Значится, имеется у нас альтернативная вселенная навроде последних изысков “Мастера и Маргариты” – только в Петербурге, пардон, в Ленинграде. Чистые светлые проспекты, полное отсутствие грязнющих дворов-колодцев, каждому ленинградцу полагается по огромной квартире с фикусами и патефонами, на фабриках и заводах царят светлые цеха. Ну еще в стране имеются пластик, полиэстер, аппараты Илизарова, застежки-молнии и прочие анахронизмы, которые как бэ извинительны для вселенной готичного стим-панка.
И только кровавая гэбня в этом дивном мире – очень странное образование. С одной сторон – беззубо книксенами раскидывается перед всяческими учеными, а с другой – быренько там зарепрессировали, там порасстреляли, там киллерОв понаслали… Как говорится, закон и порядок. Ну и, само собой, в таинственных лабораториях нормальных помещений построить тоже нельзя – обязательно нужно насобирать говнища и устроить всем ученым и объектам экспериментов помесь затрапезной тюряги и готичных сводов. Эксперименты над людьми ж оно так и удобно проводить – в сырых темных помещениях без доступа света и воздуха.
И вот в этом чудесном альтернативном Ленинграде имеется у нас дева карело-финского происхождения, Анника, которая при испуге выдает не изменения мимики лица, кстати, достойного попасть на средневековые полотна, а выхлоп голубенькой звуковой волны, исходящей не из каких-то звукоизвлекающих отверстий тела советской гражданки, а откуда-то из солнечного сплетения. У Анники имеется братец, с которым дева путешествует по стране по насередке того, что чуть было испугавшись, дева разрушает объекты советской собственности, отчего уже попала в розыск как злостная вредительница и враг социалистического строительства.
Параллельно в Ленинграде имеется Николай Фоменко, руководящий кровавой гэбней и поставляющий зеков на опыты к тщательно изображающему старика Алексею Серебрякову. Алексей Серебряков курит трубку, говорит голосом кишечной перистальтики и производит из обычных советских граждан – супергражан на букву М (я не шучу). Суперграждане на букву М перестают испытывать эмоции и становятся суперсолдатами на конвейерной основе. Противостоит Алексею добро в лице актрисы Евгении Симоновой, которой кровавая гебня сначала поломала ноги по насередке того, что Евгения не хотела участвовать в производстве граждан на букву М, но потом, после применения гебней аппарата Илизарова, ученая изменила мнение и теперь разъезжает в бархатном инвалидном кресле, кружевах и каменьях и участвует в опытах Алексея Серебрякова.
Однако не все так гладко у кровавой гэбни – зятем Николая Фоменко является сынок Дмитрия Нагиева, человек с внешностью неандертальца и неандертальской же дикцией, отчего с самого начала фильма становится непонятным, отчего к персонажу испытывает такую любовь дочь Фоменко, похожая на помесь Надежды Константиновны Крупской и актрисы Машной. Однако невзирая на всю дочернюю любовь к Нагиеву-младшему, тестюшка отсылает зятюшку в Мадрид в 1936 году в состав интербригад, где, собственно, и происходит судьбоносная встреча Нагиева с главным антагонистом кинища.
Немецким актером Вольгангом Черни в богатом наморднике в стиле стим-панк, которым Черни заставляет окружающих выполнять свою волю, в частности чуть пострелять себе в башку из пистолетов и револьверов разных лет – от нагана до революционных чудовищ.
Так завязывается шестисерийная байда, где принимают участие дети-суперубийцы, карлики, горничные в мини, карело-финские селяне, еврейские дети-шахматисты, открыто сидящие на улицах Гамбурга и играющие в шахматы с истинными арийцами, адмирал Канарис, цвет Аненербе с супругами, графоновые горы, меняющие рельеф, погоду, облачность и снега в разных кадрах, но в одном времени, танцы на балах в шифонах и брульянтах, отряды убийц на букву М, гебисты не снимающие шляп даже в бане – ну и прочие изыски совершенно отбитого воображения сценаристов и режиссеров, не просто запустивших этот фильм, а еще и решивших, что надобно иметь продолжение.
Нарочно не раскрываю всех сюжетных изысков данного шЫдевра, скажу только, что мы смотрели все серии исключительно из-за интерьеров замка, где снимали “немецкую” часть эпопеи. Вообще, как говорят, съемки заняли 3 года (и на это говно ушло ТРИ года!!!) и 27 точек на Земном шаре (основная часть фильма снималась до войны). Именно интерьеры зданий держали нас у экрана – это какой-то пир стиля, красоты, человеческого мастерства и терпения. Я была бы рада, если бы все 6 серий показывали просто пейзажи и интерьеры – тогда я бы посчитала кино просто шедевром.
Ну а так – могу сказать, что главной фичей сериала является тот факт, что ни у одного героя нет никакой внятной арки, вообще никакой. Такое впечатление, что кино снималось группой подростков, каждый из которых решил написать даже не часть текста, а по одному слову в предложении. Поэтому откуда кто взялся, куда идет и вообще на хер ему все это надо – это просто лишняя информация. Далее – никакой моральной оценки персонажей тоже дать просто невозможно, и это не так задумано, это просто вопиющий мискастинг и следствие отвратительного сценария. Немецкий актер Черни с положительной харизмой играет по сути злодея, но ему сочувствуешь и он нравится вопреки всем злодеяниям. Актриса Ирина Мартыненко, играющая суперкарелофинку, которая оказалась не в состоянии даже озвучить свою роль, вызывала исключительно недоумение напополам с раздражением – как женщину с такой внешностью вообще взяли играть положительного персонажа, супергероя и даму, которую должно быть ну хотя бы жалко, если ей уже не восхищаешься. Актриса Линда Лапиньш по идее тоже была злодейкой, но не совсем, вызывала исключительно желание увидеть, каким будет ее следующий наряд и макияж, в результате чего она все равно смотрелась Ренатой Литвиновой на минималках и жутко веселила в сцене драк (кстати, чудовищно поставленных).
Актеры, отвечающие за “ум” – Серебряков и Симонова, тоже совершенно не вызывали никаких чувств: откуда-то пришли, куда-то ушли, а, ну и хер с ними. Фоменко единственный оживлял пейзажи – и привносил в своего героя хотя бы какую-то человечность. Остальные – это жуткий шлак.
В общем, ребята, ежели хотите глянуть разувесистую разлюли-малину в сумасшедшей красоты интерьерах – ну попробуйте поглядеть. А не решитесь – ничего не потеряете.
Не умеют наши снимать комиксы в стиле нуар, не умеют. Не надо бы браться – чай, свое что-то можно придумать. Но думается, некому придумывать.