Продолжим знакомиться с системой советского образования на этот раз на примере высших учебных заведений
Но для начала я напомню вам о любопытном документе, который уже постила несколько лет назад
Это постановление о введении платного образования на территории СССР, и постановление это было отменено только после смерти Сталина в 1956 году.
Годовая оплата за обучение равнялась средней месячной зарплате рабочего – и даже такие вроде бы смешные цифры закрывали перед очень многими ребятами возможность учиться дальше. Дело ведь не в том, что родители не могли выделить одну месячную зарплату (а в послевоенных условиях дети чаще всего росли в неполной семье с одной работающей матерью), дело ведь еще было в принудительных облигациях государственного займа (интересно, кто-нибудь помнит эти чаще всего серые и зеленые бумажки?), которые могли отнимать до 20 процентов зарплаты работающих. А значит, речь шла о том, что даже эту месячную зарплату приходилось выкраивать из и так невеликого бюджета.
Платное образование вводилось еще и потому, что стране не хватало рабочих рук и правительство принудительно хотело отправлять школьников после 7 класса не учиться дальше, а поступать в профтехучилища, чтобы пополнить армию пролетариев, занятых физическим трудом на заводах и фабриках. В том же 1940 году появилась уголовная ответственность с наказанием до 1 года лишения свободы за прогулы школы или учебы в училищах или исключение из оных.
В результате этой “продуктивной работы” количество выпускников школ и вузов сократилось ровно вдвое.
Но не надо думать, что отменивший оплату за учебу Хрущев не оставил другой формы стребования с граждан денег за образование; вплоть до его снятия со всех постов ученики были обязаны отрабатывать два дня на производстве или в области сельского хозяйства, и все заработанное ими шло на оплату обучения. По некоторым специальностям перед поступлением в вуз нужно было отработать два года (это неукоснительно соблюдалось вплоть до перестройки, в частности, мистер Адамс проработал два года санитаром в горбольнице Луганска, потому что собирался поступать в мед, но потом передумал и поступил в машиностроительный). Вплоть до выпускного класса мы должны были работать в колхозах (туда “гоняли” всех, от школьников-студентов до кандидатов наук, причем порой два раза в год – летом и осенью). Еще конкретно мы с классом несколько часов в неделю работали на швейной фабрике и строчили клапаны к противогазным подсумкам. И кроме того, обязательно посещали нечто с мутным названием МУПК (межшкольный учебно-производительный комплекс), где часть из нас получила профессию маляра-штукатура (look at me, малята, эта специальность имеется в моем анамнезе), мальчишки – учились управлять грузовиком, и еще какая-то часть нас, готовившаяся к профессии медицинских работников, ходила чего-то там учить про бинты и уколы.
Все, заработанное нами тогда, шло государству… в оплату затрат на наше обучение. Так что мы получали весьма условное бесплатное образование – впрочем, все же справедливо будет сказать, что на нас затрачивалось гораздо больше средств, чем мы возвращали своим корявым трудом в колхозах или на швейных фабриках.
Но вернемся к собственно теме нашей статьи – учебе в вузах.
Для этого нам снова придется обернуться назад на сто лет – и вспомнить, что “первое в мире пролетарское государство” называлось именно пролетарским, а значит, в самом начале своего существования было нацелено на то, чтобы создать буржуям как можно больше горя. В области высшего образования – победившие кухарки не стали долго думать, а попросту погнали “всех неблагонадежных” куда подальше – и это пусть скажут спасибо те, кого просто погрузили на “философские пароходы” и отправили живыми по морям-волнам, а не на дно морское в дырявых баржах. Иным доставался свинец в голову или голодная смерть из-за того, что их объявляли “лишенцами”, то есть лишенными всех прав, в том числе и на работу.
“Элитарность” высшего образования была объявлена пережитком прошлого – и двери вузов распахнулись навстречу всем желающим.
То есть буквально распахнулись – были отменены все вступительные экзамены и туда хлынули те, кто и мечтать не смел стать студентом. В результате только в Саратове (я нашла статистику по Саратовскому университету) в 1917 году было 1072 студента, в 1918-м — 2250, а в 1919-м — уже 10 242 (так!!!)
Как следствие, уже в 1918 году вузы стали настоятельно рекомендовать Наркомпросу что-то с этим сделать, потому что львиная доля студентов была попросту НЕГРАМОТНЫМИ! Наркомпрос сначала уперся, но потом чиновники поняли, что с этой катастрофой все же что-то нужно было делать – и постепенно начали возвращать экзамены, дипломы и прочие испытания, которые хотя бы как-то отсеивали профнепригодных студентов. К 1925 году в вузах осталось только десять процентов от поступивших во время военного коммунизма – и с этими людьми уже можно было работать не на уровне “это буква А”.
Однако, для желающих учиться пришлось организовывать квази вузы под название “рабфаки” (рабочие факультеты), которые являлись чем-то вроде смеси старших классов средней школы и подготовительных курсов – окончившие их могли быть зачислены в вузы без экзаменов по квоте. Если вы помните, рабфаки оканчивали многие руководители советского государства, и иногда после рабфаков они шли в партшколы и на этом заканчивали свой путь получения образования. Дорога на рабфак была открыта не всем, а только тем, кто работал на производстве, был молод (до 30 лет) и имел рекомендацию “надежных пролетарских товарищей”.
Те, кто поступал в вузы “на общих основаниях”, тоже проходил помимо испытаний “проверку на благонадежность”, и уличенные в неправильном происхождении (сами понимаете, в каком) – могли претендовать только на мечты о высшем образовании или эмиграцию (пока границы не захлопнулись окончательно).
Известно постановление Политбюро «Об антисоветских группировках среди интеллигенции» от 8 июня 1922 года, которое строго ограничивало приём абитуриентов непролетарского происхождения в вузы страны. Более того, уже учившиеся студенты, которые попали в университет не по командировке (от предприятий или комсомольских организаций), должны были пройти проверку на благонадёжность. Эта фильтрация породила массовые отчисления уже учившихся в вузах – и в итоге происхождение абитуриента стало решающим фактором при поступлении, появилось гордое понятие «красного студента».
Наряду с “красными студентами” появилось понятие “красных профессоров” – и входили в эту категорию не только те, кто остались служить советскому строю, но и те, кто стали развивать “красную науку”, о которой я расскажу чуть позже.
Последствия этой идиотской политики начали проявляться очень скоро, настолько скоро, что уже после 1925 года Крупская, которая стала отвечать за образование в СССР вместе с Луначарским, выступила с критикой “фильтрации по благонадежности” и правительство начало смягчать “классовые требования” к никак не добиваемой в классовой борьбе интеллигенцией.
