально.
В ответ я услышала: ну и че? Тряпочкой прикрою!….
—
Не понимаю. Откуда? Женщина образованная, не нуждается. материально обеспечена. Муж, дом, дети, карьера. Редкостная удача – все это совместить, особенно в РФ (ибо дети – больничный).
—
Вот и не понимаю. Откуда такое желание, потребность все опошлить? Исказить чувства Татьяны и ее чувства, опустить ниже плинтуса Каренину? Далее перечислять?
Не смогу. Тошнит
___________
Над Фрейдом нынче принято осуществлять два вида камланий: глумливые шуточки и оголтелое “прав матерый человечище”. Я склонна к глумливым шуточкам, однако – Сигизмунд Яковлевич однозначно не был недоучкой или фантазером на тему фаллических символов. Он осмыслил и описал вещи важные и присущие человечеству – просто у него, как и у многих гениев 20 века, была идея распространить свое учение как универсальное, охватывающее всех людей поголовно. Создать ДОКТРИНУ (это его собственные слова, я прочла их в его письмах к Юнгу). Юнг же, будучи любимым и самым талантливым учеником Фрейда, понимал, что из какого бы то ни было человеческого учения – создать доктрину невозможно. Тем более, что теория сексуальности Фрейда – была создана как метод борьбы с самым главным страхом автора: страхом спиритизма и прочих необъяснимых с материалистической точки зрения явлений.
Юнг же потустороннего не боялся – поэтому смог вывести свою теорию, а затем уже и другие психологи, перестав опираться на непоколебимый авторитет Фрейда, задумались о том, что же еще, кроме сексуальности, объясняет те или иные поступки человека.
Но это так, коротенькая экскурсия в, так сказать, историю вопроса.
Однако же вернемся к Фрейду. Его рассуждения о сексуальности человека, либидо и мортидо, ранней оральной стадии, последующей анальной и прочих вещах – имеют под собой не только теоретизирование, но и опыт многолетних наблюдений над людьми. Поэтому нет смысла отрицать: сексуальность проходит несколько стадий развития, и имеются люди, которые застревают и не двигаются дальше.
Расскажу в качестве иллюстрации совершенно ошеломительную историю – она правдива и ее герои живут сейчас в одном из российских городов.
Итак, представьте, есть семья достаточно зрелых людей, около сорока, у которых никогда не было детей. Как они ни лечились, куда только не ходили – нет детей и все. И вот после очередного зверского лечения беременность все же наступила и родился здоровенький крепкий мальчик. Мать совершенно сошла с ума от любви к младенчику – кормила его грудью до двух лет, плясала вокруг него пляски с бубном и не давала пылинке упасть. В два года лактацию вроде бы нужно сворачивать – но малыш же так рыдал, так плакал. Кормит дальше. Любой родитель знает, что после трех лет начинаются чудесные детские истерики с падениями на землю, битьем головой о поверхности, попытками побить всех и вся. В общем – первые гормональные штормы, первые просьбы попы о ремне. И вот однажды этот крупный ребеночек в очередную попытку стребовать с мамы сиську посреди дня (причем не потому, что голодный, а потому что надо успокоиться, как вы понимаете) – маму ударил. Папа оказался дома и выписал чадушке люлей в пятую точку.
И вот тут у мамы перемкнуло – и она налетела на отца с ором про “не трогай ребеночка” и сованием сиськи бедной жертве отцовского произвола. Как вы понимаете – это было началом конца. Авторитет папы уронили ниже плинтуса, сунули сиську в рот в качестве соски. Ну и все… Отец самоустранился из процесса воспитания, потому что ребенок с этого момента вообще больше его не воспринимал за авторитет и знал, что надо делать, чтобы матушка заступилась, ну а мать стала доильным аппаратом. Между тем годы шли, малята, годы шли…
Сосатель материнской груди отправился в первый класс, не бросив своих чудесных привычек. Мамка уже бы и рада была, но чадо, вспоенное молочком, было крепко, сильно и явно выше сверстников. Истерики и требования груди – никуда не делись. В девять лет, когда мать в очередной раз попыталась прекратить кормление, ее прижали к стенке, разорвали на ней платье и впились в грудь уже насильно. С рыком и постанываниями. Отрывал его папа – и сработала только угроза пойти в школу и рассказать, что девятилетний лоб сосет у мамки грудь. Метод сработал – но теперь сыночка требует у матери денег на батоны. Он идет со школы и сосет этот батон. Не ест, ребята, а сосет.
Выслушав это феерической повествование, где главные герои – не какие-то сельские безграмотные кугуты (с деревенскими жителями таких эксцессов как раз не случается, потому что человек, живущий на земле, имеет весьма трезвый разум и минимум рефлексии на тему “бедный мальчик”)… Нет-нет, ребята, герои данного повествования – учителя.
А вы только что прослушали наглядный пример концентрации на самой начальной стадии развития сексуальности – оральной. Сосание материнской груди – является первым и главным источником удовольствия младенца. Именно за этим нужны сосочки, именно поэтому дети сосут пальцы, чтобы успокоиться – и именно эта первая стадия лежит в увлечении едой, курением и жеванием жвачки. Следующая стадия – анальная, где ребенок учится контролировать кишечник и тоже находит в этом удовольствие… Ну а затем – подростковые гормональные бури, либидозные всплески – и добро пожаловать в дивный мир половых удовольствий. Ну не буду подробно останавливаться – дальше страх смерти, сублимация либидо как основа творчества – в общем, знакомый старый добрый фрейдизм.
