В прошлый раз мы говорили с вами о том, почему православные особо почитают Деву Марию. Тема эта очень сложная, поэтому я позволю себе еще раз тезисно напомнить – почему православные так почитают Богородицу. А затем мы поговорим о православном почитании святых.
Православие говорит, что конечной целью жизни каждого человека является ОБОЖЕНИЕ, наиболее полное соединение с Богом. Это и есть то спасение, которое мы также называем целью нашей жизни. В. Лосский писал, что Дева Мария “является примером исполнения человеческого призвания, совершенной святости, к которой призвана Церковь”. Он уточняет эту мысль следующим образом:
«Мария, Матерь Иисуса» (Деян. 1:14) осуществила в жизни уникальные отношения, которые соединяли ее с ее Сыном, проявив их в своей личной святости. Но эта святость не может быть ничем иным как «пресвятостью», полнотой благодати, дарованной Церкви — дополнением славного человеческого естества Христа. Но пока Церковь находится в ожидании Грядущего Царства, Мария уже пересекла порог вечного Царства; и, будучи единственным обоженым человеком — в смысле окончательного обожения тварного, — она рядом с Сыном осуществляет руководство судьбами мира, которые еще не раскрылись во времени”.
Мы помним, что говорит церковь о той особой благодати, которая почила на Деве Марии. И эта особая благодать привела Богородицу к полному обОжению (только Бога ради, не нужно понимать обОжение как примитивное превращение в богиню, которая требует особого культа и поклонения наравне с Троицей). ОбОжение – когда человек восстанавливает образ и подобие Бога в себе по благодати Христовой.
Дева Мария не ожидает всеобщего воскресения, как мы с вами, потому что Она уже воскрешена в том теле, в котором воскреснем мы – именно поэтому, когда апостолы и ученики Христа пришли к гробу Богоматери, чтобы апостол Фома смог проститься с Ней (он был единственным, кто не присутствовал при Ее успении), они не нашли в могиле ничего, кроме погребальных пелен. Предание Церкви говорит, что Дева была вознесена на Небо Ее Сыном в воскресшей телесности. Как и Ее Сын был вознесен в воскресшем теле.
Приведу еще одну цитату из крупнейшего богослова нашего времени – В. Лосского. “Прославление Матери является видимым результатом добровольного смирения Сына: через Деву Марию Бог-Сын воплощается в человеческий облик, становясь «Сыном Человеческим» и обретает возможность умереть; Мария же, становясь Материю Божьей, обретает «надлежащую Богу славу» и является первой из человеков сопричастницей окончательного обожения тварного”.
И именно оттого, что Дева Мария достигла обОжения, стала наиболее близкой к Богу, православие обращается к Богородице за молитвенной помощью, а также прославляет Ее как надежду человечества на спасение.
Также Дева Мария почитается православными христианами как Богородица; нельзя понять Сына без того, чтобы верно понять, что Дева Мария стала БОГОРОДИЦЕЙ, то есть родившей истинного Бога. Протопресвитер А. Шмеман, еще один выдающийся богослов нашего времени пишет: “Если Своим Храмом Бог отныне избрал Человека, то в особом и самом буквальном смысле таким храмом Бога была Дева Мария: «ибо рожденное от Нее Свято есть»… Она, Ее тело есть Храм, воздвигнутый самим же Ветхим Заветом, всей его святостью, ожиданием спасения, верностью Богу — сделавшей возможным соединение Бога с Человеком и в этом смысле — Она есть плод Ветхозаветного Храма: той связи с Богом, которая осуществилась через него… А если так, то «созерцание» переносится на соотношение между этим живым храмом и тем, смысл которого, как единственного «центра» и источника спасения и соединения с Богом, пришел «исполнить» Христос Своим вочеловечением, «Пречистый храм Спасов… днесь вводится в Дом Господень»… и в этом введении открывается и последний смысл храма и совершается его преодоление.”
То есть Дева Мария является храмом Христа, так же как Христос является храмом Бога. У Девы Марии особые отношения с Христом – и при Их земной жизни, и в Вечности. Христос сотворил первое чудо по просьбе Матери, на Кресте, в последние мгновения жизни, Он не забыл Свою Матерь – к Ней обращается Он с креста, измученный, страдающий, находящийся на пороге смерти. “Жено! Се сын Твой!” “Се Матерь твоя!”, – говорит Он Иоанну (Ин 19. 26-27).
А теперь немного о том, что протестантам может быть незнакомо – о Предании церкви, сохранившем рассказы о том, что же было ПОСЛЕ смерти Христа, Его Воскресения и Вознесения. Поскольку протестанты опираются только на Писание, они, таким образом, отвергают все, что туда не попало. А значит – Предание, сохранившее сведения о том, как же развивались события после Воскресения Христова.
