Кое-какие разъяснения к “Иронии судьбы”.

Ребята, я уже писала об этом фильме, а тут заговорила со своей близкой подругой, которая меня младше на 10 лет. И поняла, что уже поколение 30+ не совсем понимает, что в этом фильме к чему, а уж молодняк и подавно не разбирается, поэтому последние лет 15 Лукашина и Надю принято ругать на чем свет стоит. Никого переубеждать не стану, просто дам кое-какие справки – и тогда фильм будет понятнее, равно как и характеры героев. Кое-какие вещи вы тут уже читали, простите, если повторюсь.

Итак, Женя Лукашин.

Одно из главных обвинений от почтенной публики состоит в том, что Лукашин бухает. Но ребята, он НЕ ПЬЕТ 🙂 Во-первых, он сам об этом несколько раз говорит. Во-вторых, он хирург, а в СССР, тем более в Москве, пьющий хирург-травматолог – это почти невозможно. Для начала – сама его профессия и опасность накосячить в пьяном виде говорят о том, что пьянство в его случае маловероятно; далее, причиной алкоголизма может быть быт и нереализованность, с чего же человеку еще пить, да еще в 36 лет. Но Женя вполне успешен, обеспечен жильем, а то, что он неженат – так у несчастно женатого человека пить поводов гораздо больше 🙂 Далее – сам казус с самолетом и попаданием в Ленинград мог получиться только с непьющим человеком: так напиваться могут только неопытные в питье люди (мы не говорим об алкашах, Лукашин не алкоголик, надеюсь, это понятно). Его друзья очевидно гораздо более опытные в принятии на грудь люди – поэтому Женя был в хлам, а они еще сумели вспомнить, что кто-то должен лететь в Ленинград и доставить тело к самолету, посадить его туда и еще и не забыть портфель с веником.

Но почему-то никто не попрекает друзей Жени в том, что они бухари, а несчастному Лукашину достается за всю его честную компашку.

Теперь – почему Женя (и Надя) живут с мамами.

Любовь Добржанская не даром играла маму Жени Лукашина. Сама она из дворянской семьи, ее отец, штабс-ротмистр Императорской Армии был сослан на Соловки, вернулся оттуда полным инвалидом, работал пастухом и в 1941 году умер от инфаркта. Мать была выпускницей института благородных девиц. Любовь Добржанская была театральной актрисой, талантливой, многосторонне одаренной, но в кино почти не снималась. Для Рязанова она всегда делала исключение.

Итак, вот у нас имеется благородная мать, отсутствующий отец и 1939 год рождения героя (фильм снят в 1975 году, Лукашин говорит, что ему 36, возраст считайте сами). Любой советский человек сразу поймет, что это за год рождения и что это за семья, молодые уже не свяжут в голове, что это время репрессий, последующей за ними войны – и что за характером Лукашина стоит не только благородство крови, но и дворянское воспитание, которое было весьма строгим, с уважением к родителям и особенной роли матери, которая явно тянула сына одна. И в войну тянула, и после войны, и образование ему дала, и воспитание.

То, что Лукашин живет с мамой, снова-таки непонятно пост-советскому поколению. Прописка, даже нет, не так – московская прописка. Главное заклятие, главное вожделение любого советского человека. Без прописки невозможно было получить квартиру и вообще жить в Москве, без прописки человек был никем и не имел никаких прав ни работать, ни лечиться, ни учиться в столице (да и вообще вне места прописки). Прописка предполагала некое количество квадратных метров на человека – и то, что у Лукашиных было две комнаты, говорит о том, что они свои квадратные метры получили согласно нормативам, причем если бы они с матерью разъехались, каждый бы получил по однокомнатной квартире, и не факт, что в одном районе (не говорю, что в одном доме). А так – расчет прост: мама уже пожилая, как только она умирает, Лукашину достается двухкомнатная московская квартира. Мечта – а не событие. Так что не лузер Лукашин и не оболтус – он живет по правилам тогдашней жизни и пытается совместить сыновний долг с перспективой жить в лучших условиях, чем ему полагалось в том случае, если бы он был один.

Ровно то же самое, та же логика – идет в случае с Надей и ее мамой. Ленинградская прописка, две или одна комнаты, потенциально двушка всегда лучше однушки.

