Украина. Попытка поставить многоточие

Если вы заметили, то я стала писать об Украине все реже – тогда как после Майдана и особенно после начала войны, блог был весь в статьях на эту тему.

Я вообще себя чувствую пассажиром отплывающего от пирса океанского лайнера, направляющегося куда-то к новым берегам – и у меня билет в один конец. И глядя на удаляющийся берег, где проведена часть жизни, причем огромная часть, длиной в тридцать лет, ты сначала видишь детали, память услужливо подкидывает ассоциации и воспоминания, потом дома становятся похожи на кубики из детского конструктора – и ты уже смотришь просто на пейзаж со знакомыми чертами и думаешь о месте своего рождения более глобально… А потом – береговая линия становится просто темной рваной громадой у горизонта, и ты больше не понимаешь, земля это, или облачные замки Фата Морганы.

Со мной сейчас – ровно то же самое… Я еще не на стадии облачных замков, но и чтобы рассмотреть детали – мне уже нужен не просто бинокль, а желание его взять в руки.

А желание такое приходит все реже.

Я уже давно писала о том, что у украинцев не было своей государственности, политой кровью, завоеванной в боях, усыпанной костями поколений воинов, защищавших свою землю от врагов и отвоевывающих ее у соседей. Любая государственность была украинцам подарена – чаще всего северным соседом. Ну и остальные соседи включали части Украины в свои границы – и опять дарили буквально все, от закона до моды.

Впервые получив нечто, что было сочтено независимостью (хотя я так до сих пор и не разобралась, от чего и от кого), украинцы впервые в своей истории начали выстраивать государство, основав его на отрицании. “Мы – не рабы”, “мы – не русские”, “мы – не совки”, “мы – не московский патриархат” и так далее… Отрицание – привело к тому, что им нужно было хоть как-то найти опору для выстраивания фундамента государственности. И вместо того, чтобы честно оглянуться назад, внимательно всмотреться в свою историю, сделать вывод о том, что государство по сути придется выстраивать с нуля, с последнего десятилетия 20 века, правители страны не придумали ничего лучшего, как переписать историю и объявить Украину родиной слонов (не буду тут уже приводить задолбавшие всех примеры с выкопанным морем и Христом-выходцем из Запорожской Сечи). Подобные игрища не могли не закончиться катастрофой – они ею и закончились.

Страна практически полным составом рухнула в глубины архаики, самых придонных слоев коллективного бессознательного. По сути – рухнула в глубины психоза. Я вижу это по своим особенно свидомым знакомым, у которых сломаны судьбы, реально сломаны, на полном серьезе – когда люди теряли семьи, теряли друзей, место жительства, когда от действительно отличных карьерных высот люди падали на самое дно чужого социума (скажем, из владельцев достаточно серьезного бизнеса превращались в складского работника бедной европейской страны), но им до сих пор так и не пришла в голову мысль о том, что жизненная катастрофа устроена не какими-то злыми силами, а их собственными руками, махавшими жовто-блакытными стягами на майдане с глумливым (с учетом результата) именем Незалежности.

Я вижу это по другим своим знакомым, которые растеряли всякий человеческий облик, одобряя убийство одних украинцев другими украинцами – и до сих пор не думая о том, что рукоплескали гражданской войне.

Вижу это и по третьему виду знакомых – которые с омайданиванием перестали быть православными и вообще христианами, заведя речь о том, что язычество – это их религия.

Не нужно быть великим психоаналитиком, чтобы понять, что подобная перестройка психики возможна только с погружением сознания в бездны бессознательного, причем самых его архаичных слоев, где перестают работать даже причинно-следственные связи, и все погружается в некий первичный бульон, где растворяются привычные символы, перенаправляется даже движение времени, сворачиваясь из стрелы, направленной из прошлого в будущее, в кусающего свой хвост змея Уробороса. Психика начинает кружиться в дурной повторяемости одних и тех же ритуалов, одних и тех же идей, мыслей, образов… В общем, не буду тут углубляться в теорию – кому интересно, вполне может почитать отцов психоанализа.

Я не говорю, что в эти бездны рухнули все, на Украине хватает вполне трезвых, очень печальных, все понимающих людей, которые с ужасом наблюдают за происходящим, стараясь если не эмигрировать, то уйти во внутреннюю эмиграцию – создав вокруг себя некий мир из таких же трезвых людей, которые не будут разрушать эти островки спокойствия и разумности, единственные оазисы в атакованной самумом пустыне, где не видно ни направления, ни солнца, ни линии горизонта.