Вот что оно говорит о судьбе Девы Марии.
Церковь верит, что Господь явился Своей Матери сразу по Воскресении. Блж. Феофилакт Болгарский считает, что именно Богородица упоминается среди жен-мироносиц у евангелиста Матфея под именем «Марии, матери Иакова и Иосии» (Мф 27. 56), т. к. Иаков и Иосия – дети почившего Иосифа, обручника Ее, а также – «другой Марии» (Мф 27. 61; 28. 1). Ей и Марии Магдалине сначала явился ангел, возвестивший о Воскресении Христа, а затем и Сам восставший из гроба Господь (Мф 28. 1-10). О том, что «другая Мария» и Богородица – одно лицо, утверждается и в синаксарном чтении во Святую Неделю Пасхи.
Предание Церкви утверждает, что Богородица присутствовала и при Вознесении Господнем. Ее изображение всегда имеется на иконе этого Праздника. По Вознесении Христа Богородица находилась в Иерусалиме вместе с апостолами (Деян 1. 14) и ожидала исполнения обетования Своего Сына – схождения Св. Духа. По прошествии 40 дней после Вознесения на Богородицу и апостолов сошел Св. Дух в образе огненных языков – осуществилось чудо Пятидесятницы (Деян 2. 1-4).
Богородица хотела отправиться вместе со всеми апостолами проповедовать Евангелие, ей выпала земля Иверия (Грузия), но явившийся Ей ангел воспретил Деве идти в эту землю и сказал, что Иверии надлежит быть просвещенной позднее, а Деве Ее участь явится особо, что у Нее есть Свой надел, где Она проповедает Евангелие. В Иерусалиме Богородица беспрестанно посещала опустевший по Воскресении Гроб Христов и молилась. Иудеи хотели настигнуть Ее здесь и убить и даже выставляли возле Гроба стражу. Однако сила Божия чудесным образом скрывала Богородицу от глаз иудеев, и Она беспрепятственно посещала пещеру Погребения (Сказание об Успении Св. Богородицы. 2). Предание повествует о морском путешествии Богородицы к некогда воскрешенному Господом и ставшему Кипрским епископом Лазарю. По дороге Ее корабль был подхвачен бурей и перенесен к горе Афон. Постигнув, что это та самая земля, о которой Ей благовествовал в Иерусалиме ангел, Богородица ступила на Афонский полуостров. В те времена на Афоне процветали самые разнообразные языческие культы, однако с приходом Богородицы язычество оказалось на Афоне повержено. Силой Своей проповеди и многочисленными чудесами Богородица обратила местных жителей в христианство.
Перед отплытием с Афона Богородица благословила народ и сказала: «Се в жребий Мне бысть Сына и Бога Моего! Божия благодать на место сие и на пребывающих в нем с верою и со страхом и с заповедями Сына Моего; с малым попечением изобильно будет им вся на земле, и жизнь небесную получат, и не оскудеет милость Сына Моего от места сего до скончания века, и аз буду тепла заступница к Сыну Моему о месте сем и о пребывающих в нем». Богородица отплыла со Своими спутниками на Кипр, где посетила Лазаря. Во время своего путешествия Божия Матерь побывала в Ефесе. Возвратясь в Иерусалим, Она по-прежнему часто и подолгу молилась в местах, которые были связаны с событиями земной жизни Ее Сына. Как повествует «Сказание об Успении Св. Богородицы», о том, что Ее земная кончина уже близка, Богородица узнала от архангела Гавриила. Эту весть Богородица приняла с большой радостью: Ей предстояла скорая встреча со Своим Сыном. В качестве предзнаменования ожидающей Богородицу по Ее Успении славы архангел вручил Ей райскую ветвь от финикового дерева, сияющую неземным светом. Эту ветвь надлежало нести перед гробом Богородицы в день Ее погребения.
Когда Богородица возлежала на смертном одре, совершилось чудесное событие: силой Божией в Ее дом были собраны находившиеся тогда в различных странах апостолы, которые благодаря этому чуду смогли присутствовать при Успении Девы Марии. Не было у одра Богородицы лишь ап. Фомы (эпизод и описание вознесения Богородицы по лат. версии апокрифа об Успении Св. Богородицы). Согласно Церковному Преданию, после смерти Богородицы апостолы положили Ее тело в гробнице-пещере, завалив вход большим камнем. На 3-й день к ним присоединился отсутствовавший в день Успения ап. Фома, который очень страдал оттого, что так и не успел проститься с Богородицей. По его слезной мольбе апостолы отвалили от входа в пещеру камень, чтобы и он смог попрощаться с телом умершей Богородицы. Но, к их удивлению, они не нашли Ее тела внутри пещеры. Здесь лежали только Ее одежды, от которых исходило дивное благоухание. Правосл. Церковь хранит Предание, что Богородица была воскрешена силой Божией на 3-й день после Своего Успения и взошла на Небо. Год успения Богоматери называется разным, от 44 до 48 года нашей эры.
