И еще раз о сериале “Чернобыль” и его героях

А ведь меня зацепило, зацепило так, как очень давно не цепляло.

В этом есть и личное, тут никуда не деться – моя погибшая щитовидка не дает забыть 1986 как ни старайся. Воспоминания о шахтерах, родителях одноклассников, о друзьях детства родителей, посланных туда “на ликвидацию”… Памятник в Луганске – очень трогающий за душу, задевающий сердце…

НО есть и другое… Понимаете, ровно до выхода сериала “Чернобыль” у меня был железобетонный аргумент, работавший всегда и везде в любых дискуссиях о кинематографе и западной ментальности. “Западные режиссеры не умеют снимать фильмы о России, западные актеры не умеют играть русских”. Все, что делал до этого Запад, – от “Войны и мира” до “Красной жары” и современной разлюли-малины о пьяных космонавтах в ушанках – все это было в стиле “ля рюс”, где то и дело начинаешь ждать медведя с балалайкой и “Очьи чьерные-очьи жьгучьие” в исполнении чернявых квазицыганок в шалях с розами.

Сериал “Чернобыль” разорвал все шаблоны. Я смотрела фильм и искренне думала, что это приглашенные русские актеры играют русских, и их каким-то образом озвучивают англоязычные актеры, чтобы не было смешного акцента.

Поражает и портретное сходство, и та степень проникновения в характер своего героя, когда стираются национальные черты – и ирландка Джесси Бакли становится украинкой Людой Игнатенко, а англичанин Адам Нагайтис – становится белорусом Васей.

И так до последнего рабочего, пожарного, солдата массовки… Это очень тонкая и кропотливая работа – и сценарист сериала Крэг Мазин добивался точности в самых мельчайших деталях: от посуды на полках до номерных знаков машин. Наверное, именно поэтому ляпы и огрехи сериала воспринимаются как некритичные… При нынешнем повальном разгильдяйстве и беспечности – такая ювелирно точная работа по воспроизведению действительности (тем более от иностранцев) не может не вызывать уважения. Режиссер Йохан Ренк в своем интервью говорил, что они просто не имели права на ложь, потому что красной нитью фильма проходил именно ужас лжи, погубившей столько жизней. Да, я читала и слышала возражения, что, дескать, сами против лжи, а сами наворотили автоматчиков, кровавую гебню, неточностей в биографии академика Легасова и прочее прочее.

Но знаете, на все эти вполне резонные доводы я отвечу все тем же аргументом: вы до “Чернобыля” видели хоть какое-то кино о русских, снятое не-русскими, в котором настолько точно воспроизводился не только быт или фабула, а та самая пресловутая русская душа, считавшаяся непостижимой и непонятной западной цивилизацией?

Русские – сумели создать Шерлока Холмса, лучшего из Холмсов мирового кинематографа. Наполеон, Клеопатра, Эркюль Пуаро и комиссар Мегрэ, Томас Сойер и Морис Джеральд, Аида или Мари Дюплесси… Всех могли сыграть наши, всех восхищало искусство перевоплощения… И никто из западных актеров – не сумел стать настоящей Анной Карениной или Наташей Ростовой, Пьером Безуховым или Анатолем Курагиным… Все они воспринимались ряжеными, карнавальными масками…

И вот когда это железное правило нарушилось – ну ей Богу, достанет ли совести сетовать на огрехи или попытку авторов сделать фильм понятным и доступным для тех зрителей, кто очень мало знает об истории СССР, а понять ему – очень нужно.

Но самое главное – что как бы ни обвиняли фильм в пропаганде (а львиная доля критики из рунета приходится именно на то, что “это пропагандистская фальшивка”), даже самым отъявленным критикам приходится признавать, что в фильме пропаганда – не главное. Там даже не “героизация” не главное. Главное в фильме – это как трагедия опалила людей, прошлась по их судьбам катком… Как в заданных обстоятельствах люди вели себя по-разному. И что порой не в героизме дело, а в том, что иначе поступить просто нельзя. Этот тихий подвиг негероических людей, которые просто шли умирать, потому что иначе умрут миллионы… Он показан в фильме очень достоверно, без бравурности и вычурности.