Теперь отношения Лукашина с женщинами.

Главной темой фильмов Рязанова о любви является то, что вроде бы самый безнадежный мужчина может измениться, если рядом с ним появится правильная женщина.

Женя, всю жизнь росший с матерью, которая вынуждена была скрывать свое происхождение, мимикрировать в стране победившего пролетариата, а потом и воспитывать сына в тяжелейших условиях, вырос типичным сыном авторитарной матери. Женщин он себе не выбирал – его выбирали. То некая безвестная медсестра, от которой он сбежал буквально накануне свадьбы (не удивлюсь, если она была старше его), то активная девушка Галя, которая пришла к Жене на прием да так и взялась за тютю-доктора, который, вероятно, вспоминал, как быть сильным и смелым только в операционной (иначе он бы просто не сумел резать людей. Кстати, милый нюанс: Женя должен быть очень крепким человеком, хирурги-травматологи другими не бывают, им порой приходится делать вещи, где нужна изрядная физическая сила). Галя уже практически дошла до логического завершения своего марша-броска на порог ЗАГСа, она уже срывается со своего мурканья и щебета в авторитарные команды типа “Пусть мама все приготовит и уйдет”, или “Катаняны обойдутся”. Собственно, Жене оставалось всего ничего – до перекочевывания из-под маминого крыла под крыло жены, и я даже предвижу дальнейшее развитие ситуации: столкновение сильной свекрови с невесткой очень быстро бы обернулось инфарктом первой и быстрым освобождением жилплощади для будущих Галиных и Жениных детей.

Потому что Женина мама – женщина сильная, а Галя – наглая, при столкновении этих качество сила, необремененная подлостью, всегда проигрывает. Сила знает, как прокормить сына в войну, но не знает, что делать, если тебе хамят и изводят мелкими и крупными пакостями.

Но на Галину беду Женю погрузили в самолет и он отправляется на 3 улицу Строителей, где встречает Надю Шевелеву.

Учительница русского языка из Ленинграда, 1941 года рождения (в 1975 году ей 34 года). Десять лет жизни она провела в тяжелом романе с женатым человеком, встречаясь с ним два раза в неделю, но потом устала, поняла, что еще чуть-чуть – и ее поезд окончательно уедет, родить детей не придется, жизнь будет неустроенной и одинокой, без надежды, без любви, без радости. Школа – дом, дом – школа.

Это мама Нади, судя по внешнему виду – тоже учительница. Раз дочка 1941 года рождения, а папы нет – следовательно, почти наверняка Надя родилась либо незадолго до ухода отца на фронт, а возможно – ее мама стала вдовой еще до рождения дочки. Ленинград, 1941 год… Либо эвакуация, либо блокада – а матери удалось сохранить жизни себе и ребенку. Это тоже несомненно очень сильная и смелая женщина, которая знает, чего в жизни надо бояться, а чего – нет (безумно много людей считают ее сумасшедшей, что она не испугалась присутствия в доме постороннего мужчины, когда Надя ушла покупать Жене билет и он остался один). Эх, милые мои! Вдова военного времени, выжившая в блокаду, не будет бояться каких-то посторонних мужиков в новогоднюю ночь в разгар застоя, потому что у нее в жизни уже был такой страх, по сравнению с которым Лукашин – это так, плюнуть и забыть.

У Нади в жизни имеется – язык не поворачивается написать “любимый человек” по имени Ипполит.

Уж не знаю, отчего, но современные женщины от Ипполита млеют и закатывают глаза. Какой мужчина! Явно богатый, раз дарит французские духи. Явно чиновник, причем еще и с очень модной машиной. Собственно, о восторгающихся такие рассуждения говорят больше, чем им хотелось бы.

Но если рассмотреть Ипполита все под тем же углом знания времени, то выходит вот что. Да, Ипполит явно какой-то руководитель, у него весьма неплохая зарплата, он хорошо одет и может позволить себе подарить женщине духи по цене зарплаты уборщицы. Но давайте зададим себе несколько вопросов. А почему если Ипполит такой офигительно прекрасный – он до сих пор не женат? Ну ведь он постарше Нади будет – и судя по повадкам, явно не был связан супружескими узами, или его брак был заключен в очень молодом возрасте и тогда же разорван. И тогда возникает совершенно справедливый вопрос: а почему же на красавца и умницу Ипполита не нашлось своей Гали, ежели такое сокровище до сих пор без кольца на пальце? Даже на Женю с его общепринятым лузерством нашлось целых две претендентки, а на Ипполита же должна была быть очередь с его достоинствами и ленинградской пропиской впридачу.