Итак, если Господь Сам почитал Свою Матерь, если Ее жизнь была столь угодна Ему, что Он Сам встретил Ее душу при успении – зачем же снова отбирать у Него это право, как это делают протестанты, и утверждать, что со смертью и воскресением Христа все кончилось? И что будучи при жизни великой служительницей Сына, великой помощницей и утешительницей христиан, Богородица, оказавшись рядом с Господом в Вечности больше не молится Сыну и не просит за тех, кто остался тут, на земле, погибая во грехах. И что Сын не отвечает на молитвы Матери – потому что, де, нам тут ничем не поможешь, пусть мы сами друг о друге просим…
Странное утверждение, честное слово.
И если Богоматерь была величайшей из всех людей, “честнейшей Херувим и славнейшей без сравнения Серафим”, то разве можно утверждать, что на Ней обОжение людей окончилось и никто более к нему не стремился и не достигал его – пусть не с той же полнотой, какой его достигла Она?
Очевидно нет. Две тысячи лет христианской жизни показало множество примеров жизни людей в Боге, памятование о светильниках веры и примерах благочестия привилось в церкви с первых дней ее существования. Но от почитания библейских праведников протестанты вынуждены отказаться по двум причинам. Конечно, первая – это отказ от любых посредников между собой и Богом (хотя что тут мешает почитанию – трудно объяснить). А вторая кроется в исторической логике. Хотя Писание и говорит: “в вечной памяти будет праведник” (Пс. 111,6) и “память праведника пребудет благословенна” (Притч. 10,7), протестантские церкви не могут почитать праведников тех времен, потому что оглядываясь на свою историю, они могут проследить ее максимум от 15 века, а харизматические направления – и вовсе от 19-го. Слишком мал исторический период существования этих церквей, чтобы сводить свою историю к первым векам христианства. И хотя харизматы и заявляют, что они, де – те самые древние христиане, простой исторический вопрос: “А когда возникла ваша церковь”, все ставит на свои места. Самые старые – в 19 веке в Америке. А даже если ты заявляешь, что ВОССТАНАВЛИВАЕШЬ древнее христианство, можно откровенно спросить себя – на каком основании идет восстановление? На основании только Писания? Увы – только Писание не даст возможности восстановить весь чин древнего христианства, хотя бы потому, что в Писании нет чина тех самых древних литургий, нет ответа на вопрос “А что было дальше – с апостолами, Богоматерью, кто был первым мучеником за веру, как шло распространение Евангелия дальше, какими методами и т.д.”. Все это хранится в Предании Церкви – а оно как раз отвергается протестантами.
И, наконец, призыв “подражайте вере их (праведников ( – И.А.)” – апостол указывает и на плоды духа, приличествующие христианину: “любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание” (Гал. 5,22-23). Протестанты говорят, что эти плоды духа есть на всех них, потому что они и есть “святые” (кстати, это слово толкуется как “отделенные от грешников и неверующих”). Но увы и ах – ведь если поглядеть правде в глаза, грехи есть на всех людях, и на харизматах тоже. Безгрешных людей нет – да и (да простят меня протестанты) когда иногда почитаешь, что они говорят о православных, то найдешь в этих словах все, что угодно, только не мир, долготерпение, благость и милосердие. А значит – где-то в утверждении, что “в нас работает Святой Дух и на нас Его плоды” вкралась ошибка. Православные миряне (да и монахи) тоже в массе своей мало отличаются праведностью. Но мы и не дерзаем говорить о себе такие вещи – вот в чем наше отличие.
Есть также еще одна вещь, которая должна быть известной протестантам: Лютер возмутился католическим объяснением почитания святых. Но дело в том, что православное богословие само с ним спорит. Указывая православным на их ошибки в почитании святых, протестанты зачастую не знают, КАК православные спорят по этому поводу с католиками и объясняют собственное почитание.
“Святые, как обладатели сверхдолжных заслуг могут за свои заслуги как бы купить благоволение Божие”, – вот до крайности примитивизированное объяснение католического почитания святых. И породившие это объяснение рост почитания Девы Марии (зачастую в ущерб почитания Бога), и восприятие святых как “промежуточных духов”, которым молились больше, чем Богу, вызвало справедливое возмущение реформаторов.