Но показано и другое: что многие из них – стали жертвами лжи и трусости тех, от которых так много зависело в первые часы и дни катастрофы. То, что СССР с самого начала пытался замалчивать и скрывать информацию об аварии – доказанный факт, только испуганная реакция западных стран, на которые двинулось радиоактивное облако, заставило партийцев зашевелиться и начать говорить о произошедшем. И вот пока замалчивали и скрывали – многое происходило, и что именно – показывает фильм. Не пропаганда это – а истории людей, поставленных в чрезвычайные обстоятельства, в катастрофические условия, когда остается только главное в характере… Который, как известно, определяет судьбу.

И уж если мы с вами заговорили о героях, давайте-ка я расскажу об истории той пары, которая зацепила всех без исключения. Людмила и Василий Игнатенко. Я о них знала давно, еще до выхода сериала, потому что читала книги и интервью свидетелей и ликвидаторов, да и в силу географии проживания многое приходилось слышать лично.

Людмила и Василий Игнатенко встретились и влюбились в друг друга с первого взгляда. Вот реально – как познакомились в общей компании, так и не расставались. Вася сразу сказал, что станет ее мужем – так и случилось. Поженились они через три года после встречи и свадьбу гуляли дважды – сначала на Украине у Люды, а потом у Васи в Белоруссии. И знаете что? Людмила вспоминала, что плохих примет и знаков было предостаточно. Говорили, что дважды фату надевать – плохо, но пришлось, потому что дважды играли свадьбу. За две недели до аварии Люда мистическим образом потеряла обручальное кольцо, которое никогда не снимала с руки. Когда праздновали двадцатипятилетие Васи никто никак не мог начать говорить поздравительные тосты и Вася пошутил: “Ну говорите, что прожил он 25 лет и хватит”. Васю тогда Людмила отругала – но прожил Вася на свете действительно 25 лет. А еще Людмила вспоминала, что незадолго до аварии встретила какую-то странную старушку, которая взялась ей погадать, взглянула на ладонь и отшатнулась: “«Твой муж работает с большими красными машинами. Но ты, дочка, долго с ним жить не будешь. Короткая у него судьба, короткая… Да и у тебя судьба нехорошая». 

26 апреля Людмила запомнила до мельчайших подробностей… И взрыв, и мечущегося по квартире мужа, собирающегося на пожар, и бегущих по лестнице мужчин – дом-то принадлежал пожарной части.

Людмиле чудом удалось прорваться к мужу в больницу, больше ни одна жена пожарного к супругу не попала, а Людмила случайно столкнулась с медсестричкой, которая ее пожалела и провела к Василию. Пожарные уже тогда лежали отекшие, надышавшиеся битума. Родных отправили за молоком – и пока люди искали его по деревням, всех пожарных отправили в Москву. Людмила и в Москву попала чудом, ее запихнули в поезд ее родные.

В Москве Людмила попыталась пройти к мужу, но ее остановили врачи. Ей задали вопрос, есть ли у них дети и Людмила вдруг сказала, что да, мол, двое. И тогда ее пустили. Она знала, что беременна, но совершенно ничего не знала о том, что приближаться к мужу ей нельзя категорически. Жена пожарного Кибенка уже к мужу не попала – им разрешили свидание раз в сутки в течение часа, но Татьяна Кибенок потеряла ребенка сразу после похорон, она тоже была беременной.

Людмила же прошла путь с мужем до самого конца. Это был страшный путь, жуткий, очень достоверно показанный в фильме. По воспоминаниям Людмилы, самым страшным было то, что лучевая болезнь же невидимая. Пожарные смеялись, играли в карты, общались с друг другом… А их тела разрушала радиация – и Люда не понимала, почему рядом с ними – смертельно опасно просто сидеть, стоять, говорить. Но с каждым днем ребятам становилось все хуже, уже прилетели врачи со всего мира, уже пытались назначить доноров костного мозга. Василию подошла его двенадцатилетняя сестра, он долго отказывался, не хотел калечить девочку… Он как предчувствовал, что все это бесполезно – у него мозг не прижился, а сестра на всю жизнь осталась глубоким инвалидом с полностью разрушенным иммунитетом. Женщина жила на еженедельных переливаниях крови – и никакой надежды на выздоровление у нее не было. Она умерла совсем недавно, не дожив до 56 лет.