Сначала в вузы стали принимать детей вузовской профессуры, потом – учителей, потом – детей так называемой “трудовой интеллигенции”, то есть тем, кому милостивая советская власть разрешила работать на свое благо и не выслала из страны как “врагов трудового народа”. Самым смышленым из недобитых классовых врагов пришла в голову мысль поступать в вузы после рабфаков, где студент уже приобретал статус “проверенного” и мог попасть в вуз без экзаменов. В общем, народ крутился как мог.
Так что классовая борьба классовой борьбой, но даже кухаркам стало понятно то, что без хороших инженеров, врачей и учителей не построишь мало-мальски нормальное государство, поэтому пришлось смягчать требования и начинать думать о результатах, а не о чистоте происхождения.
С 1926 года в вузах снова ввелись вступительные экзамены – и даже рабфак уже не спасал: нужно было доказывать, что ты способен быть студентом и воспринимать знания.
С 30-х годов начинает формироваться тенденция, которая, к сожалению, существует уже почти сто лет – и которая, собственно, видится мне одной из причин (пусть и не главных) того, что происходит с нами всеми в последние годы. Я говорю о том, что в СССР упор стал делаться на технологии: стране, что совершенно справедливо, были нужны инженеры и прочие техноспецы, а вот гуманитарные науки стали считаться чем-то ненужным, более того, “буржуазной отрыжкой”, которая явно нуждалась в преобразовании с точки зрения классовых требований.
Именно в 30-х годах профессора-гуманитарии, люди, мыслящие нестандартно и самостоятельно, стали подвергаться репрессиям – и их стали замещать те самые “красные профессора”, которые лучше всего могут быть знакомы нашим читателям по персонажу из “Мастера и Маргариты” Ивану Бездомному в его “пост-воландовском” периоде. Помните, когда мы обсуждали роман “МиМ”, я упоминала, что “профессор Бездомный” – вовсе не ученый, потому что из безграмотного поэта в профессора мигрировать не умел никто, даже самый гениальный парубок. Профессор Бездомный – это профессор идеологический, он – доктор наук либо в области партийной идеологии, либо (что более вероятно) – в сфере научного атеизма (одно из самых уродливых изобретений советской квази-гуманитурной квази-науки), он никак не мог получить за 8 лет классического высшего образования, отучиться в аспирантуре, защитить кандидатскую, а потом и докторскую диссертации; восьмилетние карьеры такой скорости могли крайне, исчезающе редко случаться в точных науках, когда за великие открытия и прорывные технологии соискателю сразу присуждалась докторская степень и профессорское звание, но не в гуманитарных науках, ребята, только не в них.
И вот именно в 30-е годы советская гуманитарная наука начала наполняться “красной профессурой”, заменявшей исчезавших по ГУЛАГам настоящих профессоров, угрожающих научить самых советских студентов в мире вражеским проискам о гуманности и человечности.
Одновременно с убийством гуманитарных наук шло преобразование факультетов, скажем, одно из самых крутых гуманитарных образований СССР – “историко-филологическое”, то самое, унаследованное из царских времен, было преобразовано, усечено, разделено и отдано в так называемый “отдел общественных наук”, что полностью убило его элитарность и приостановило серьезную научную деятельность в этой области.
Физматы разделили между технологическими и педагогическими вузами – что тоже нанесло науке непоправимый вред, который хоть как-то компенсировался в хрущевско-брежневское время, когда страна всерьез озаботилась гонкой вооружений.
Практически все учебные программы в ходе реформирования были усечены, кастрированы и перегружены “идеологическим содержимым”, которое было неотменимо в любом из вузов страны – не важно, был ли это факультет фортепианного исполнительства в консерватории или биохимии в МГУ. Ну-ка, мои ровесники и старше, прошвырнемся по списку обязательных программ?
- Краткий курс истории ВКП(б) (позже История КПСС)
- Диалектический материализм
- Исторический материализм
- Научный атеизм
- Основы марксистко-ленинской философии
- Сталинизм (изучение работ лучшего друга детей и оленеводов)
- Политическая экономия
- Научный коммунизм
Это только то, что я вспомнила навскидку, можете дополнять, если конспектировали все эти невозможные работы о том, как нам обустроить рабкрин…
Но даже это смертоубийственная перегрузка программ – причем пока вы не сдавали все эти зачеты и экзамены, вас не допускали до экзаменов по основным дисциплинам, и вы вполне могли быть отчислены, если не получали хотя бы заветной тройки по всему вышеозначенному списку – не могли помешать становлению системы высшего образования в стране.
Ближе к середине 30-х годов вырабатываются некие стандартные программы вновь преобразованных факультетов, методологи приходят к необходимости соотношения теоретических и практических занятий по принципу “один к одному”, открываются исследовательские лаборатории, научно-исследовательские институты, где преподаватели и студенты занимаются совместной научной работой, вновь были разрешены студенческие кружки и конференции (ранее запрещенные как рассадник вражеского вольнодумства), при вузах появились собственные издательства, выпускающие научные работы студентов и преподавателей.
Введение оплаты за высшее образование в начале 40-х годов снова опрокинуло научную жизнь далеко назад – вовсе не все студенты могли позволить себе оплачивать обучение, а потом случилась война – и научная жизнь целой страны оказалась под угрозой. После Победы в вузы начали возвращаться фронтовики, государство, извлекшее из войны кое-какие уроки, перестало жалеть деньги на развитие точных наук, и тут, как назло, стареющий вождь вдруг решил оставить после себя наследие, достойное римских цезарей.
Помимо архитектурных изысков, получивших название “сталинский ампир” или даже “сталинское барокко”, помимо сомнительного качества научных работ по всем отраслям жизни, включая языкознание, недоучившийся семинарист указал “великий путь научной методологии”, который можно свести к идее Карла Ясперса о том, что в университетах студенты и преподаватели должны в едином порыве искать истину и находить ее в научном поиске. Поскольку научный поиск в стране советов определялся вышеизложенным списком важных наук (диаматом-истматом-научным атеизмом), то сами понимаете, куда в результате пошел поиск истины в великом советском государстве.
“Кибернетика – лженаука, генетика – продажная девка империализма”… Помним такое дело? Сталинский любимец Трофим Денисович Л. с его идеями мартышек, собирающих в тайге кедровые орехи – и лжеученый Мичурин…
Поиски истины, конечно, в рамках, дозволенных “учением Маркса верным, потому что оно истинно” (ну или наоборот) – вот чем занималась наука вплоть до смерти Сталина, и вы можете себе представить, куда это ее приводило.
После 1958 года и реформы образования количество студентов резко увеличилось, начали открываться новые институты и университеты по всем крупным городам страны, особенно в столицах республик, расширилась вневузовская деятельность студентов – от появления студотрядов до команд КВН, и одновременно же программа еще больше перегружалась ненужными идеологическими дисциплинами и прочей коммунистической белибердой вроде съездов студентов-комсомольцев, целинными командировками и пр.