Но для того, чтобы правильно понять православный взгляд на этот вопрос, следует, во-первых, разобраться в терминологии. И для начала уяснить, что такое МОЛИТЬСЯ. Молиться восходит к слову “молить, умолять”.
Можно ли молить только и исключительно Бога? Когда ребенок сидит и барабанит половником по кастрюле и мать в сотый раз прося его перестать говорит: “Молю тебя, прекрати!”, – она молится своему ребенку? Очевидно нет.
Можно ли свести слово “молить” к слову “просить”? Можно – и само Писание не запрещает нам этого делать. “Чего ни пожелаете, просите, и будет вам… Истинно, истинно говорю вам: о чём ни попросите Отца во имя Моё, даст вам. Доныне вы ничего не просили во имя Моё. Просите и получите” (Мф. 21,22; Ин. 15,7; 16,23-24; Лк. 16,27; Мк. 11,24; Рим. 1,10; 1Ин.5,15; Иак. 1,5-6 и т.п.). И если молитву мы назовём просто прошением, то этот вопрос разрешится сам собой. Можно просить человека? Безусловно. “Слава и честь и мир всякому, делающему доброе” (Рим. 2,10). А значит и хвалу можно адресовать не только Сотворившему небо и землю, но и всем тем, кому мы признательны. Следовательно, заключить это рассуждение можно так: если кто-либо считает непозволительным обращаться с молитвой к святым, то пусть обращается к ним с просьбой! А можно ли благодарить за сделанное добро? Ответ очевидно будет тем же – можно!
В православной церкви не смотрят на святых как на мешки с насыпанной туда благодатью – и мы не просим отсыпать нам от своих щедрот хоть полкило. Более того – прошу сейчас внимательно следить за мыслью – православие смотрит на Церковь как на Тело Христово. Мы все – члены Тела Христа. Могут ли у живого тела какие-то части быть мертвыми, а какие-то – живыми? Простите, но если у тела отмирает нога, это называется гангрена и ногу ампутируют. А мыслить, что Тело Христово состоит из живых (то есть нас) членов и мертвых (то есть всех умерших) членов – по меньшей мере странно. Если не кощунственно.
Значит, во Христе мы ВСЕ ЖИВЫ, а значит, где и какое препятствие стоит в том, чтобы одни члены живого тела просили других членов живого тела о молитве? Ведь протестанты с удовольствием молятся друг о друге и даже об иноверцах. Но и мы молимся вместе – вместе с друг другом и теми, кто уже переступил порог земной жизни и вошел в Царствие Небесное. Ведь мы – все живы. “У Бога нет живых и мертвых, у Бога все живы”.
Протестанты же утверждают совершенно парадоксальную вещь: апостолы молились и просили молитв, но как только они стали ближе к Богу, они моментально позабыли о всех нас и теперь ходят среди райских кущей, созерцая, как больно и горько нам здесь. И те, кто ещё недавно, желая выразить свою любовь к братьям, писали: “мы… не перестаем молиться о вас” (Кол. 1,8), неужели, оставив тело, потеряли и ту любовь во Христе Иисусе, о которой и сами писали, что “она никогда не перестает” (1Кор. 13,8)? Взаимная молитва – это проявление взаимной любви, и в эту любовь между членами одной Церкви, одного Тела Христова – получается не верят протестанты.
В Православии молитвенное призывание святых основывается на том, что они такие же люди, как и мы с вами. И мы просим их о том же, о чём и других людей, которые могут молиться, и, собственно, ничего особенного, ничего принципиально нового в этих просьбах не происходит. Особенными и даже чудесными являются плоды молитвенного единства со святыми, но сами просьбы и характер взаимоотношений остаётся тот же.
Сама фраза “помолиться святому” относится к тому же языковому сокращению, о котором уже писалось ранее. Язык стремится к краткости – и когда православный христианин говорит: “Помолись святому Сергию Радонежскому”, он имеет в виде не помолиться КОМУ, а помолиться С КЕМ. Вместо “попроси святого Сергия помолиться вместе с тобой Господу, дабы Он даровал тебе исполнение просимого”, мы говорим просто “помолись св. Сергию”, но понимаем это как совместное моление двух членов церкви одному Богу. Только один член церкви еще в теле, а другой – уже в Царствии небесном. Но разве он не любит ближнего, оставшегося на земле? Разве, будучи великим молитвенником при жизни, он вдруг устал и больше не хочет молится Богу о ближнем? Или Бог обидится, если православный попросит молитв о себе усопшего человека, на котором почила благодать Бога?
