Вы когда-нибудь замечали, насколько мы все влияем друг на друга? Что порой случайно брошенное нами слово – способно изменить целую человеческую жизнь.
Я не помню, рассказывала ли я на страницах этого блога самый яркий пример в моей жизни, иллюстрирующий это высказывание.
Я была молодым преподавателем, и по своей въедливости не могла себе позволить закончить любую тему, если кто-то из студентов ее не понял до конца. Это был моим личным вызовом – я плясала танцы половецких девушек, рисовала рисунки и схемы, выводила какие-то общие формулы – но добивалась того, чтобы студенты запоминали материал. Собственно, я и являюсь объективно хорошим преподом языка, потому что у меня нет отличных языковых способностей. То, что давалось доктору Пиндершлосс легко и весело, до меня доходило как до диплодока. Медленно и с трудом. Поэтому мне приходилось выдумывать для себя тучу схем и мнемонических приемов, чтобы хоть как-то уложить язык в голову – но и язык всвязи с этим в мои нейронные дорожки вгрызся так, что даже восьмилетнее молчание в Германии не удалило сеть из моей головы: приехав в Канаду я тут же замолотила на инглише, словно и не было никакого перерыва.
Поэтому я без преувеличения могу сказать, что в свое время укладывала язык в голову человека средних способностей с нуля за полгода – и где-то за год, если это был медведь из цирка, способный только бить в бубен. Но мы сейчас не об этом, а о том, что при всех этих нюансах был у меня студент. Звали его Саша – и это был феномен со знаком минус. Саша не запоминал ничего, все вроде бы усвоенное тут же выветривалось из его головы – и через несколько уроков Саша по-прежнему сидел и тупил, глядя в учебник.
Однажды я в сердцах бросила ему: “Саша, ну это же не ваше, ну поищите, чем будете заниматься в жизни, иняз – это очевидно плохой выбор”. Я была раздражена, поставила Саше удовлетворяющее его удовлетворительно – и через пару лет укатила нах Дойчланд.
Через много лет Саша нашел меня в соцсетях и слезно благодарил: “Ирина Григорьевна, если бы вы тогда мне не сказали, что язык – это не мое, я бы так и не перевелся из универа и не нашел бы себя”. Саша работал преуспевающим инженером и инглиш ему был нужен весьма опосредованно.
Так в сердцах случайно брошенная фраза изменила судьбу и жизнь человека.
Но ведь мы знаем, что случай – всего лишь псевдоним Господа Бога, и вот вам еще история.
Итак, представьте себе, один священник на Украине очень бедствовал. Прямо совсем беда (не буду углубляться в причины, священники Московского патриархата на Украине часто находятся в крайне бедственном положении). Об этом бедственном положении случайно в разговоре узнала мама моей подружки Надюшки и тут же бросилась собирать ему какую-то помощь, потому что там реально была полная жесть, включающая многодетность, матушку в декрете и затрапезный приход почти без людей. От мамы о батюшке узнала подружка Надюшка и тоже бросилась что-то ему собирать, по дороге сблатовав и меня. В общем, наша помощь батюшке подоспела очень и очень вовремя, потому что он никогда и ни о чем никого не просит и не просил, кроме Господа Бога, и наша помощь пришла именно тогда, когда он, по его словам, уже в отчаянии вопил молитвенно перед иконами – Помоги, Господи, ну совсем плохо.
Мы стали с ним общаться, слово за слово – и вдруг я узнаю, что он служит там, куда может доехать еще одна моя подружка Катюшка, которая проходит сейчас через такой ад, что не дай Бог такое даже врагу пожелать. Может быть, когда-нибудь я с ее разрешения опишу ее историю – она еще не закончена, думаю, вы впечатлитесь услышанным. Так вот, помимо жутких обстоятельств у Катюшки образовалась заклятая подруга, занимающаяся такой чернухой, что я выла, орала и топотала ногами, чтобы Катя срочно бежала исповедоваться и причащаться, потому что даже просто нахождение рядом с таким человеком для невоцерковленного – это опасно, а у Кати начали происходить совсем уже мрачные вещи до кучи ко всему и так ужасному в ассортименте. В полном отчаянии подружка Катюшка звонит священнику, внезапно сцепляется с ним языками, висит на телефоне несколько часов, потом едет к нему на службу и со слезами на глазах на следующий день кричит мне в телефон, что она нашла духовника. Что это именно он, духовный отец, к которому распахнулась навстречу душа, который именно тот самый, ОН, которого она так долго искала и не могла найти в храмах ее города. Что она исповедалась и причастилась, что теперь будет ездить только туда – потому что именно этот маленький храм, маленький приход, – это то, что она так долго искала. Что все церковные бабульки вокруг нее суетятся и никто слова ей не говорит, что ей приходится сидеть во время литургии (а по Катюшке не скажешь, что это молодая цветущая женщина проходит через страшное), что батюшка сам настоял, чтобы она вставала только тогда, когда сама почувствует силы это делать. Что он дал ей несколько важнейших для нее духовных советов, которые именно ей надо было услышать именно в нужное время. И что заклятая подруга внезапно самоликвидировалась из ее жизни, причем забанив ее во всех соцсетях.
И сегодня, впервые почувствовав очень робкую надежду на чудо с Катюшкой, я поняла, что круг замыкается. Что если бы тогда Господь не послал батюшке тяжелые испытания, он бы не разговорился с мамой подружки Надюшки. Подружка Надюшка бы не бросилась собирать помощь и не рассказала бы мне об этом. Я бы не захотела поучаствовать – и никогда бы не познакомилась с отцом Вячеславом – и значит, подружка Катюшка никогда бы его не узнала. И не было бы у нее духовного отца, и не было бы настоящего прихода в храм, не было бы начавшегося воцерковления, и не было бы надежды на чудо. Ничего бы не было – а теперь есть.
И видя эту цепочку – я понимаю, что ведь это только то, что я смогла размотать своими мозгами, а сколько цепочек остается от нас скрытыми. Сколького мы не знаем.
Так что, ребята, даже если вы сейчас проходите через горести и беды – знайте, это совершенно точно не просто так. Возможно, эти испытания – всего лишь звено в цепи событий, которые станут и для вас, и для многих людей вокруг – настоящим чудом.