Потом началась стадия распада тела. Ребята, простите, я не смогу это описать – это совершенно кошмарно, если вы видели фильм, то сами все понимаете, если не видели – простите, если нервы крепкие, почитайте сами. Скажу одно – они распадались заживо, и Людмила каждую минуту сидела рядом с мужем, переворачивала его, кормила, и видела эту страшную боль, которая терзала мужа и уже не снималась обезболивающими, потому что сосуды тоже распадались и их некуда было колоть. Все они фонили – 1600 рентген. В Людмиле было 68…

Были какие-то жуткие подробности этих дней… Васе кто-то принес апельсин, красивый, большой. Он оставил его Людмиле, которая вышла в магазин что-то купить, а потом задремал. Проснулся – апельсина нет. Он так расстроился, подумал, что кто-то его украл и съел сам. А апельсин пришлось просто выкинуть – за два часа рядом с Васей он стал оранжевым шариком смерти, так он фонил.

Людмила точно знает, когда умер Вася. Ее уже к нему не пускали, но она почувствовала страшную боль в сердце. Он до последнего звал ее в агонии…

Их действительно хоронили в двух гробах, деревянном и цинковом, и вдовы очень просили похоронить мужей на родине. Не дали… Но не потому, что дорого и далеко везти. Нет, потому что “они теперь герои Советского Союза”, им будет памятник поставлен, к нему будут нести цветы. Вы знаете, даже здесь власть в первую очередь подумала о своей репутации и только потом – о желании вдов. А теперь… жительницы Незалежной могут позволить себе приехать на могилу мужа раз в год… И уж тем более они никому не нужны… Ни России, ни Украине. Только обычным людям, которые помогают им по сей день.

Вы знаете, что вдовы пожарных еле получил квартиры? Что не только видяевские вдовы слышали о том, что они купленные шлюхи… Это давняя традиция – пинать слабого, если он не может принести дивиденды в виде рейтингов или бабла. Что квартиры НА ТРОЕЩИНЕ (скажем так, в любом городе есть самый затрапезный район с самым гадким контингентом и самым дешевым жильем, представьте себе свой город, такой район – и вы поймете, что такое Троещина для Киева) они получили только после того, как попытались прорваться к Щербицкому, не прорвались – но на них хотя бы обратили внимание и таким образом ускорили процесс. Правда, услышать “мы ваших мужей туда не посылали” – им довелось. Больным, фонящим, похоронившим детей… Им пришлось услышать и такое.

Спустя три года Людмила родила ребенка. “Для себя”, “ни от кого”. Этот насквозь больной мальчик – единственная надежда матери, которая жила в жуткой в бедности. Старший брат, который ей очень помогал, умер. Государству по имени Украина вдовы пожарных были не очень и нужны – но им очень помогали неравнодушные люди. А еще о Людмиле узнало много людей благодаря Светлане Алексиевич. Я знаю, что в России к этой писательнице отношение хуже некуда, но именно голос Алексиевич и ее книга “Чернобыльская молитва” помогли услышать голоса тех, кто рассказывал о трагедии.

Сейчас сыну Людмилы 26 лет, они живут в Ивано-Франковской области.

Вот такая история, история обычных людей, попавших в страшные обстоятельства – и оказавшихся нужными только до поры до времени. Мне кажется, один из смыслов сериала “Чернобыль” – показать судьбы этих людей. Не героев, не идущих на подвиг на надрыве с разорванной на груди рубашкой… а тех, кто молча несет свой крест – потому что иначе нельзя. Потому что иначе – они просто не могут.