Уже в 60-х годах была принята единая программа обучения, которая позволяла любому выпускнику любого вуза страны работать в любом месте этой страны – и не иметь никаких пробелов в образовании. Высшее образование было условно бесплатным, но существовала система распределения, ужас даже моего поколения. Выпускник обязан был отработать 2-3 года в месте, указанном распределительной комиссией, где ему в обязательном порядке выделялось жилье и какие-то подъемные на обустройство. То, что “указанное место” могло находиться буквально в тысячах километров от его дома, никого не волновало – отказаться от распределения было невозможно, а формы “иного убеждения” членов комиссии сильно зависели от семьи студентов и их связей.
После 2-3 лет “отработки” молодой специалист либо возвращался в родной город, где мог попытаться поискать работу, либо – что случалось чаще – на новом месте у него случалась семья, какое-никакое обустройство и он оставался на месте. Именно этим объясняется тот факт, что в нашем шахтерском городе учителями работали выпускники не самых затрапезных вузов – их прислали на “отработку”, а они взяли и вышли замуж за местных – и остались преподавать в школе и дальше. Точно так же на месте остались и мои родители – папа ушел служить в армию после отсрочки, а маме дали распределение в наш Свердловск, где ей дали двухкомнатную квартиру. Собственно, там родители и остались вплоть до отъезда в Германию – хотя незадолго до незалежности у семьи стала вырисовываться надежда попасть в Луганск.
К застою, а особенно к перестройке, качество высшего образования в стране упало еще больше, что объясняется закрытостью границ и отсутствием нормального научного обмена с остальным миром, кроме того, в стране победившего пролетариата всегда оставался перекос в зарплатах между “гегемоном” и “вшивым интеллигентом”. На выходе из ПТУ и вуза молодые специалисты получали минимальные зарплаты – и разница в этой зарплате была больше сотни рублей в пользу “гегемона”. Те, кто устраивались на вредные производства вроде шахты, кузнечного или покрасочного цехов, получали на 200-300, а то и 800 рублей больше человека с высшим образованием. Молодой проходчик в шахте имел 800-1000 рублей, молодой учитель без стажа – 100. Ну, и где у нас тут престижность образования, где оценка труда человека, работающего не руками, а мозгом?
Не сложилось – у нас имелась не Царская Россия, а самое справедливое в мире государство рабочих и крестьян, даже в названии которого не предполагалось наличие каких-то там интеллигентов.
Но давайте все же подобъем какие-то итоги.
Итак, к плюсам советского высшего образования можно отнести следующее:
- Массовость (в принципе доступ к высшему образованию могли иметь выпускники всех советских школ, учившихся по единой и стандартной программе, в идеале дававшей достаточно знаний, чтобы держать экзамены в вуз)
- Включение в образовательный процесс национальных и культурных особенностей населяющих СССР народов, доступность образования на языках союзных республик (для некоторых народов был создан алфавит и письменность)
- Уважение к образованию и вообще к профессии учителя, унаследованное еще с царских времен. Профессия учителя была престижной, хоть и малооплачиваемой по сравнению с пролетарскими, научная деятельность вызывала уважение окружающих
- Высокий уровень образования в области точных наук
- Сравнительно высокие стипендии, позволявшие студенту выживать даже при условии минимальной помощи от родителей
- Развитая система вневузовских социальных программ (кружков, факультативов, клубов), причем совершенно бесплатная
- Отличные возможности спортивной подготовки студентов не только специализированных спортивных факультетов, но вообще всех студентов (включая участие в универсиадах и спартакиадах), причем тоже бесплатные
- Бесплатное образование (за исключением сталинского периода)
Минусы
- Низкий уровень гуманитарных дисциплин, перегруженность точных и гуманитарных наук идеологией, в какой-то момент затормозившей развитие даже самых необходимых стране дисциплин, невозможность свободного научного поиска, ограниченного доминирующей марксистско-ленинской атеистической философией.
- Идеологическая окрашенность обучения, приводившая к откровенной лжи в области истории и других гуманитарных наук (тотальное очернение дореволюционной истории, искажение фактов в пользу навязываемых очередным генсеком “истин в последней инстанции”, иссечение из научных дисциплин целых отделов, не соответствующих интересам партии и правительства). Имена одних людей вычеркивались из учебников, роль других – превозносилась, зачастую совершенно несправедливо; идея “классовой борьбы” являлась главной при анализе любой дисциплины, кроме разве что самых точных наук.
- Негативное влияние национальности, партийности и происхождения на кадры на протяжение практически всей истории советского высшего образования. Пятипроцентный лимит на поступление евреев в вузы (особенно гуманитарные) сохранялся вплоть до перестройки; партийность ученого являлась прямым пропуском к защите докторской диссертации, равно как и обладание комсомольским билетом – являлось пропуском в вуз. Некомсомольцев в вузы не принимали, беспартийные имели очень мало шансов сделать научную карьеру, особенно в области гуманитарных наук.
- Вмешательство компартии в дела науки, затормозившее целые научные течения. Генетика, кибернетика, немарксистская экономика, философия, лингвистика (в частности славистика), история, богословие и византология, востоковедение, астрономия и геология – вот жертвы прямого вмешательства партии в дела науки, эти дисциплины были либо отброшены далеко назад, либо потеряли своих ярчайших ученых, репрессированных или изгнанных из вузов из-за их взглядов.
- Плохой доступ к общемировым знаниям из-за закрытости страны. В 40-50-е годы любые ссылки на работы западных ученых назывались “низкопоклонством перед Западом” и были чреваты разнообразными репрессиями – от лишения работы до ареста; невозможность свободного выезда из страны огромному количеству ученых лишало тех шансов участвовать в научных конференциях, обмениваться знаниями с коллегами; закрытость страны не способствовала ни изучению иностранных языков (львиная доля иностранной литературы была под запретом из-за цензуры, въезд носителям языка был ограничен, доступ к новым методикам закрыт), ни культурному обмену, ни возможности публикаций в зарубежных научных журналах. С середины 20-го века советская наука вынуждена была вариться в собственном соку и не успевать за мировым прогрессом.
- Засилье идеологии в художественном образовании – тот самый пресловутый “соцреализм”, затормозивший развитие музыки, живописи, скульптуры, архитектуры и многих других дисциплин. Сломанные жизни поэтов, композиторов, художников, музыкантов, объявляемых врагами советской власти; вспомните только тот самый отвратительный эпизод с выставкой, раздавленной бульдозерами, где от мнения всего лишь одного человека – оказалась отброшенной назад целая эпоха развития живописи. А уж как этот самый соцреализм прошелся по архитектуре, градостроительству и планированию – так это каждый из нас своими глазами имел честь наблюдать – от уродливых хрущевок до единообразных и скучных новостроек-спальников позднего застоя.
