Итак, мы с вами говорили в прошлой статье о еще одном мифе, приписываемом христианам. О шестивековых якобы спорах церкви о том, есть ли у женщины душа. Сегодняшний разговор будет касаться излюбленного мифа всех материалистов и оккультистов – мифа третьего.
Религия и наука всегда враждовали и церковь гнобила науку от начала ее существования.
Я столько раз слышала этот миф, что право, мне даже стало интересно – почему столько людей в нем непоКОБЕЛИМО уверены. Давайте же посмотрим, насколько крепка была вражда церкви и науки от времени рождения последней.
В свое время для меня стало настоящим открытием, что дама по имени “Наука” – весьма молода. Мне всегда казалось, что если египтяне делали трепанации черепа, индейцы и шумеры – блестяще наблюдали звезды, а китайцы – успешно делали и применяли порох, то именно ко времени этих древних цивилизаций и нужно относить зарождение науки. Но не все оказалось так просто – оказывается, если нет МЕТОДОВ – то все происходящее назвать наукой нельзя.
Метод – это способ сбора, систематизации и корректировки полученных знаний и едва ли не самым важным в научном методе является полная объективность. Иными словами – полученные результаты должны быть проверяемы и повторяемы абсолютно независимо от личности ученого, его предпочтений, национальности и конфессиональной принадлежности, если таковая имеется.
Так вот, все, что было до появления в науке методов, – относится к ДОнаучной или ПРАнаучной истории. И несмотря на то, что и у греков, и у индусов, и у китайцев, и у индейцев были замечательные наблюдения за природой, умения пользоваться этими наблюдениями в жизни (от расчета затмений до прогнозирования разливов рек) – наукой все это назвать нельзя.
Наука возникла сравнительно недавно – в 16-17 веке, в определенном месте – в Западной Европе, и первыми ласточками на ее горизонте были астрономия и механика. Никакого отношения к гипотезе “внутреннего скачка” их возникновение не имеет. Интерналистская гипотеза возникновения науки говорит, что люди накапливали знания, пока не оказывалось, что существующая парадигма их не устраивает. И тогда происходил “скачок” и рождалась новая парадигма.
Но в отношении астрономии эта гипотеза ни коим образом не работает, потому что скачок в развитии астрономии вызвало изобретение телескопа, а телескопом, если вы помните, начал пользоваться Галиллей в начале 17 века. А Коперник, к имени которого относят зарождение научной астрономии и методов работы в этой науке – жил за сто лет до изобретения телескопа. То есть никаких новых наблюдений, которые бы разрушили парадигму Птолемея и дали возможность скачка с парадигме Коперника просто быть не могло. Более того, с птолемеевой системой Европа толком до Коперника и знакома не была – ее завезли в Европу бежавшие от турецкого ига греки, а это как раз был конец 15 века.
Экстерналистская гипотеза возникновения науки говорит о том, что на научные изыскания людей подталкивали изменения в социальном строе. Грубо говоря, производственные отношения менялись, требовали новых подходов к освоению действительности – и правящему классу стало выгодно, чтобы в мире появились ученые. Гипотеза, как сами понимаете, насквозь марксистская. И вызывающая справедливый вопрос: если в 16-17 веках на арену выходят купцы и ростовщики, называвшиеся банкирами, то есть рождается буржуазия как главный класс общества – то с каких вдруг дел им вдруг стали нужны научные изыскания? Зачем им нужно было покупать ученых? Чтобы денег стало больше? Ученым как раз покровительствовали аристократы, короли, папы… То есть люди, не имеющие отношения к классу зарождающейся буржуазии. Так что и тут нужно признать, что наука родилась не в этом “роддоме”.
Но кому же было нужно рождение этой “девочки”?
Предлагаю вспомнить страницы школьных учебников, а в частности – время, когда Средние Века сменились Ренессансом. Люди вновь обратились к античности, и не просто к античности – а к античной литературе, античной философии – которая была какой? Правильно – языческой. Мир людей снова наполнился духами, богами, мистикой, гороскопами и прочими игрушками той поры. Как грибы после дождя растут всевозможные алхимические лаборатории, магические школы, возникают ереси и секты. Буйным цветом расцветает оккультизм. Но как можно победить всю эту буйную поросль?