Откуда протестанты черпают такую уверенность в том, что у святых, пребывающих со Христом, совершенно отсутствует всякий интерес к нашему спасению? Даже отъявленный грешник из притчи о богатом и Лазаре, будучи в муках, молился о спасении братьев своих (Лк. 16,28)
Ну не надо же из Бога делать себе подобного мелочного ревнителя, который тщательно высчитывает, сколько раз обратились непосредственно к Нему, а сколько раз попросили помолиться с собой еще кого-то.
Все протестанты согласны с тем, что злые духи вполне могут воздействовать на нас. Образы их действий могут быть различны, но суть их одна – духовно вредить христианам и тем вовлечь их в соучастие в их гибели. Кто же отнял такое же естественное свойство святых духов духовно помогать братьям (молитвой) и тем соучаствовать их спасению? Бесы действенно желают нашей гибели, неужели святые не имеют действенного желания помочь нашему спасению? Неужто Бог, попускающий злые дела и нашёптывания злым творениям, не попустит и добрые – добрым? Каков же должен быть нравственный облик Бога при таком взгляде на Его Промысл?
Знаменитый протестантский писатель Г.К. Тиссен пишет: “Мы приходим к выводу, что, умирая, верующий входит в присутствие Христово. Он приобретает с Господом общение, пребывает в состоянии сознательного блаженства, ожидая времени воскресения”. Но православие не отнимает у святых в этом “промежуточном состоянии” еще и любви. Сочетавшись со Христом, причастившись Любви, святые не потеряли ни отцовского чувства, ни христианской, деятельной любви. Мы верим, что мы не стали им чужими. Разве можно думать о блаженствующих ныне пастырях стада Христова, что они стали подобны свиньям, блаженствующим у переполненной лоханки, позабыв про всех и вся? Нет, они не стали хуже тех отцов и пастырей, которые, оставаясь в теле, продолжают молиться за своих духовных чад.
Они не могут отвечать нам, просящим у них духовной помощи: “Да нет, ребятки, я вон всю жизнь страдал, молилися и мучался, а теперь вот удостоился быть с Богом, а вы – сами по себе помучайтесь, может, и вам сподобится попасть сюда”. Бог есть любовь, “Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать свои души за братьев” (1Ин. 3,16). Но разве после благодатного соединения с Богом любовь оскопляется и исчезает? Или она приумножается?
И я снова напомню, что нужно отличать ПОКЛОНЕНИЕ БОЖЕСКОЕ И ПОЧТИТЕЛЬНОЕ. Почтительное поклонение – это поклонение образу Божию в человеке. Библейские примеры: сыны пророков поклонились Елисею до земли (4.Цар. 2,15), женщины пали пред ним же (4.Цар. 4,37). Навуходоносор поклонился Даниилу (Дан. 2,6), Авдий поклонился Илие (3Цар. 18,7), перед Ильёй пал пятидесятник (4Цар. 1,13).[20] Такое сугубое почтение человеку Божию оказываем и мы. Сыны Иакова поклонились Иосифу лицом до земли (Быт. 42,6), темничный страж в трепете припал к Павлу и Силе (Деян. 16,29). Вот так, сама Библия преподносит нам примеры почтительного поклонения человеку, почтённому от Бога. А Божеское поклонение есть служение высшему существу и подобает только Богу (Кол. 3,23-24).
И вопреки утверждениям, что церковь приняла факт молитвы к святым только через триста-четыреста лет после рождества Христова, все обстоит иначе.
Несколько примеров: повествование о мучениках сцилитанских, пострадавших в 200-м году, составленное современником-очевидцем, заканчивается словами: “скончались Христовы мученики месяца июля в 17 день и ходатайствуют за нас пред Господом Иисусом Христом”. Евсевий Кесарийский передает рассказ о мученице III века Потамиене, что она обещала воину Василиду по отшествии своем молить за него Господа. А спустя 3 дня сам Василид засвидетельствовал, что она явилась ему ночью и, возложив на голову его венец, сказала, что молитва её была услышана. Святитель Василий в слове на 40 мучеников: “Сколько употребил бы ты труда найти и одного молитвенника за себя ко Господу! – и вот 40 молитвенников, возсылающих согласную молитву… святый лик! Священная дружина! Непоколебимый полк! Общие хранители человеческого рода! Добрые сообщники в заботах, споспешники в молитвах, самые сильные ходатаи, светила вселенной, цвет церквей! Вас не земля сокрыла, но прияло небо, вам отверзлись врата рая”. Четвёртый Вселенский Собор в своем одиннадцатом деянии записал: “Все отцы того собора единогласно возгласили: Флавиану вечная память; Флавиан по смерти живёт. Мученик за нас да молится”.