- Исключение основополагающих гуманитарных дисциплин из среднего и высшего образования. Логика, новые и классические языки, культурология – все это было либо безобразно кастрировано, либо вовсе исключено из учебной программы и заменено всеми этими “-измами” – в результате чего студенты/ученики разучились гибко и нестандартно мыслить, отстаивать свое мнение в дискуссиях, знать древние языки, которые являются базой для медицины, биологии, социологии и других дисциплин, а отсутствие знания иностранных языков обеднило их еще больше. Гуманитарные дисциплины вообще являются важнейшими для людей – и то, что в мире все больше делается акцент на важность точных наук, привело к тому, что мы имеем вот это вот самое дерьмо, в котором и плаваем в настоящий момент. Гуманитарные науки потому и называются гуманитарными, что они – о людях, о том, что такое хорошо и что такое плохо для людей, что для них является правильным – а что нет. Немудрено создать атомную бомбу, зная математику и физику, а вот понять, что бомба – это страшное убийственное оружие, опасное дл
я человечества, – научит нас не математика или физика, а логика, история, социология, культурология и даже богословие. Не сложилось? Маемо шо маемо – кушаем не обляпываемся.
- Изъятие гуманитарных дисциплин не могло не привести к деградации нравственного воспитания, потому что если вы образовываете человека в области его профессиональных знаний и уродуете в области гуманизации, на выходе вы получаете отличного специалиста с кастрированной нравственной областью. Никакие коммунистические идеологии не могли долго удерживать человека в области истинной нравственности – и знание того, во что превратилась наша страна в период застоя, а особенно в перестройку и 90-е – вполне доказывает тот факт, что фундамент под этот уродливые дом был подложен именно во время СССР.
И наконец, последствия упадка гуманитарного образования в постсоветский период – еще бОльшая деградация в этой области, привела к тому, что мы имеем несчастье наблюдать и сейчас. Неспособность огромного количества населения к критическому мышлению, гибкости восприятия, принятию альтернативных точек зрения, неспособность сопротивляться откровенной лжи и пропаганде, неспособность ни выразить свое мнение, ни понять другое, сопротивление любым попыткам донести иную точку зрения… все это, как ни прискорбно, является последствием долголетней деградации в области высшего гуманитарного образования в нашей стране.
К сожалению, мне трудно оценивать состояние высшего (и среднего) образования в наших странах, я, скорее, лучше разбираюсь в канадской или немецкой системах, но мне кажется, что дела в России и Украине обстоят едва ли не хуже, чем при СССР.
Я же изложила вам то, как все это было – и вам решать, верить мне или нет, однако многое я помню лично, многое прошли мои родители, а значит, вопрос не в том, вру я или нет, а в том, было ли подобное в вашей республике/городе, либо картинка отличалась в деталях, что, впрочем, не отменяет того факта, что в общем и целом изложенное является правдой.
Спасибо за очень интересный материал.
По своему опыту хочу отметить, что некоторые особо элитарные вузы в Москве допускали абитуриентов только с московской пропиской. Я мечтал об Институте стран Азии и Африки и попытался было после восьмого класса подать документы в Школу молодого востоковеда при нём. Но никакие мольбы и уговоры не помогли – не взяли даже в эту Школу, не говоря уже о допуске к вступительным экзаменам. При том, что я жил за пять километров от МКАДа.
Что касается школьных УПК, то это совсем не такая плохая практика. Интеллектуалам иногда приходится заниматься и физическим трудом. Разве плохо иметь в запасе профессию штукатура? Во всяком случае, это полезнее, чем изучать классификацию бутербродов.
А вообще, каким бы плохим ни было советское высшее образование, после крушения СССР оно стало ещё хуже. По крайней мере, в России. Но и в других бывших республиках, надо полагать, тоже. В бывших республиках теперь вместо марксизма морочат студентам головы оголтелым национализмом.
То, что у нас больше не ездят по ушам научным коммунизмом и атеизмом, большой плюс. Зато стала внедряться бредовая передовая идеология Запада.
Мне довелось как-то побывать на встрече американских преподавателей с заместителем декана факультета социологии ВШЭ. По ходу беседы замдекана с круглыми глазами рассказал гостям, что у них 10% студентов исповедуют фашистскую идеологию. В чём же она заключается? Некоторые студенты выразили желание изучать “цыганский жаргон”, с ними провели беседу, объяснили, что романи – не жаргон, а полноценный язык. И тут – о ужас! – выяснилось: некоторые студенты считают, что цыгане – вы не поверите! – воруют. Он поведал об этом с глубоким страданием в голосе, чуть не заплакал. Причём сказал ещё такую вещь: “Представьте себе, закончит такой студент ВШЭ, пойдёт работать, а у него начальник будет цыган. И этот студент будет всё время смотреть, что там его начальник “ворует”. Американцы тоже были шокированы и дружно заохали.
А я сижу и думаю: вот этот человек действительно настолько оторвался от реальности или просто счёл необходимым показать гостям свой высокий уровень политкорректности? Хотя сама беседа такой демонстрации в качестве обязательного номера вроде не предполагала.
Ну, Вышка, это, конечно, заповедник. Надеюсь, в большинстве других вузов до такого истошного маразма дело ещё не дошло.
Но, в целом, ситуация печальная. И самое страшное – то самое платное обучение. Когда его вводили, говорили – вот студенты за свои кровные деньги будут учиться усердно. А теперь выясняется, что, заплатив за обучение, студенты считают, что диплом они купили. И это, увы, почти правда. Вузы теперь тоже хотят зарабатывать, поэтому отчислять даже самых безнадёжных двоечников им невыгодно.
И новые прогрессивные методы оценки, когда студенты получают баллы просто за физическое присутствие на занятии. Даже если они всё занятие сидели и мечтали в окно.
У моей жены в вузе проводилась контрольная по вирусологии. Одна из студенток на вопрос “Что вы знаете об аденовирусах?” написала: “Они очень красивые и очень опасные”. И всё. А на экзамене, одна милая таджикская девочка на вопрос как передаётся сифилис ответила: “Алиментарно”. Алиментарно, Ватсон!!! А единственным симптомом сифилиса, который она смогла назвать была … бледность. Другая студентка, русская, на вопрос, как передаётся СПИД ответила “Через кожу”.
И это не какие-то редкие исключения. Бывают и более яркие примеры. Например, студентка из Туркмении, которая отлично зазубривает тексты из учебника наизусть, но ни бельмеса не понимает. Или русская девочка с явными признаками умственной отсталости, которая не только учится из рук вон плохо, но и вообще ведёт себя неадекватно. Или чеченский джигит, который героически приехал на экзамен больной и за одно это хотел получить, уж не знаю, тройку или четвёрку, при том, что ни на один вопрос ответить не мог.