Мифоповторятели сразу же настаивают на святой инквизиции, которая огнем и мечом рубила все ростки “свободомыслия” в самом начале. Но давайте посмотрим правде в глаза: если бы рубила – то наверное бы вырубила так, что и корешков бы не осталось. Как раз все дело в том, что католическая церковь (а мы говорим о Западной Европе, месте зарождения науки) понимала всю необходимость ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ борьбы с “заколдовыванием” мира, ей нужны были четкие методы борьбы с этой свежевозрождающейся оккультной картиной мира. И вот тут и появляется целая плеяда ученых, которые готовы были служить церкви в этом деле – и их методы были церкви по-настоящему выгодны.
О чем идет речь? О том, что эти ученые противопоставили миру оккультизма, миру, полному богов, духов, а также различных отношений между ними – совершенно механистическую модель, где все объяснялось не по типу “свинец — холодный и сухой, золото — теплое и влажное”, а по открываемым учеными законам этой механистической картины мира. Научные методы рождались в монастырях средневековой Европы в схоластических диспутах, чтобы к Новому времени помочь ученым вывести революционно новые принципы исследования мира. Как говорил Галилей: “Наука – это испанский сапог, в который вы засовываете природу, чтобы та ответила на ваши вопросы”. Такое отношение к природе может быть только у христианина – мир которого свободен от духов и элементалей. Попробуй духа в испанский сапог сунуть, если веришь, что дух живой и способен отомстить.
Наука вообще не могла возникнуть нигде, кроме христианского общества. Условия ее возникновения можно свести к следующим пунктам:
– Мир не должен быть полон духов, отвечающих за стихии, как в язычестве. Дух – личность, при исследовании его можно обидеть, ему нужно поклоняться, ну и как любая личность он “плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, подальше пошлет”… Следовательно, языческое общество для науки не годится.
– Мир не должен быть богом. То бишь пантеизм – это тоже не то общество, где могла бы возникнуть наука. Потому что необходимым атрибутом бога является непознаваемость, следовательно в картине мира, где мир=бог, никакое исследование не возможно.
– Мир не должен быть иллюзией. Если мир – это майя, сплошная обманка, то каким образом этот мираж можно исследовать? Следовательно, и тут наука родиться не может.
– Если мир – это ад на земле, место наказания для людей, тогда исследовать его – преступление. Все усилия должны быть направлены на его быстрейшее прохождение и удаление из него. А значит, и гностические общества для науки закрыты.
Следовательно, чтобы наука родилась, мир должен быть вне Бога, отделен от Него, реален, познаваем, добр и свободен от духов-управителей. О мире это заявило лишь христианство. Таким образом, мы пришли к выводу, что наука могла родиться только в христианском обществе, по инициативе и среди людей, которые были заинтересованы в расколдовывании мира. Это – христианская церковь.
Первые ученые были христианами – и в то время это был их выбор. Если даже папы увлекались гороскопами или магией, то быть христианином – это уже сознательный выбор человека. Коперник, Галилей, Ньютон, Браге – были христианами.
А вот как раз “мученик науки”, обожаемый “свободномыслящими людьми, Джордано Бруно, ученым ни коим образом не был. Мало того, что вы при всем желании не назовете ни одного научного открытия Бруно, так еще и список обвинений Бруно очень впечатляет. Для ученого – он утверждал слишком странные вещи. Вот выдержка из обвинения Бруно инквизицией.
“Бруно утверждал что:
– Миры бесконечны и их бесчисленное количество (для тех, кто вскричит сейчас, что современная наука так и считает, напоминаю, что современная наука считает вселенную конечной (скорость света помножить на 10 млрд. лет – получим размеры вселенной). Ну и бесконечность миров никак не доказуема, поэтому наука этими предположениями не оперирует).
– Существует переселение души, в том числе и в другие миры (ну вот, пошла “чистая наука”).
– Душа может существовать в двух телах одновременно, а тела – жить в разных мирах.