Значит, характер? Значит, скрытые изъяны?

В том-то и дело, что они, они, родимые!

Кстати, ребятки, а давайте присмотримся вообще к этому персонажу и для начала снова-таки выясним его возраст. Ну лет под сорок, да? Следовательно, 1936-38 год рождения примерно. Тоже не самые радужные годы, тоже, возможно, семья всякое пережила. Но давайте обратим внимание на имя – Ипполит. Имя редкое, вычурное – и мы тут же переносимся в 60-е годы… Помните еще персонажа с редким вычурным именем?

Вот же у нас брат по разуму товарища Ипполита, Рудольф… То же время, тот же возраст. В 50-60-е годы вычурные имена, да еще сочетающиеся с русскими, зачастую простецкими отчествами и фамилиями, высмеивались как мещанские и глупые (если вы хорошо знаете кино тех лет, то должны были заметить, что отрицательные персонажи непременно звались как-нибудь “богато”). Кстати, еще Зощенко и Булгаков смеялись над всеми этими “благородными” именами, которые давали своим детям бывшие крестьяне, приехавшие в город и обставлявшие свою жизнь “красиво”.

Так что вполне вероятно, что наш Ипполит – дитя таких деревенских выдвиженцев, присланных в Ленинград заменить репрессированных врагов народа из “бывших”, и занимавших руководящие посты по комсомольским или профсоюзным путевкам.

Приехали – огляделись, увидели дворцы и проспекты, получили, небось, отдельное жилье в квартире тех самых “бывших”, расставили слоников на салфеточки и сыночка назвали “по-благородному”, не каким-нибудь Ванькой. Вот Ипполит и получился первым в семье с образованием и какой-никакой культурой, но куда ж деть эти начетнические “как надо”, “как правильно”. Все эти поклонницы Ипполита почему-то как одна уверены, что они с Надей уже “живут”. Ребята, окститесь! Во-первых, “живущая” с мужчиной женщина никогда не будет просить его отвернуться, когда она переодевается и не будет мастерски увиливать от тактильности и близости (в том, что Ипполит Наде физически неприятен сомневаться не приходится, потому что она впускает Женю в личную зону весьма быстро – у нее нет зажатости или напряженности, а вот от Ипполита она мягко, но настойчиво ускользает). Кроме того, у Нади хватает ума понять, кто перед ней: если бы у них случилась постель до свадьбы, самой свадьбы бы не было. Такие, как Ипполит, делят женщин на “честных” и “шлюх” и под шлюх подпадают все, кто “дает до свадьбы” или знают другие позы, кроме миссионерской. Не считайте, что я преувеличиваю, друзья мои, ибо случилась у меня выслушать историю женщины, которая получила в лицо “Шлюха, кто тебя такому научил” от собственного мужа, с которым прожила довольно много лет и которому решила сделать сюрприз в виде сеанса французской любви. Сеанс состоялся, но особенно духовитый православный муж после всего этого устроил скандал, объявил ее падшей в геенну огненную, да и бросил ее с малолетним сынишкой. Видать, оно французская любовь – больший грех, чем бросить жену с сыном и потом не помогать ей ни копейкой, боясь замараться о скверну.

Ну да ладно, я отвлеклась, у той женщины в результате все закончилось хорошо, нашелся мужчина, которому разведенная с прицепом не показалась оскверненной, получилась хорошая церковная семья, еще детишек родили…

Так вот, Ипполит – как раз из таких мужчин, у них весьма своеобразные представления о нравственности, из них получаются самые лучшие на свете ханжи. Он не подонок, кстати, потому что в пьяном виде не агрессивен, а гораздо более человечен, но Надя с ее тонкой душевной организацией была бы с ним потрясающе, просто чудовищно несчастна. Умная, тонко чувствующая поэзию и музыку женщина – и кондовый мещанин-ханжа. Что может быть более неподходящим друг другу?