Ну хорошо, – могут ответить протестанты. Просить молитв, отличать поклонение Богу и почитание – это еще куда ни шло. Но вы же “трупы целуете, воздаете божеское поклонение мощам” (это я сейчас процитировала).
Вот какое обоснование почитания святых мощей приводит наша Церковь.
Христос воплотился и стал человеком, самим Своим воплощением освятив наше тело. Православные – не гностики, которые считали тело темницей души. Более того, современники называли первых христиан “плотолюбцами”, потому что они не бичевали и не уничижали свое тело, а вопринимали его как храм Божий, освященный воплощением Самого Бога. Все тело было священо Богом, в теле нет ничего постыдного или лишнего. Крещение облекает человека во Христа, делает ВСЕГО человека членом Тела Христова, мы – вокреснем В ТЕЛЕ, как и Сам Господь наш.
То есть первые христиане – и мы вслед за ними – относимся к телу, как к Храму Божию, освященному крещением. Да, кстати, о самом слове мощи. Этим словом в славянском языке переведено греческое слово “липсана” и латинское “реликвия”, что в буквальном переводе на русский язык означает “останки”. И мощами назывались не только тела святых, но и вообще всякое усопшее тело. В православном чине “погребения мирских человек, священников и младенцев” постоянно встречаем выражения: “мощи усопшего лежат в доме”, “вземше мощи усопшего, отходим к церкви”, “молитва чтется близ мощей”, “вложивше мощи во гроб” и так далее. А славянское слово “мощи” возводится к слову “мощь”, сила, то есть в костях человека, по мнению древних, заключалась его сила. И во времена славян мощами назывались именно кости человека.
История церкви говорит о том, что к мощам мучеников и святых всегда относились с величайшим благоговением. (Это на заметку тем, кто считает, что должен возродить древнее христианство).
Святой Игнатий, епископ Антиохийский (по преданию – именно тот ребенок, которого взял на руки Христос), был брошен на растерзание диким зверям (при императоре Траяне), пожравшим все его тело и оставившим немного только самых твердых костей, которые как священные останки были с благоговением подобраны верующими.
В 156 году священномученик Поликарп, епископ Смирнский, был убит мечом и сожжен, но кости, уцелевшие от огня, и пепел были для христиан “честнее многоценных камней и дороже золота”. Писатель латинской Церкви Пруденций говорит: “Верующие собирают пепел от сожженных святых тел мучеников и обмытые чистым вином кости их и все наперерыв стараются добыть их себе, хранить в своих домах, носить на груди святой прах как священный дар и залог благополучия”.
Святой Иоанн Златоуст о мощах антиохийского мученика Вавилы пишет: “Прошло много лет после его погребения, во гробе его остались только кости и прах, которые с великою честью перенесены были в гробницу, в предместье Дафну”.
Пресвятой Лукиан так рассказывает о найденных им мощах святого архидиакона Стефана (первомученик церкви, убитый в 33 (!) году нашей эры: “Остались от костей его весьма малыя частицы, а все тело его обратилось в прах… С псалмами и песнями понесли сии мощи (останки) блаженного Стефана в святую церковь Сион…” Блаженный Иероним говорит, что весьма почитаемые мощи пророка Самуила существовали в виде праха, а мощи апостолов Петра и Павла – в виде костей (Голубинский Е. Е. Указ. соч. С. 35, прим.).
В истории Древней Руси существуют свидетельства о почитании мощей равноапостольной княгини Ольги и князя Владимира, церковь хранит описания этих мощей (они сохранились в виде костей).
Святитель Иоанн Златоуст писал: «Как императорская корона, украшенная со всех сторон драгоценными камнями, издает разнообразный блеск, так и тела святых мучеников, испещренные как бы драгоценными камнями ранами, понесенными за Господа, драгоценнее и досточтимее всякой императорской короны». Святитель Григорий Нисский в слове о святом мученике Феодоре сказал: «Душа его, войдя в горняя, почивает на своем месте, разрешившись от тела, живет вместе с равными себе; тело же, как честное и непорочное ее орудие, с великой честью и почтением положенное и украшенное, почитается и почивает на прекрасном, святом месте, в виду у всех». Таким образом, тело наравне с душою принимает участие в прославлении усопшего праведника. Святой Иоанн Дамаскин пишет: «…Бог обитал также и в телах их, говорит апостол: не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа? (1 Кор. 6: 19)
Как мы видим, почитание мощей усопших праведников восходит даже не к первым векам, а к первым годам христианства. Да и подумайте, товарищи протестанты, КАКИМ образом до нас дошли глава Иоанна Крестителя, мощи первомученика Стефана и других первых святых и мучеников христианства? Ведь их должны были погрести первые христиане – и дело с концом. Но нет, если они до нас дошли – значит, им всегда, в течение всей истории церкви, воздавалось должное почтение. А значит – нужно либо пересматривать свою догматику, либо не претендовать на возрождение древней церкви.