И всех их держат, не отчисляют, ибо они платят деньги.
Говорите, что хотите про советские вузы, но до такого уровня, во всяком случае, в Москве они точно не опускались.
Теперь вы понимаете, почему многие у нас с тоской вспоминают советское высшее образование?
Мощные истории, тут, как говорится, не прибавить и не убавить
Поддерживаю. Сама работаю в частном вузе. Уровень студентов кошмарный, откровенно умственно отсталые сидят на занятиях и пытаются что-то сдать. В вузах сейчас ввели обязательную квоту на обучение студентов с ОВЗ.
Предполагалось что-то хорошее, но получилось как всегда.
В итоге высшее образование обесценилось, а получить его может любой(((
Марина, уже в мое время студенты были – обнять и плакать, совершенно не понимаю, с чем имеете дело вы. Но могу прикинуть, как все изменилось в худшую сторону.
Ещё один маленький комментарий к вашим словам: “Немудрено создать атомную бомбу, зная математику и физику, а вот понять, что бомба – это страшное убийственное оружие, опасное для человечества, – научит нас не математика или физика, а логика, история, социология, культурология и даже богословие”.
Но ведь атомную бомбу придумали в США, причём работали над ней эмигранты из культурнейшей страны Европы – Германии. И применили её США. И не помешала этому ни логика, ни история, ни социология, ни культурология, ни даже богословие. Интересно, почему?
А в той же Германии, где было первоклассное гуманитарное образование, в стране, которая дала миру целую плеяду знаменитейших философов, равно как и великих музыкантов, писателей, режиссёров, всё это никак не помешало широчайшему распространению страшной чёрной мистики, политическим выражением которой стала идеология нацизма, которая в чём-то даже и похуже марксизма. Среди приверженцев этой идеологии были и интеллектуалы. В тени старинных унивеситетов создавались концлагеря, шло планомерное уничтожение больших масс людей, которые с точки зрения этой идеологии не имели права жить.
Мне кажется гуманитарные науки как раз могут играть очень дурную роль в жизни общества. Поскольку по своей природе они не являются точными, они дают большой простор для субъективных оценок и теорий. Соответственно, гуманитарии могут продуцировать как гуманные, так и абсолютно антигуманные идеологии. Много среди них и людей настолько беспринципных, что ради карьеры, богатства и славы готовы обслуживать кого угодно. Вспомните-ка, с какой готовностью культурная элита Франции бросилась развлекать и ублажать немецких оккупантов во время Второй мировой войны. Особенно поразила моё воображение знаменитая в то время киноактриса Арлетии. В годы оккупации она совершенно открыто крутила роман с высокопоставленным немецким офицером. Когда после освобождения её вызвали на заседание какой-то комиссии по наказанию коллаборационистов, она заявила: “Если вы не хотели, чтобы люди спали с немцами, нечего их было сюда пускать!” И ведь это нисколько не повредило её послевоенной карьере! А тоже, понимаете ли, служительница муз, культурнейшая дама.
Я хоть и сам гуманитарий, но в плане нравественного руководства гуманитариям особо не доверяю.
Антон, во-первых, гитлеровцы не творили с французами тех кошмаров, которые они творили с унтерменшами, и уж если сами немцы предпочитали слепоту в отношение существования лагерей смерти, то французы и подавно видели в немцах завоевателей, но тех самых “культурных” завоевателей, соседний народ, который вторгся во Францию, но воевал он с солдатами, а не разбивал головы младенцев об углы столов и насиловал француженок в массовом порядке у Эйфелевой башни. И я все понять не могу, а что ваше воображение поражают актрисы или певцы? Комедианты – это всего лишь пустые сосуды, которые заполняются содержанием, вкладываемым режиссером, зачем считать их вершителями культуры или интеллигентности? Вы же не считаете бокал – ответственным за вкус вина, налитого в него, а почему актера считать культуртрегером, если его работа – качественно притворяться тем, кем он не является?
Доминанта гуманитарных наук в мировоззрении – является такой же вредной, как и доминанта точных, на то они и призваны уравновешивать друг друга и создавать сбалансированное мировоззрение, что они работают только в паре и только 50 на 50.
Возможно, вы правы про комедиантов и певцов. Но ведь и среди режиссёров тоже были всякие. Лени Рифеншталь своим талантом служила нацизму, Эйзенштейн – коммунизму.
Про литераторов вообще грустно. Лев Толстой при всей своей неоспоримой гениальности очень много сделал для развала России и подготовки почвы для революции со всеми вытекающими. Особенно много вреда он принёс своей войной против православия. Мережковский, Маяковский, Блок, с его “Двенадцатью”, Есенин с его “мать моя, Родина, я большевик”… Вообще, весь “Серебряный век” с его оккультными экспериментами, гомерическим развратом и прочими прелестями был одной большой фигой, которую русская культура того времени показала Богу. Не без исключений, конечно. Но общий настрой был именно таков.
Вообще, гуманитарная культура Европы начиная с эпохи Возрождения была при всём своем уникальном богатстве была полна разрушительных, самоубийственных для собственной цивилизации тенденций. И в России эти тенденции взяли верх в предреволюционные десятилетия.
Особенно меня пугает тяга к смерти, которая с 19 столетия, если не раньше, усиливается в постхристианской культуре. Мне кажется, что и нацизм вырос на ней, стал её на политическую плоскость. Но и левых творцов эта тяга к смерти тоже усиливалась. Скажем, вся поэзия Лорки – это какая-то высокохудожественная некрофилия.
Нарастающая заворожённостью смертью, разложением, безумием отчётливо чувствуется и в “несерьёзных” жанрах. Сравните, например, детективы Агаты Кристи и Рут Ренделл (она же, кажется, пишет под псевдонимом Барбара Вайн). В книгах Кристи ощущается прямо-таки детский взгляд на мир: жизнь прекрасна, люди нормальны, добро торжествует, всё залито светом, во всём царит порядок, и только отдельные злодеи этот порядок нарушают, за что и бывают наказаны хорошими людьми. После чего какой-нибудь юный джентльмен женится на очаровательной юной леди под добрым и мудрым взглядом мисс Марпл.
У Ренделл герои существуют в мрачной атмосфере, где всё очень нестабильно и за каждым углом подстерегает опасность. Они как дети в огромной тёмной комнате в незнакомом доме. Почти все персонажи находятся в состоянии хронического уныния, многие страдают психическими отклонениями, если между кем и случается любовь – то это обязательно болезненная, невротическая страсть. Естественно, никак не обходится без самых разнообразных половых извращений, психозов, неврозов. Ни о каком порядке, справедливости говорить не приходится. И такова атмосфера большинства современных английских детективов.