– Магия – хороша и полезна.
– Святой Дух – это душа мира.
– Моисей был магом, он выдумал свои законы на скрижалях, а не получил их по Откровению.
– Дьявол будет спасен.
– Только евреи происходят от Адама и Евы, а все прогрессивное человечество – от неких людей, которых Бог сотворил до Адама и Евы.
– Христос был плохим магом, за что Его и повесили, а не распяли.
– Апостолы и пророки тоже были плохими магами и скверными людьми. ”
Конец цитаты. Если кто найдет тут объективность, проверяемость, следование научным методам и “расколдовывание мира” – тому приз в студию 🙂
Кому захочется подробнее прочесть – http://krotov.info/acts/16/3/bruno_4.htm
Я уже писала, что инквизиция никогда не преследовала Коперника (при его жизни церковь с восторгом встретила гелиоцентрическую гипотезу Коперника, а вот кто против нее восстал – это математики. Ведь то, что планеты вращаются не по идеальным круговым орбитам, а по эллипсоидным, во времена Коперника было неизвестно – и в математические расчеты вкрадывались грубейшие ошибки). Лишь через пятьдесят лет после смерти Коперника инквизиция приостановила издание этих книг и объявила их еретическими (до внесения изменений). Затем – преследование коперниканства полностью прекратилось.
В случае же с Галилеем все было не просто.
Согласно, одной из версий на Галилея обиделся его друг — папа Урбан VIII, увидевший себя в образе простака — Симпличио, который в «Диалоге» отстаивает точку зрения Птолемея и очевидно проигрывает. И Папа решил Галилея наказать.
Другие исследователи пришли к выводу, что в суде инквизиции Галилея не наказывали, а спасали. Согласно этой версии, проступок Галилея состоял не в утверждении гелиоцентризма, а в «евхаристической ереси». В инквизицию поступило обвинение Галилея в атомизме. А вот оно-то грозило ученому трагическими последствиями.
Никаких надежных подтверждений, что существовало такое обвинение, нет. Впрочем, если дело действительно обстояло так, сами судьи должны были позаботиться, чтобы не осталось никаких документов, а желательно и свидетелей — ведь инквизиторы шли на прямой подлог.
Ересь атомизма заключается в следующем: во время причастия (евхаристии) тело Христово содержится в любой доле хлеба и кровь Его в любой капле вина. Но если мы придерживаемся атомистической теории, хлеб делится только до определенного конечного предела — до атома, а должен делиться бесконечно, поскольку «любая доля» может быть сколь угодно малой, то есть атомизм противоречит догмату о Таинстве причастия. Именно этот догмат оказался в центре полемики между католиками и протестантами, необыкновенно острой в период Реформации.
Если бы Галилея действительно обвинили в «евхаристической ереси», спасти его от костра вряд ли смогли бы даже могущественные друзья. Поэтому, согласно этой версии, Галилея обвинили в несравнимо более мягком преступлении — в приверженности гелиоцентрической системе, и тем самым спасли.
Эта парадоксальная версия столь же сомнительна, как и версия, связанная с обидой Папы. Атомизм Галилея имеет довольно специфический характер: его атомы или неделимые «неконечны», и больше всего похожи на бесконечно-малые величины современного математического анализа: они не являются ни конечными величинами, ни «нулями», из бесконечного количества таких атомов состоят и прямая линия, и хлеб, и вино, а потому материя бесконечно делима и никакой «евхаристической ереси» в галилеевском атомизме нет. Галилей в своих рассуждениях следует за кардиналом Николаем Кузанским, который одним из первых задумался о природе актуальной бесконечности. Это можно было спокойно объяснить и в суде инквизиции.
Таким образом, мы видим, что церковь и наука не могли враждовать, они были союзницами в борьбе против оккультизма и победили его на интеллектуальном уровне на долгие годы. Увы, в наше время союз приходится возобновлять – из-за ренессанса оккультизма, захлестнувшего нас повсеместно. Именно оккультизму выгоден этот миф – и обидно, что его повторяют даже те люди, которые к нему не имеют никакого отношения.