Обыкновенные людоеды

Фейсбук который день колотит от интервью Красовского и Лукьяненко

Мой знакомый журналист всерьез рассуждает о том, что Красовский психиатрически неполноценен и экс-врач психиатр Лукьяненко это заметил. В комментариях – дискуссия о том, сумасшествие ли это или нет.

Я убеждена, что никакого особенного сумасшествия ни у Красовского, ни у его визави не было, и все уцепились за фразы “украинских детей надо топить” или “лучше их сечь розгами”, так что остальное наговоренное двумя высокими собеседниками как бы уже осталось за кадром.

А между тем Красовский там размышлял и об “украинских бабках, которые отдали бы все гробовые, только бы их еще раз изнасиловал крепкий русский ….”, и о том, как в “смеречных хатах” надо жечь вообще всех, кто против России, ну а великий фантаст земли русской поддакивал и добавлял, что украинцы – и не народ вообще, а так… достоин только в национальных костюмах песни петь и плясать, встречая салом и варениками “руссотуристо”.

Передача эта, которая, кстати, шла не в прямом эфире (тогда объяснения Красовского о “понесло-не проконтролировал” еще хоть как-то бы проканали в качестве “этшульдигунг зи мир битте”). Отнюдь, передача эта была записана, смонтирована и выдана в эфир – и ни один человек из монтировавших и редактировавших не ужаснулся говоримому, не схватился за голову, не пошел к “Маргарите”, чтобы та послушала, что несет ее гей на передержке.

Великий фантаст тоже при словах о сожженных детях не сильно смешался, а предложил просто менее радикальный вариант с розгами – вместо того, чтобы дать по морде, плюнуть и поклясться, что больше в этом блядском цирке не участвует.

Фейсбук штормит, народ там заламывает руки, “Маргарита” временно отказалась от сотрудничества, а сам гей на передержке разразился даже извинительным спичем, в котором прекрасно все.

Помните, у Ахматовой есть военное стихотворение, в котором она призывает сохранить русский язык?

«Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово».

Никто из нас, я уверена, до недавнего времени не понимал, О ЧЕМ ИМЕННО это стихотворение, почему не так страшно лечь мертвыми под пулями, как потерять язык. А вот, ребята, кушаем теперь коллективно – что имела в виду гениальная провидица.

Оруэлловская реальность, где мир – это война, правда – это ложь. Вы вчитайтесь в покаянную речь Красовского.

“МНЕ ПО-НАСТОЯЩЕМУ НЕЛОВКО” – что???? НЕЛОВКО???? Ты ширинку не застегнул? Ты громко высморкался? Ты назвал собеседника не тем именем? Ты рассуждал о том, сжечь или утопить нужно детей – и тебе неловко?

“СИДИШЬ В ЭФИРЕ И ТЕБЯ НЕСЕТ” – в прямом эфире да, это могло бы быть объяснением, но ты не увидел и не понял, что тебя несло даже когда монтировал и выпускал это в эфир. И ты бы никогда не осознал, куда тебя занесло, если бы тебя не ткнули в собственное дерьмо.

“ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ У ВСЕХ, КТО ОБАЛДЕЛ ОТ ЭТОГО” – что еще раз???? ОБАЛДЕЛ???? Обалдеваю я, когда кто-то садится срать в песочнице рядом со своей собакой, а когда человек в эфире государственного канала вещает о бабках, мечтающих быть изнасилованными и еще готовыми за это заплатить, я не обалдеваю, мои эмоции носят другое название.

Ну и финальный пируэт про “Маргариту и всех, кто не смог это преодолеть“. Преодолеть – это когда поохал и забыл, когда что-то показалось тебе диковатым, но по здравом рассуждение ты как-то послал все лесом и решил не заморачиваться на этом. Мы должны “преодолеть” тот факт, что взрослый половозрелый мудак призывает сделать с украинскими детьми то же, что с ними делали фашисты в Хатыни – и призывает он это сделать русских солдат? Русских мирных людей? Кто должен жечь детей? И почему это должно быть нами “преодолено”?