Удивляться этому не приходится. Светская культура уже очень давно начала отступать от Бога, от христианской веры и надежды. И чем дальше она уходила на страну далече, тем больше удалялась от единственного источника жизни, тем больше оказывалась во тьме и сени смертней. Сначала это было весело – можно было отбросить христианские запреты и устроить праздник непослушания, пошалить, порезвиться – как в Декамероне. Но за весельем приходило похмелье, гасли свечи, кончался бал. И в этой темноте становилось очень страшно.
В конечном счёте, современная культура уже почти полностью рассталась с Богом. При этом выяснилось, что накопленный запас человеческих сил растрачен, а пополнить их кроме как у христианского Бога негде. Попытки создать какую-то новую религию из плохо переваренных элементов буддизма или индуизма ни к чему путному не привели, равно как и заигрывания с европейскими оккультными учениями или потуги возродить европейское (германское, славянское, античное) язычество.
В итоге наша постхристианская культура на современном представляет собой жалкое зрелище. Она похожа на теряющую ум грязную, уродливую развратную старуху, которая никак не может понять, что ей уже не шестнадцать лет.
Конечно, христианская вера ещё кое-где тлеет и кто-то из творцов ещё может что-то почерпнуть из её источника. Всегда были и до сих пор остаются среди творческой интеллигенции те, у кого душа тянется к Христу. И в России они ещё есть. Но их немного, и талантов уровня Гоголя или Достоевского среди них, увы, как-то не видно. Но, всё равно, они делают большое дело, помогают хоть кому-то вырулить на верную дорогу в жизни.
Антон, так мы, православные, знаем, к чему идет, нам все давно рассказано еще Иоанном Богословом. В истории человечества просто не было периода, когда была благодать и растворение воздухов. Островки добра среди моря зла – это история всей человеческой цивилизации. В Средние века цивилизация была богоцентричной в последний раз, но и то, если почитать историю крестовых походов, то становится ясно, что ничего не поменялось: паны шли грабить, холопы – возвращать святыни. Холопы гибли, паны грабили – колесо истории крутилось. На тех граблях и пляшем которое столетие подряд.
Что правда, то правда. Но всё-таки Крестовые походы – это чисто католическая затея. От которой пострадали не только мусульмане, но и православные – вспомним разорение Константинополя.
Недавно читал о том, как Никита Хониат, выдающийся византийский историк и писатель, сумел спастись от крестоносцев и спасти свою семью и свою “Историю”. У него было два дома – один большой и роскошный, другой поменьше. Большой дом крестоносцы разграбили сразу. А сам он, с родственниками и друзьями спасался в маленьком. У него был друг-венецианец, который, одевшись в латинские доспехи, встал у ворот Никиты и говорил всем крестоносцам, что этот он присмотрел для себя. Несколько дней это срабатывало, но потом крестоносцы стали наседать, и Никита спрятал под одеждой “Историю”, взял на руки младшего ребёнка и вместе с беременной женой, остальными детьми и всеми родными и близкими отправился пешком в Никею. Девушки и женщины измазали лица сажей и сгорбились, изображая старух. Мужчины поставили их в середину, а сами шли вокруг. По дороге крестоносцы всё-таки отбили у них одну девушку, дочь уважаемого в Константинополе судьи, и увели её. Отец её бросился на землю и умолял друзей спасти дочь. Никита отдал ребёнка в руки кого-то из товарищей и бросился вызволять девушку. Благодаря своему красноречию он сумел её вернуть. Так они и добрели до Никеи. Огромное собрание рукописей и произведений искусства, накопленное Никитой, было частично расхищено, частично уничтожено.
Когда я читал эту историю, то думал, что и нас в России тоже, возможно, ждёт такая судьба. С поправкой на современные реалии. Только останется ли у нас своя Никея? Будет ли нам куда брести из развалин третьего Рима?
И Русь в своё время пострадала от крестоносцев прибалтийских орденов.
Но и православном богоцентричном обществе тоже не обходилось без своих ужасов. Иконоборческая ересь в Византии, междоусобные войны на Руси… И даже в лучшие времена православное благочестие сосуществовало с языческими суевериями и самыми разными грехами.
Но сейчас, кажется, в духовном плане дела обстоят так плохо, как никогда. Причём во всём постхристианском мире. Да и за его пределами тоже особенно мрачно. Китай с его компьютерным тоталитаризмом и зашкаливающем материализмом, Япония, где люди не только перестают вступать в брак, но и вообще всё больше предпочитают сожительство с роботами и виртуальными партнёрами интимным отношениям с живыми людьми, Индия, где индусы как никогда жёстко притесняют христиан и мусульман… В общем, всё это добром не кончится.
С одной стороны страшно, с другой стороны понятно, что отрезвление может прийти только через очень большую беду.
Слушайте, Антон, правда, не пойму, как же вы еще не пошли в проруби топиться с таким взглядом на мир. Я шучу, ну ей Богу, вы же видите вокруг одну черноту – я перечитываю ваши комменты, такое впечатление, что всем нам пора зашиться в рубище и идти в пещеры. Во всем Китае вы видите компьютерный тоталитаризм и материализм, не понимая, что оцениваете огромную и очень разную страну в стилистике “в России холодно и медведи с водкой”. Индия у вас – страна с притеснением мусульман и христиан, тогда как там все не просто от штата зависит, а от города или его районов. Япония вам видится страной извратов и фриков. Не поверите, но со всем нынешним отношением к России – народ не видит в ней империи зла и уж точно не оценивает людей с точке зрения “русские равно Путин”. Шире взгляды у людей, сильно шире. А вас почитать – так мы тут без просвета живем среди одних чудовищ, вся планета покрыта дустом, и только в одном месте свет еще чуток светит 🙂
Я-то понимаю, откуда ноги растут, в России давным-давно материал журналисты подают очень выборочно, я из первых уст это знаю, какие темнички с нулевых разрабатываются и как надо подавать новости. Но вам самому жить так не надоело?
Да… В отношении гуманитарных наук все действительно грустно. И в первую очередь это касается языка.
Советский новояз с бесконечным числом сокращений и аббревиатур фактически заменил собой язык Пушкина и других классиков. А каков язык, таково и мышление.
Русский язык классиков требовал образного, художественного мышления, умения воспарить над бытовой повседневностью и увидеть нечто большее.
Советский новояз – максимально приземлял и заземлял. Идеально для рабочего винтика рабочего механизма- делай свое дело и не задавайся лишними вопросами. Как говорится, нет слова- нет и явления.
Помню то впечатление, какое оказал на меня язык Стругацких при первом прочтении- ощущение, что читаешь учебник по одной из технических дисциплин. Язык разительно отличается от языка классиков.
По поводу соотношения точных наук и гуманитарных. Правильно замечено, что идеальное соотношение 50/50.