Вот с Галей у них бы получился идеальный тандем, вот просто один в один. Жаль только, что такие редко западают друг на друга – подсознательно чувствуя внутреннюю суть друг дружки, они стараются держаться от себе подобных подальше, хотя могли бы горы сворачивать, если бы не выясняли, кто главный и кто знает, как правильнее, а смотрели бы в одну сторону и вместе улучшали качество собственной жизни.

Ну и наконец – почему я верю в то, что сама эта новогодняя ночь стала началом долгих отношений Нади и Жени. Да потому что редко – но такие истории бывают. Когда подсознательно люди понимают, что они находятся не с теми, не там – и что еще немного и они совершат в жизни большую ошибку. Но годы, обстоятельства, давление окружающих обусловливают их смирение перед тем, как будет развиваться жизнь. И вдруг – встреча с тем, кого ты предузнаешь, кого ты так ждал, так мечтал увидеть не в мечтах, а в реальности.

Я недавно прочитала еще одно обвинение в адрес Нади – дескать, какая она идиотка, что оставила Лукашина в своей квартире одного, а сама ушла в ночь шляться по Питеру. А мне как раз такое поведение кажется единственным возможным – потому что у меня в свое время тоже была такая прогулка по старому Луганску, когда я сидела в сквере и думала, нужно ли мне отказываться от всего напланированного, от человека, которого я выбрала себе в будущие мужья, от вроде бы намеченной жизни – и звонить мужчине, к которому я чувствовала нечто доселе мне незнакомое – и которого знала совсем мало времени. Уйти подумать в одиночестве – мне это очень понятно, очень знакомо. Потому что глубоко в сердце ты понимаешь, что от этого решения может зависеть вся твоя жизнь, все будущее. ЧТо именно сейчас ты стоишь не просто перед выбором, ты стоишь на жизненной развилке – которая навсегда изменит в своей жизни ВСЕ.

И где же было Наде обдумать этот шаг – как не в ночном Питере с его великолепной красотой, а не среди веселящихся в новогоднюю ночь людей.

Надя и Женя – люди, которые, встретив друг друга, изменились навсегда. Женя, наконец, обрел самого себя, соединив несоединимые половины – смелого и решительного хирурга-травматолага и покорного мямлю-подкаблучника, неспособного самостоятельно принимать решения о своей жизни. Он узнал свою женщину, сумел ей понравиться и завоевать ее в течение одной ночи – став смелым, решительным – но оставшись добрым и мягким. Надя – заткнула подальше и роль униженной любовницы, и роль расчетливой устроительницы судьбы с “правильным человеком” и достала из себя идеалистку-филологичку, которая столько читала о любви – но не верила, что она бывает именно такой, как описывается в книгах, которые она читала. Эти двое нашли не только друг друга, но и себя в объятиях друг друга…

И вот этот кадр вы можете сравнить с кадрами, где Женя с Галей, а Надя с Ипполитом. Чем мне нравятся фильмы Эльдара Рязанова – так это достоверностью каждой мелочи, каждого взгляда и жеста. Эти двое улыбаются иначе, смотрят иначе, двигаются иначе… Просто потому, что только вместе они сумели стать, наконец, самими собой.

В общем, ребята, я наблюдаю интересный феномен.

Нашим современникам уже очень сложно понимать “Мастера и Маргариту” Михаила Булгакова. Я все жду, кто напишет обширный комментарий к этому роману, как Лотман написал книгу комментариев к “Евгению Онегину”. Ей Богу, если бы я была помоложе и жила в России, наверное, выбрала бы это в тему диссертации – объяснить, что имел в виду Михаил Афанасьевич, когда писал московские главы, потому что львиную долю иносказаний нынешний молодняк не считывает, как и иностранцы, читающие роман в переводе.

Но “МиМ” – роман, законченный в 1941 году, 80 лет назад. Но оказывается, что очень многие вещи 1975 года уже становятся совершенно незнакомыми и несчитываемыми, вызывающими совершенно противоположные ассоциации и трактовки людей без опыта жизни в СССР.

Чувствую себя осколком Атлантиды – честное слово.

Так что решила написать этот текст, вдруг еще кто-то найдет для себя нечто новое, заставляющее подумать. Моя подруга сегодня сказала, что сильно задумалась, потому что под таким углом на фильм даже не догадывалась посмотреть.