Но ведь мощи святых сохраняются не только как кости.
Составитель Жития святого Амвросия Медиоланского Павлин с удивлением рассказывает об открытии мощей мученика Назария: “Голова его, отрубленная нечестивыми, лежала столь целой и неповрежденной, с волосами на черепе и бороде, что казалось, будто бы она только что омыта и сегодня положена во гроб”. Историк Созомен о мощах пророка Захарии говорит: “Несмотря на то, что пророк долго лежал под землей, он был найден неповрежденным: волосы были обриты, нос прямой, борода недлинная, глаза немного впалые и закрытые ресницами”. В России мощи митрополита Ионы найдены были в 1472 году (чрез 11 лет после его кончины, последовавшей в 1461 году) в виде иссохшего тела, прилипшего к костям: “Мощи его обрели все целы и неразрушимы, прильпе бо плоть костем его и не двигнушася состави его” (Голубинский Е. Е.)
Сразу оговорюсь, что нетленность тела не является категорическим показанием к святости человека (например, в песчаной почве или на сильном морозе тело тоже не истлевает полностью). Просто одним из признаков, что человек был свят, является нетленность его тела. Существует, скажем, иная традиция почитания святых мощей – афонская, или, как ее еще называют, kimitirion (Подобная традиция существовала и в других монастырях, заимствовавших Афонский устав). Похороненного монаха через три года эксгумируют: если кости его желтоватые – значит, он был праведной жизни, подвижником; если белые – значит, Господь его оправдал; если черные – значит, монах умер без покаяния и в жизни часто согрешал. Если же тело монаха окажется нетленным – то это большая скорбь для братии и предвестник грядущих бед (!) – тогда вся братия налагает на себя строгий пост и долго молится. После этого нетленное тело снова закапывают и буквально через несколько дней или неделю выкапывают, и обычно тело истлевает, остаются лишь костные останки. Поэтому не стоит логически связывать нетленность со святостью. Мощи преподобного Серафима Саровского также представляют собою костные останки, но вряд ли кто-то станет оспаривать из-за этого его святость. Почитается само тело святого, а не факт нетленности.
История помнит много святотатцев, осквернявщих мощи святых. От римских легионеров и варваров до варваров современных – большевиков. К слову – их еще никто не превзошел в изощренности осквернения. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Именно “благодаря” большевикам с их неуемными научными экспериментами в 60 годах, годах второго гонения на церковь за 20 столетие, о мощах стало кое-что известно с чисто научной точки зрения. Атеистическая власть изо всех сил старалась изобличить “религиозное мракобесие”, и уж конечно начала с того, что осквернила тела усопших. Именно над ними решили ставить эксперименты – и если в 20-30 годы комиссии только оставляли отчеты, где было сказано, что на телах сохранились кожа и волосы, то в 60 годы за дело взялись с рвением. В Киево-Печерскую Лавру приехала комиссия, которая решила, что нетленность мощей святых – это какой-то фокус церковников, а посему привезла с собой целую лабораторию с вирусами, которые уничтожали человеческую плоть как кислота – включая кости. Эти вирусы были пересажены из лабораторных банок на мощи святых для проведения эксперимента – сколько времени понадобится, чтобы “наука одержала верх над опиумом для народа”. Но увы, научные отчеты содержат данные о полном фиаско ученых – мало того, что культуры вирусов, заботливо выращенных в питательной среде, отказывались распространятся. Более того – они погибали, не принося никакого вреда мощам.
То есть тела людей, освященные Христом, становятся неподвластными нашим земным законам тлена и воздействия материальных вещей. Почитание мощей святых заключается в почитании тела человека, который всей своей жизнью, а зачастую и смертью доказал, что он жил для Христа и ближнего, в почитании тела, освященного Духом.
И напоследок я хочу привести вам, так сказать, “критерии святости”. Как церковь определяла, что человек удостаивался особых даров, как церковь понимала, что человек – свят. Приведу цитату, взятую с сайта “Православие. ру”.
“Широкий анализ понятия святости дает в своем “Столпе…” священник Павел Флоренский. Приведем здесь некоторые его мысли.