Во- первых, та же математика- наука не точная, а весьма абстрактная. Я про высшую, разумеется, а не школьную алгебру. А абстрактное мышление неплохо развивается на тех же уроках литературы.
Во-вторых, в основе получения ЛЮБОГО образования, хоть медицинского, хоть инженерного- умение усваивать тонны литературы. А сам этот навык формируется в детском возрасте при чтении книг, причём той же художественной литературы.
Так что не получится толковый технарь из того, кто пренебрегал гуманитарными дисциплинами.
Рима, прям в унисон мыслим! Я даже добавлять ничего не буду – вы все сказали
Ирина, неужели я выгляжу таким мрачным? А я-то считал себя большим оптимистом!
У меня в жизни очень много положительных эмоций, но они связаны всё больше с теми сферами жизни, которые я не люблю обсуждать публично: молитва, богослужения, жена, дети, близкие друзья и просто хорошие люди, с которыми сводит жизнь. Радостей в этой жизни у меня вполне хватает. А после неё начнётся вечная жизнь – разве это не прекрасно? Ну и потом, мы же знаем, что Откровение Иоанна кончается на мажорной ноте.
Но то, что нам суждено жить на последнем этапе разложения нашей цивилизации – это же очевидно. Общим местом стало сравнение современного мира с “Титаником”, где на палубе ещё играет оркестр и легкомысленная публика веселиться, а корабль уже дал течь. Это надо понять раз и навсегда, чтобы не питать ложных надежд и не увлекаться ложными идеями.
И то, что в нашем мире всё сильнее ощущается господство извращённой, поистине сатанинской системы ценностей – это тоже очевидно для всякого, кто всерьёз воспринимает христианские заповеди. Причём проталкивается эта человеконенавистническая идеология под флагом “толерантности”, “прав человека”, “спасения планеты”, “заботы о здоровье”. Зла в мире всегда было много, но оно никогда не было настолько изощрённо лицемерным. Видимо, дьявол за прошедшие тысячелетия очень отточил своё мастерство.
Но Христос всё равно победил мир. И всё зло мира в конечном итоге будет смыто как грязная пена, как будто его и не было. Понимая это, разве можно жить и не радоваться?
Антон, ну я же вас знаю по комментариям, а не лично, а комментарии по большей степени – ну уж очень мрачные. Я понимаю, в чем мы с вами разнимся – вы видите язвы этого мира, да и вокруг вас атмосфера не самая радужная, и внутренне вы эмигрируете в молитву, семью и дружеское общение, а я вижу язвы этого мира, но одновременно вижу и свет, который неспособна убить тьма, поэтому мне не нужна внутренняя эмиграция, чтобы не видеть вокруг всего этого дерьма. Наверное, это еще связано с тем, что я живу в красивом месте, где можно просто выйти на берег океана, посмотреть на горы, перекинуться парой слов с людьми – и почувствовать себя не в осажденной крепости, а в более-менее нормальном месте.
Поэтому мы и кажемся друг другу иными…
У нас с вами ещё, видимо, очень разный склад характера и несколько разный подход к жизни. Вы живёте здесь и сейчас, настоящим моментом. Думаю, что это хорошо для психического здоровья. А у меня навязчивая потребность рассматривать всё в динамике, мне всё время хочется увидеть целостную картину мира, понять как он развивается, куда идёт. И общие тенденции, которые, как мне кажется, я вижу, совсем не радуют.
Но, конечно, на этом печальном общем фоне есть много светлых пятен, есть поводы для радости.
Что касается места, то, да, конечно, у вас и океан, и хорошие люди, и чистый воздух. Но намедни мне случайно попалось на ютубе видео под интригующим названием “Vancouver is Dying”. Конечно, я не мог его не посмотреть, и был в шоке. По вашим описаниям я представлял себе Ванкувер райским местом, а тут – такое…
Но вы абсолютно правы, что не поддаётесь унынию и видите в жизни главным образом хорошее. У нас тут, конечно, нет океана, гор и много другого. Но и природа, как и везде, по-своему прекрасна, и хороших людей хватает. Вы бы и в наших краях не унывали.
А, я видела этот фильм. Это вам Гастингс показали – я давно шучу, что не доезжали журналисты из России до нашего Гастингса, вот было бы видео “Ванкувер – город контрастов” 🙂 Мож, кто намекнет Марго Симоньян прислать пару операторов, вот она кино снимет и покажет, как мы тут среди нарков живем.
Антон, Ванкувер – райское место, это один из прекраснейших городов на земле. Но в этом фильме вам показали самые страшные и темные стороны города – в любом городе можно снять красоту, а потом прийти в злачные места и наснимать там. И получится чудовищная картина бело-черной жизни. Так вот, вы увидели фильм о самых страшных местах и проблемах нашего города. С ковидом у нас страшно увеличилось число сумасшедших и наркоманов, просто страшно. Многие люди стали агрессивными и неадекватными, по сравнению с доэпидемийными временами, да плюс кризис, да плюс угроза атомной войны на неокрепшие после ковида нервы. Гастингс, кстати, совсем недалеко от нашего района, поэтому и ограблений столько – бездомные идут грабить туда, где живут богатые люди, что с бедных брать. Уровень преступности вырос за последние годы просто ужасно – а сравнение мы ведем с временами, когда в любое время суток любая женщина или ребенок мог возвращаться спокойно домой и ничего не бояться. Повторяю – в любое время суток. И уровень наркомании у нас так высок потому, что Китай мстит Империи за опиумные войны. Гастингс – город между Чайна-Тауном и Портом, мне нужно продолжать или сами достроите цепочку? А между тем – Гастингс обладает чудовищно дорогой землей, просто чудовищно, просто этот наркоманский район никто не разгоняет, потому что с одной стороны, выгодно цепочка “доставка-дилер-конечный потребитель”, а с другой – этот район удобен тем, что вся эта публика под контролем врачей и полицейских. Да, эта публика получает наркотики, если их ломает, чтобы они не убивали людей за дозу, но все равно передозов – чудовищное количество, потому что люди употребляют химию, никто уже давно не сидит на натуральных наркотиках, поэтому жизнь этих людей весьма коротка – за полгода на химии можно сгореть.
Перестрелки тоже участились, раньше раз-два в году бандюки друг друга стреляли, сейчас стало гораздо хуже, участники все те же, просто в страну потянулись максиканцы и теперь еще и наши. Мне буквально сегодня звонили и на русском языке пытались провернуть типичную российскую банковскую разводку “с вашего счета перевели деньги”.
