Пике конца года

Ну что, ребята, каждый год в декабре я рассказываю о том, как проходит крутое пике. На этот раз никакого юмора не будет, потому что лучше бы ломались котлы…

Эта история еще не закончена, но в деле кризисные психологи, поэтому я уже могу начать рассказывать о том, что происходит рядом с нами прямо сейчас.

Итак. 10 декабря, мне приходит смс от дочери, что в их классе умерла девочка. Я в некотором шоке, Настя пишет, что свяжется со мной чуть позже. Как назло у нас с мистером Адамсом имеются неотложные дела, которые нужно решать прямо сейчас. Мы уезжаем, решаем вопросы, и тут раздается телефонный звонок. Если бы я не увидела на экране имени своего ребенка, я бы не узнала этого голоса.

Понимаете, ребята, я не узнала ее голос. Он звучал так, словно на ее горло набросили удавку – глухо и очень тонко. Настя сообщила, что идет домой, что у подруги была передозировка. Ничего из наших дел уже нельзя было отменить – нам пришлось все закончить и мы ломанулись домой. Дома обнаружили ребенка, лежащего на полу в коридоре в совершенно невменяемом состоянии.

Это не был истерика, это не был истошный плач – это был шок в самом прямом психиатрическом смысле слова. Как-то умыли, как-то раздели, привели в порядок, накормили. Оказалось, что это не самая близкая подруга, но подруга из их компании. Белая девочка из совершенно приличной полной семьи, никто не мог ничего предсказать или догадаться. Вот сегодня она еще сидит смеется – а назавтра ее нет в школе. Все подумали, что она заболела, ну что еще можно подумать в наше ковидное время.

Через неделю, того самого 10 числа, в класс зашла учительница и сказала, что девочки больше нет.

Дальше воспроизвожу по рассказу Насти, которая только в воскресенье начала со мной хотя бы немного разговаривать. Все замерли в шоке, никто не мог поверить в сказанное. Рядом с ней вдруг зарыдала Фэшын, а Настя просто не могла пошевелиться. И тут раздался голос учителя истории, который умудрился заявить шокированному классу, что урок отменить нельзя – а тема сегодняшнего урока Холокост. Ребята, вы понимаете? У него, сука, Холокост в теме. И он решил продемонстрировать документальный фильм – а то что ж, ведь детям было мало трэша. Честное слово, если я когда-нибудь встречу этого человека, я обязательно спрошу его: КАК ОН ДОГАДАЛСЯ чисто взять и поставить кино на тему геноцида детям, только что услышавшим слова о смерти подруги.

Следующее, что помнит Насти, – это Фэшын, которая ведет ее в библиотеку, в штаб кризисных психологов. Слава Богу, что дирекция сообразила вызвать помощь – потому что я тут же постаралась связаться с сестрой, которая работает психологом, та срочно побежала по коллегам – и тут же в живом времени начала говорить, чтобы Настя непременно обратилась к психологам и не просто психологам, а именно кризисным.

10 декабря прошло для нас под знаком попыток хоть как-то наладить контакт с ребенком, потому что увы – это была не передозировка, а самоубийство. Неделя в коме после таблеток – смерть.

Все, о чем я тут пишу, имеет целью не пожаловаться на жизнь, друзья мои, а рассказать о том опыте, который мы сейчас проживаем. Если – не дай Бог – вам когда-нибудь придется проходить через подобное, вы просто будете знать, что делать. Потому что я в принципе многое видела, я умею вести себя во многих ситуациях, могу находить правильные слова, чтобы привести человека в себя. Но только не в случае самоубийства друга подростка. Только не в случае шока. Спасибо сестре, которая быстро предупредила меня вот о чем.

Человек в шоке – это совершенно незнакомое вам существо, которое будет совсем непохожим на того, кого вы знаете. Вы можете не узнать его голоса, не узнать поведения, не понимать, что делать, что говорить и как себя вести. Все, что вы скажете, все равно будет неправильно и не то. Большей растерянности, чем 10 декабря, я не испытывала никогда в жизни. Мы все умеем утешать маленьких детей, умеем говорить со взрослыми в горе – но подросток – это не ребенок и не взрослый, и вести себя он будет иначе. Сейчас он может обнимать вас и рыдать, а через минуту истошно орать: “Уйди, что ты ко мне липнешь!” Хорошо, что сестра мне сказал ничего не принимать на свой счет, ни на что не обращать внимание, делать так, как просят.

Только потом, сильно потом я выяснила, что Настя почти ничего не помнит из этих последних дней. Мозг ставил блоки – и три дня с 10 по 13 декабря у нее отпечатались “вспышками”. Вот она в школе – а потом вдруг оглядывается и видит вокруг себя парк. Как она туда попала – не помнит, не знает. Потом еще вспышка – она сидит дома. Как при этом она сделала уроки и поговорила с подругой – она снова не помнит.

Главное тут – психолог. Кризисный психолог, обученный вести именно подобные состояния. Не обычный психолог, не аналитик, а именно кризисный психолог, который научен работать только и исключительно с людьми в шоке и горе. Что-то они умеют сказать, как-то умеют организовать жизнь человека – чтобы шок стал уходить.