В этом беспорядочном ношении частиц редко кто задумывается, что страна потеряла около двадцати, ребята, ДВАДЦАТИ миллионов человек за четверть века. При том, что официально в стране нет войны (а есть АТО последние пять лет на ограниченном участке территории). Двадцать миллионов умерло и уехало в течение жизни всего одного поколения. Это невосполнимые человеческие потери, причем я же вижу по эмиграции, что в Германии, что в Канаде: уехала белая кость нации, интеллигенты, квалифицированные рабочие, которые могли за эти 25 лет выстроить из страны действительно город-сад. Германия за 25 лет из руин превратилась в ведущую экономику Европы. Сингапур совершил чудо. Япония вообще стала похожа на иную планету. Я не побоюсь этого слова и скажу: все мы уехали не за длинным рублем и не за какими-то невероятными благами. Эмиграция – это тяжкий, очень тяжкий кусок хлеба, это действительно клиническая смерть, после которой человек совсем иначе начинает жить (если выживает). И зная это – мы уезжали, потому что понимали, что будет хуже, будет только сильно хуже.

Называющие нас крысами, убежавшими с тонущего корабля, не оскорбляют нас таким сравнением и не сильно согрешают против правды: крысы – одни из самых умных млекопитающих, хоть и не слишком симпатичные. Крыса никогда не побежит с корабля, если он на плаву и у него есть надежда. Крыса уходит только если понимает, что надежды нет никакой. Я не буду расписываться за всех эмигрантов, скажу только за себя. Мы искренне пытались жить в независимой Украине, и уехали только тогда, когда поняли, что корабль тонет, реально тонет, и нет смысла поддерживать его ни своей жизнью, ни жизнью ребенка.

И вот сейчас, глядя на результаты прошедших выборов, я думаю о том, что вода поднялась еще выше. Корабль погрузился еще глубже.

Когда канадцы задавали мне вопросы о выборах и что я о них думаю, я задавала им простой вопрос: представьте себе, что вам нужно выбирать в президенты либо алкоголика, либо – проститутку самого пакостного пошиба, либо – настоящего клоуна. Который еще полгода назад веселил богатых людей в саунах и на частных корпоративах. Обычно у моих собеседников случался глубокий когнитивный диссонанс, потом они начинали неуверенно смеяться, посчитав, что я как-то глупо пошутила. А я не улыбалась, я настаивала на том, что говорю совершенно серьезно.

В общем, в скором времени вопросы мне задавать перестали, но я сама себя все время спрашиваю: как же так получилось, что подобный выбор вообще стал совершенно реальным. И знаете, что я думаю? Что это и есть – отвоевывание своей государственности. 21 век – в общем-то век без глобальных войн, а значит, страна будет выстраивать государство какими-то новыми способами, возможно даже находить свои ноухау в этом процессе. Потому что при всей катастрофичности того, что было, и того, что будет сейчас при новом президенте, который, разумеется, всего лишь марионетка в руках других олигархов, которые снова будут резать, кромсать и делить пирог по имени Украина, есть одна штука, которая дает мне надежду. То, что марионетка пришла к власти путем свободного волеизъявления народа. Что у уходящей преступной власти, которую, к моей извечной печали, признала власть российская (меня не оставляют мысли о том, что все могло быть иначе, если бы Кремль не признал власть, пришедшую в результате переворота) – что у этой преступной власти не хватило ни ресурса, ни наглости победить вопреки всему.

А значит, возможно, не на нашем веку, возможно – через несколько десятилетий, появится человек, которому будет не все равно. Нет, я не тешу себя в надеждах, что он не будет вором и не будет пилить изо всех сил. И у моей наивности есть предел. Но вдруг – он не просто будет воровать, а еще и даст возможность выстроить государственные институты и начать вытаскивать страну из кризиса.

Разумеется, это все из области надежды на чудо, но я ведь христианка, а значит чудо – является такой же частью моего мира, как закат, дождь, океан, рассвет, звездное небо над головой и нравственное чувство внутри. Вдруг – оно случится. И погаснуть этой надежде не дает именно тот факт, что из трех чудовищ люди выбрали не самое ужасное просто потому, что у него хотя бы личина не такая мерзкая. И их выбор – был настолько свободным, насколько он мог быть вообще.