Я вам еще много кой-чего могу рассказать о Ванкувере, как и вы можете рассказать о своем родном городе – не только хорошего, но и плохого. От этого никуда не деться – рая на земле просто не существует, просто вы правы в том, что я пытаюсь жить здесь и сейчас и не заглядывать слишком далеко в будущее. Я уже пыталась планировать свою жизнь в Луганске, потом – в Дрездене. Все имело тенденцию меняться практически в мгновение ока – и я поняла, что жить надо сейчас, а не загадывая, куда оно все идет. Куда бы ни шло, все равно дойдет до Армагеддона, а жизнь у меня одна и душа тоже одна, сидеть и думать, что ж оно будет – по меньшей мере непродуктивно, потому что в моей жизни все уже столько раз менялось, что только успевай переваривать, а я все равно не знаю, как оно повернется. Мы с вами пять лет назад думали, о чем будем говорить в 2020, 21 и 22 годах? Да кто б нам сказал – хором бы санитаров вызвали.
Так что не пугайтесь так уж сильно умирающего Ванкувера, кино снято для того, чтобы обратить внимание на проблемы и начать и хоть как-то их решать. А для разнообразия вот вам еще видосика
https://www.youtube.com/watch?v=hsSCc4B8Tsk&ab_channel=AlinaMcleod
Мы тут живем и все время то бегаем, то гуляем 🙂 Гастингс достаточно близко, совсем близко к Чайнатауну, о котором она тоже рассказывает
Спасибо за видео! Уже начал смотреть.
Очень рад что вы живёте не в Гастингсе, а то я реально запереживал за вас и особенно за вашу дочь.
В принципе, я так и предполагал, что в Ванкувере есть очень разные места.
Да на Гастингсе никто не живет, кроме этой публики, это же гетто. Мы через него проезжаем иногда и это лучшая антиреклама наркотиков для ребенка. Но там тоже люди очень разные, у меня жилец работает на скорой, рассказывает страшные вещи. Иногда там действительно попадаются жертвы обстоятельств и очень жестокого насилия, которые сломались и стали тупо колоться, чтобы пережить эти травмы, есть нелюди, есть остающиеся добрыми и человечными…
Смотрю видео. Конечно, замечательный город Ванкувер. Но мне бы не хотелось там жить – ненавижу небоскрёбы и вообще все эти стеклянные здания. Уж очень они “международные”, без малейших признаков национальной архитектуры.
Но для Ванкувера они, конечно, более органичны, чем, скажем, для Москвы. Как я всю жизнь ненавидел Новый Арбат с его хрущёвскими хмарочосами! Но нынешняя Москва-Сити ещё хуже. Такое впечатление, что это квартал каких-то инопланетных оккупантов.
И в моём любимом Минске я стараюсь не выходить за пределы центра, с его дивной сталинской архитектурой (гораздо менее помпезной и более человечной, чем в Москве) и отдельными сохранившимися довоенными зданиями. Разве что в Елисаветинский монастырь езжу (он на самой окраине и удивительно красив – лучший образец современной православной архитектуры, который я где-либо видел). Ну ещё их Национальная библиотека, которую они сделали похожей по форме на бактериофага, отвращения не вызывает, хоть и вполне современное здание.
В общем, вкусы у меня палеоконсервативные, так что Канада – не для меня. Разве что старые кварталы Монреаля или Квебека подошли бы? Хотя к канадскому французскому привыкать пришлось бы долго. Он мне кажется каким-то противненьким на слух.
Я тоже стекляшки не люблю, чувствую себя потерянной среди стекла и бетона, хотя что там люди, у нас даже навигаторы глючит, слишком много экранирования. Но тут надо знать, куда идти, чтобы найти очень милые уголки со старенькими виллами и садиками. Увы, это вымирающий вид ландшафта, скоро везде будет стекло с бетоном и урбанистическими изысками. Кстати, недавно были в новом районе, где все вылизано, чисто – и смылись оттуда поскорее, потому что как в пластиковый мир попали. Даже местные оттуда уходят на более старинную набережную, там хотя бы как-то человечно время проводить.
А из наших городов кроме Питера я Киев люблю. Господи, какой это красивый город весной и осенью
Да, Ирина, и ещё хочу заметить, что я информацию получаю больше не из российских, а из западных источников. Телевизор я не смотрю, газеты не покупаю, а информацию получаю всё больше из статей Теодора Дальримпла, Питера Хитченса, Патрика Бьюкенена, Дэвида Коула, Бернара Люгана, Мари Деларю, Мишеля Жоффруа и прочих английских, американских, французских, голландских, греческих и прочих авторов. В последнее время увлёкся индийскими новостными каналами, прежде всего WIOM. У них очень любопытная перспектива. Наших кое-кого тоже читаю, но очень выборочно.
И понятно, что не со всеми я во всём соглашаюсь, Дальримпл, например, агностик, и очень не любит православию, а Россию – в целом – глубоко презирает, хотя и любит нашу классическую литературу. Но у него такой прекрасный язык и такое изящное остроумие, что невозможно не увлечься. А потом, у него такая высокая культура и такой богатый жизненный опыт, что в его писаниях всегда можно найти массу интереснейших сведений.
Кроме того, я сам бывал во многих странах мира, включая самую что ни на есть развитую Европу, и могу сравнивать то, что я там видел своими глазами, с той картиной, которую рисует тот или иной пропагандист.
Поэтому вы совершенно напрасно видите во мне жертву российской пропаганды.
У меня сейчас глубокий период отторжения, Антон, очень сильное отторжение новостей вообще. Я даже на русском языке перестала воспринимать новостную информацию: у меня сознание тупо ставит блок и я слушаю, но не слышу. Моя подруга-врач говорит, что это такая защитная реакция. Я сейчас тупо ушла в историю, ковыряюсь помаленьку.
И это хорошо. Я сам чувствую, что мне читать новости вредно для души и для здоровья, но не могу остановиться, как алкоголик прямо.
И прекрасно понимаю, что совершенно напрасно я так много пишу на все эти темы, иногда довольно глупо. И у вас отнимаю время, вы же эти мои простыни читаете. Но не могу остановиться. У меня с февраля очень нехорошее состояние. Время от времи удаётся взять себя в руки, а потом опять. Конечно, надо тратить время не на излияния в интернете, а на молитву. Ещё и на том свете за празднословие отвечать.
Да при чем тут “простыни читаете”, мне интересно читать, вы меня задумываться заставляете, так что не в простынях дело, а в том, что у меня интоксикация уже от новостей, а у вас еще, видать, не дошло дело до крайней точки. Что доказывает только то, что вы психологически сильнее
Спасибо за эти слова. У меня, видимо, очень сильный комплекс неполноценности. Каждый раз чего-нибудь напишу, выдам всплеск наболевших эмоций домашнего сусчества, а потом на душе очень плохо: зачем я это делаю, чего пристаю к бедной женщине со своими глупостями? Если вы действительно не считаете меня навязчивым психом, то это для меня большое утешение.