Вам вышеизложенное показалось покаянием? Мне – нет, потому что для всех, кто не утратил чувство языка, станет предельно ясным, что человек этот не то, что не раскаивается, он воспринимает произошедшее всего лишь досадным недоразумением, неловкостью вроде некстати выскочившей из носа сопли.

Это такой книксен перед теми, кто “обалдел”, а все остальные – в извинениях не нуждаются, ибо – они, как предполагается, разделяют это мнение.

Знаете, я не поклонница СССР, вы сто раз уже имели возможность убедиться, что я в число фанатов нашей родины не вхожу. Но вы хоть где-то, хоть когда-то можете вспомнить, чтобы из эфира центрального телевидения в самые разгары противостояний холодной войны – неслось хотя бы полпроцента из того, что несется из эфира сейчас? Вы себе можете представить, чтобы Игорь Кириллов или Анна Шатилова рассуждали о том, как советские ракеты могут превратить США в радиоактивный пепел? Вы себе можете представить Игоря Фесуненко перед схемой затопления Великобритании при помощи бомбардировки острова с подлодок? Вы можете вообразить Владимира Ухова, говорящего с братьями Стругацкими о том, что афганские пенсионерки будут доплачивать советским солдатам за изнасилования – да и советских солдат, насилующих афганских старух вы вообразить можете? А тех же персонажей, рассуждающих о необходимости жечь афганских детей ваше воображение как, в состоянии подкинуть?

Мы могли слушать все, что угодно – о линчевании негров и о бездомных на улицах городов, а забастовках и мечтах западного пролетариата о коммунизме, но в каком жутком сне мы могли услышать о том, что Афганистан-Палестина-Албания-Лаос или любая страна на карте мира – это недогосударство, жители которого достойны только плясать перед господами в национальных костюмах…

В последний раз я могла такое вообразить исключительно из уст великих обитателей великого Третьего Рейха – и то, эти речи раз и навсегда были заклеймлены как людоедские и совершенно недостойные человека.

А тут – не просто несется, нет, это всего лишь недоразумение и – попомните мои слова, штрафанут этого дегенерата, пересидит от где-то по-тихому, а потом снова выползет извергать из себя очередные перлы ненависти. И ведь ужасались уже Пороху, который нес про детей Донбасса, которые будут сидеть в подвалах, ужасались всему тому кошмару, который несся в адрес “лугандона” и “домбабве” – а тут, оказывается, сами продуцируют вещи похлеще и называют это всего лишь “неловкостью”.

Нет, не сумасшедший Красовский и не понесло его – это давно уже несется, и поток этот неиссякаем, просто у людей уже нет к этому чувствительности, ну шото там говорят – и пусть говорят, а то, что градус говоримого уже перешел все самые немыслимые нормы, которые могут сравниться разве что с самыми темными временами сталинского прошлого, когда знатные доярки и колхозники проклинали врагов народа и их детей до седьмого колена, или речами геббельсового ведомства, расчеловечившим целые народы, – так оно вроде как “собака лает – ветер носит”.

Но нет, не лает и не носит, права была Ахматова – речь нужно сохранять, даже если вокруг свистят пули. Даже если вокруг смертельная тьма и все вокруг сходят с ума, даже если не осталось никакой надежды, нужно не дать убить вокруг себя живую правдивую речь – потому что словом был сотворен мир, слово – источник нашего разума, слово – может убить и воскресить. Изврати слово – и мир вокруг тебя рухнет в непоправимую погибель, где мир – это война, правда – это ложь, любовь – это ненависть, а смерть – всего лишь повод посмеяться. Нельзя отдавать живое слово – гиенам, падальщикам, чьи пасти преисполнены запредельной грязи и которые выставляют эту грязь всего лишь поводом “обалдеть”. Нельзя оставлять этих падальщиков безнаказанными, особенно в условиях реальных сроков за лайк или репост.

Тут уж нужно всерьез разбираться с трусами и крестиком – либо выпускать лайкающих, либо плотно присаживать за разжигание ненависти и бесчеловечные рассуждения, причем обоих участников разговора.

Но все это, разумеется, мои идеализированные мечты. Но сегодня я впервые поняла тоску многих россиян по СССР – страна была очень противоречивая, но жечь детей в ней не слышались призывы никогда за всю историю существования. Есть о чем тосковать