Так вот – если имеются экземпляры, застрявшие в первой стадии получения удовольствия, то имеются и те, кто застревают на других стадиях. К интеллекту это не имеет никакого отношения – тот, кто застрял, может быть профессором, а может быть и олигофреничным сторожем котельной. Области наших бессознательных стремлений темны, плохо проницаемы для разума и плохо контролируемы волей.
Тот, кто застрял на подростковой стадии прыщеватых гормональных всплесков – и в пятьдесят останется на своих котурнах. Девочек это, наверное, касается чуть меньше в силу физиологических причин, а вот мальчики-подростки как раз хорошо знают, что такое часовые непроходящие эрекции, бесконечное кружение мыслей вокруг одного и того же, томление, возможность отвлечься только ненадолго – чтобы опять рухнуть в те же кружения и томления. И вот в этом тоже можно застрять – тело уже может вырасти, эрекции перестают донимать, а, возможно, и слабеют – а голова остается на том же самом этапе. Где любой взгляд на женщину, хоть просто идущую по улице с авоськой, приводил к такоооому… Да что там говорить – иногда расщелина в дереве и то могла навеять такие мысли, что мама не горюй.
Ну? И теперь у нас остается всего лишь один шаг к тому, чтобы объяснить поведение товарищей Минкина и всех остальных, рассматривающих Татьяну Ларину с вздымающимися персями только с одной точки зрения. Зрелый человек со зрелой сексуальностью – не склонен объяснять сексом все на свете. Это признак подростка. Зрелый человек со зрелой сексуальностью – если речь идет не о сексе как таковом – будет искать объяснения тому или иному поведению человека ли, персонажа ли в самых разных областях: истории, психологии, медицине… Кстати, заметьте – даже вы, уважаемые читатели, задаетесь вопросом, ну что же это такое: искать сексуальность персонажей пушкинского романа там, где на эту сексуальность намека даже нет. Причем, самый веселый парадокс опуса Минкина заключается в том, что он в упор не разглядел сексуальности там, где она имеется 🙂 Речь идет о сне Татьяны с тем самым медведем, кучей чудовищ и Онегиным. Вот тут как раз – любо дорого покопаться с психоанализом.
Причем не фрейдистским, а юнгианским – с его архетипами европейских/русских женщин и символикой сексуального томления.
Но ненене, застрявшие на подростковой стадии развития либидо видят только то, что хотят видеть: раз вздымается грудь (перси Минкин считает очень неприличным словом, кстати, смущается, как гимназист, когда его читает) – значит, “хочет”. Как же иначе? Взволнована и долго бежала? Фиг! Хочет! Потому что еще и лицо покраснело!
Взрослый и зрелый психологически и сексуально человек – сложнее воспринимает знаки и символы, касающиеся полового общения. Ну, товарищи, когда-нибудь посещавшие провинциальные дискотеки, вспоминаем: возможен ли флирт в обществе пэтэушников и пэтэушниц? Нет, там все просто: дала-не дала, загнул-не загнул. Флирт возможен там, где не только развит интеллект, но и развито либидо, которое позволяет контролировать рефлексы и инстинкты. Сложность ухаживаний и прелюдий, предшествующих коитусу как таковому, – признак вызревания и тела, и души.
Чем примитивнее юмор о сексе, чем громче смех от показа гениталий – тем ниже стадия развития сексуальности индивида, не важно, какого он пола. У него может быть тринадцать красных дипломов и диссертаций в анамнезе – но это не означает, что эти же дипломы касаются зрелости его либидо. Это приходится принимать как аксиому, как данность – и учитывать при возможных отношениях с ним/ней.
Собственно, так было всегда и во все времена – просто нынче категория стыда покидает пространство человеческого самовыражения. Думается мне, Воланд – кабы ему вздумалось посетить Москву 2018 года, был бы доволен работой своих слуг. Москвичей, равно как и всех остальных, испортил не только квартирный вопрос, но и исчезновение категорий “стыдно-не стыдно сказать вслух”. Мне кажется, если бы Александру Сергеевичу – со всеми его весьма фривольными стихами и остротами – довелось прочитать критику Минкина на “Онегина”, не избежать бы нам очередной дуэли. Хотя, впрочем, возможно, поэт бы отделался брезгливой эпиграммой – на дуэль же вызывали равного, а о каком тут равенстве вообще ведется речь.
В том-то и дело, что раньше признаться в том, что ты смотришь Татьяне Лариной под юбку – было равноценно признаться в том, что ты болен на всю башку и с областью ширинки у тебя сильно жалобно. А нынче это прокатывает за “оригинальность и незамыленность мысли”. И такие же скорбные либидо – подхватывают тренды с тем, чтобы взглянуть со своих недомерочных котурн и на других литературных персонажей. Им не стыдно, они же оригинальные. Стыдно нам – как стыдно тем, кто оказался невольным свидетелем соития бомжей на лавке.
Ребята, я не знаю, чем все это дело кончится. Насколько продлится эта мода на бесстыдство мысли и его откровенную демонстрацию “городу и миру”. Тут же главное – нам оставаться при своем. Воспитывать так своих детей. И тогда есть надежда, что Татьяна Ларина останется идеалом глубокой любви, а не озабоченной перезрелой дурой; а Онегин – сложным, но благородным человеком, а не педофилом-развратником. Пока есть кому сопротивляться – надежда же жива.