“Когда мы говорим о святой Купели, о святом Мире, о Святых Дарах, о святом Покаянии, о святом Браке, о святом Елее… и так далее, и так далее и, наконец, о Священстве, каковое слово уже включает в себя корень “свят”, то мы прежде всего разумеем именно неотмирность всех этих Таинств. Они – в мире, но не от мира… И такова именно первая, отрицательная грань понятия о святости. И потому, когда вслед за Таинствами мы именуем святым многое другое, то имеем в виду именно особливостъ, отрезанность от мира, от повседневного, от житейского, от обычного – того, что называем святым… Посему, когда Бог в Ветхом Завете называется Святым, то это значит, что речь идет о Его надмирности, о Его трансцендентности миру…
И в Новом Завете, когда множество раз апостол Павел называет в своих посланиях современных ему христиан святыми, то это означает в его устах, прежде всего, выделенность христиан из всего человечества…
Несомненно, в понятии святости мыслится, вслед за отрицательною стороною ее, сторона положительная, открывающая в святом реальность иного мира…
Понятие святости имеет полюс нижний и полюс верхний и в нашем сознании непрестанно движется между этими полюсами, восходя вверх и нисходя обратно… И лествща эта, проходимая снизу вверх, мыслится как путь отрицания мира… Но она может рассматриваться и как проходимая в направлении обратном. И тогда она будет мыслиться как путь утверждения мировой реальности через освящение этой последней”.
Таким образом, по мысли отца Павла, святость это, во-первых, чуждость по отношению к миру греха, отрицание его. Во-вторых – она конкретное положительное содержание, ибо природа святости Божественна, она онтологически утверждена в Боге. В то же время, святость, подчеркивает он, – не моральное совершенство, хотя она и соединена с ним неразрывно, но – “соприсносущпость неотмирным энергиям”. Наконец, святость есть не только отрицание, отсутствие всякого зла и не только явление иного мира, Божественного, но и незыблемое утверждение “мировой реальности через освящение этой последней”.
Эта, третья, сторона святости говорит о том, что она является силой, преображающей не только человека, но и мир в целом так, что будет Бог все во всем (1 Кор. 15, 28). В конечном счете, все творение должно стать иным (“И увидел я новое небо и новую землю” – От. 21, 1) и являть собой Бога. Но в этом процессе со стороны творения активную роль может играть только человек, потому на него возлагается вся полнота ответственности за тварь (Рим. 8, 19-21). И здесь с особой силой открывается значение святых, ставших в условиях земного бытия начатком (Рим. 11;16) будущего всеобщего и полного освящения.
Святые – это, прежде всего, иные люди, отличные от живущих по стихиям мира сего, а не по Христу (Кол.2,8). Иные потому, что они борются и с помощью Божией побеждают “похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую” (1Ин.2,16), – все то, что порабощает людей мира сего. В этой выделенности святых из мира троякой похоти, из атмосферы греха, можно видеть одну из принципиальных характеристик святости и единство первоначального апостольского и церковно-традиционного ее понимания.”
В заключение приведу слова преподобного Иустина (Поповича): «Святость охватывает всю целокупную личность человека: всю душу и тело, все, что входит в таинственное устройство человеческого существа. Святость святых не содержится только в их душе, но неминуемо распространяется и на их тело, у святых святы и душа и тело, И мы, благочестиво почитая святых, почитаем их целокупную личность, не разделяя их при этом на святую душу и святое тело. Отсюда и благочестивое почитание мощей святых — естественная составная часть благочестивого почитания и молитвенного призывания святых. Все это составляет единый неделимый подвиг, так же, как душа и тело составляют единую неделимую личность святого… Благостно почитая святые мощи святых, Церковь почитает храмы Святого Духа, храмы Бога живого, в которых Бог живет своей благодатью и после телесной кончины святого, и, по премудрому благоволению своему, творит чудеса — от них и через них. И те чудеса, которые бывают от святых мощей, свидетельствуют, что их благочестивое почитание людьми — угодно Богу».
Как видите, при известном желании протестанту можно если не принять, то хотя бы ПОНЯТЬ, как православие объясняет почитание святых. И что в основе этого почитания лежит не примитивная политеистичность и желание возродить культ предков. Все гораздо глубже и сложнее, и самое главное – традиция эта восходит к первым годам христианства. Следовательно – мы принимаем то, что заповедали те, кто знал Христа лично, кто учился у Него, мы – ведем преемственность от тех, кто отдавали свои жизни за познанную ими Истину. Две тысячи лет – достаточный срок, чтобы отделить зерна от плевел и понять, что в церковь привнесено от человека, а что – от Бога.
Я намеренно не привожу в этом тексте житий святых православной церкви – их очень много. Все желающие могут пройти по ссылке и почитать статьи о тех святых, которые его заинтересуют.
http://www.pravoslavie.ru/put/page_1083.htm
(Продолжение следует)