Настя потом рассказывала мне, что помимо просто разговоров, психологи начали “ритуализировать” процесс. Я подумать не могла, что все эти плюшевые игрушки, свечи, цветы – это не для мертвых, это для живых. Шок от самоубийства подруги у всей Настиной компании усугублялся тем, что никто из них не мог догадаться, что она убьет себя. У них есть друзья, которые себя режут, которые делятся, что не хотят жить. Но с этой девушкой произошло именно то, что является самым опасным: истинные самоубийцы задумывают и осуществляют задуманное без деклараций. Те, кто говорят о желании убить себя, подсознательно умоляют о помощи, о том, чтобы их остановили. Тут – никто ни о чем не говорил, и Настя с подругами взвалили на себя страшный груз вины: что они могли бы угадать и догадаться, как-то ее остановить.

Психологи начали терапию – и параллельно ритуализацию прощания. Принесли еды – чтобы дети сели вместе и устроили что-то вроде поминок. Дали им огромную открытку, на которой все писали родителям девочки какие-то теплые слова о ней. Поставили фото, и дети зажигали перед ним свечи, оставляли игрушки и сладости.
Это был первый шаг к принятию и облегчению боли.

Дирекция обязала учителей не препятствовать ученикам пропускать занятия и идти к психологам, если в этом есть малейшая потребность.

Библиотеку превратили в место, где дети смогут прийти и спокойно посидеть и подумать о произошедшем, помолчать, поплакать – сделать то, что им в данный момент больше всего хочется.

В воскресенье Настя впервые пришла ко мне и начала говорить. До этого – отношения были непредсказуемыми. От крика – до “обними меня, мне плохо”.

Но знаете, что произошло в понедельник? Дети пришли в школу – и узнали, что еще одна одноклассница ушла из дома и не вернулась. Полиция на ушах – ребенок до сих пор не найден, а вы все понимаете, что чем больше тут проходит времени, тем меньше оптимизма остается в прогнозах. А у еще одной девочки из их компании в поножовщине убили двадцатилетнего брата.

В общем, все, чего достигли кризисные психологи, вновь полетело в задницу. Но Настя хотя бы говорит с нами – и вчера с ней уже беседовал папа. Ей сейчас нужен трезвый мужской взгляд, тем более, что у нашего папы лучший друг шагнул с десятого этажа. Ден Насте об этом рассказал – спокойно, без надрыва, предложив подумать, что самоубийцы не только жертвы, но и люди, которые оставляют за собой выжженную землю, огромное количество искалеченных их выбором людей – от родителей до друзей. Я знаю, что мне еще предстоит разговор с точки зрения веры – что самоубийств является единственным непрощаемым грехом. Но все это позже, позже, ребята.

Сегодня класс идет на похороны, я сто раз спросила, готова ли Настя к такому… Но идут все – и, наверное, это правильное решение, проститься с подругой, увидеть могилу, поставить в этой истории точку.

Я знаю, что нам еще предстоит работать с психологом и прорабатывать эту травму, но надеюсь, что все самое страшное позади.

Что хочу сказать вам, ребята, надеясь, что вам никогда не придется применять эти знания на практике.

Первое – ОБЯЗАТЕЛЬНО найдите кризисного психолога. Не просто психолога, а профессионала, который умеет вести человека в состоянии первичного шока. Потом он передаст его при необходимости другому специалисту, но пожалуйста, если есть возможность довериться профессионалу, сделайте это. Не пускайте на самотек и не надейтесь выгрести сами.

Второе – приготовьтесь быть фигурами для битья. Сестра меня предупредила, что человек в шоке будет вести себя с самыми близкими самым непредсказуемым образом, именно потому, что это самые близкие, с ними не нужно притворяться, им можно доверять, а значит – на них можно выплеснуть боль.

Третье – внимательно следите за человеком – самое хреновое, если он сидит, не реагирует и смотрит в одну точку. Это самое, САМОЕ хреновое, к таким людям первыми бегут кризисные психологи, к таким людям надо срочно искать подход и выводить их на любую эмоцию. Если не сделать это – можно ждать всего, буквально всего вплоть до смерти. У Насти было несколько моментов, когда она замирала, просто уходя куда-то, не видя ничего. Я старалась как могла расшевелить ее, повторяла без конца, что я рядом, что я вот она, что я никуда не уйду. При этом меня то обнимали, то орали на меня благим матом, то вообще не реагировали. Если вы видите хотя бы какую-то реакцию, если пришли слезы – самое страшное позади, психика начала переживать горе.

Если вы находитесь в ситуации, когда ну нет возможности найти никого с психологическим образованием, действуйте интуитивно. Давайте человеку то, что он хочет, не пилите, не читайте нотаций. Просто будьте рядом. Заставляйте поесть и попить, сидите рядом, обнимите, если он не отталкивает – уйдите, если просит уйти. И терпите – вы можете услышать такое, чего никогда не ожидали ни увидеть, ни услышать.

Все реакции будут потом – главное, чтобы человек начал говорить. Пусть говорит о чем угодно, озвучивает любые мысли и страхи, слушайте и просто будьте рядом.

Человеческая психика – штука самонастраивающаяся. Попытайтесь интуитивно следовать за ее устремлениями. И дайте тому, с кем вы рядом, интуитивно действовать, чтобы найти способ дать себе хоть какие-то положительные эмоции. Прогулка, шоппинг, музыка, поездка на природу – хватайтесь за любую возможность, которая даст психике получить хоть какой-то отдых от свалившегося горя.

Постепенно – и вы увидите – время и усилия помогут выскочить из этой воронки.

Простите, если пост получился сумбурным, пишу сразу набело, вычитывать пока не сумею.

Берегите себя и близких, друзья мои… увы, иногда нашим детям приходится сталкиваться с этой действительностью слишком резко и слишком неожиданно.

Слишком страшным получается этот проклятый 2020 год, слишком…