Дневник жительницы Северодонецка (часть 2)

Продолжение.

http://pivopotam.livejournal.com/343280.html

“3.08.2014
(…) Вчера возили гуманитарку жителям разрушенной девятиэтажки в одном из рабочих поселков. Когда то это был прекрасный дом с палисадниками, детской площадкой во дворе и столиком под навесом за которым днем сплетничали бабульки, а по вечерам собиралась молодежь. Там жили обычные люди, они радовались и огорчались, отмечали праздники, растили детей, иногда ссорились, работали на местном заводе – словом жили самой обычной, простой жизнью. Потом им, как у нас теперь говорят, “прилетело”. Причем, прилетело неоднократно. С украинской стороны. Прилетело настолько, что с фасада дома один подъезд оказался полностью разрушен, а остальные два практически полностью выгорели сами. Тушить было некому. Люди оказались на улице. Удивительно, что никто не погиб – на тот момент поселок уже давно обстреливали и люди несколько дней жили в подвалах.

Когда мы приехали туда в первый раз, в тот же день, когда стали пропускать транспорт в город, дом еще дымился. Теперь он только постоянно шуршит, там все время что то обваливается. Наши мальчики ездили туда в первый раз без нас, женщин, а вернувшись стали быстро грузить в машину все подряд: одеяла, еще не отсортированную одежду прямо навалом, мылку, воду, мешки с овощами, пакеты с крупами и коробки с консервами. Мы старались раздать все примерно поровну, но этот процесс занял у нас не более 5-ти минут.

И вообще, всегда процесс раздачи помощи занимает очень мало времени. У этих людей, которые всю жизнь вкалывали, пытаясь заработать себе то на новый холодильник, то на отдых на море, то на учебу ребенка, то на модную одежку нет НИЧЕГО. Вот просто совсем ничего.
Сейчас семьи с детьми поселили в одно из общежитий – тоже полуразрушенное, как и большинство зданий этого города и его пригородов, без воды, света и газа, а оставшиеся так и живут: кто в гаражах, кто у жителей соседних домов. Еду готовят все вместе во дворе на костре в больших выварках, что дали жители домов, которым повезло больше – в их домах просто нет стекол. Стараются сохранить имущество от мародеров, у кого еще хоть что то осталось.
Так вот. Вчера, спустя пять дней наших поездок, в том числе, и на этот адрес, наши мальчики решили зайти в уцелевший подъезд (в нем один стояк почти не выгорел, но здорово пострадал от нескольких прямых попаданий) и снять одну из разрушенных квартир изнутри. В некоторых квартирах сохранились обгорелые двери и они, как потом рассказывали, побоялись их открывать – там только прикоснись, может и на голову что нибудь свалится. На четвертом этаже нашлась квартира без двери. Они туда зашли, сняли несколько ракурсов, что бы те, кто такое делают хоть в интернете посмотрели на результаты своего “труда” и услышали какой то шорох. На полуснесенной снарядом лоджии без перил, в уголке они обнаружили молодую женщину. Наш парень сознался, что даже не рискнул ступить ногой на эту лоджию, а просто схватил девушку за руку и втянул в помещение.

Она назвалась Леной. Ее документы сгорели. Соседи сказали, что она, оставив ребенка родителям, несколько лет работала в богатых семьях прислугой, чтобы накопить себе на отдельное жилье и год назад купила себе эту квартиру, начала обустраиваться, потихоньку делала ремонт.
Мы оттерли Лену от сажи влажными салфетками и хотели забрать к нам в Центр, чтобы приняла душ, покормить и переодеть, но она упрямо вырывала у ребят руку и твердила, что она ЗДЕСЬ живет, что она только поднимется наверх и посмотрит, что с ее квартирой, что это ЕЕ ДОМ и ей есть где переночевать и т.д.
И тут до нас стало доходить, что в этом случае просто разговором и валерьянкой не обойдешься, этой девушке нужен уже не психолог, а полноценный психиатр, который в нашем городе есть (причем замечательный специалист!), но вывезти мы ее не сможем – ее просто не пропустят без документов на блокпостах.
Плачущую и просящуюся ДОМОЙ Лену пришлось почти насильно, сажать в машину и везти в больницу. Нам повезло, нужный врач был и даже оказались в наличии необходимые препараты, чтобы “загрузить” хоть на время бедную девочку. Доктор нам клятвенно пообещал не отправлять ее в психдиспансер, потому, что “у него такие уже были и они обычно за три-пять дней приходят в норму” (…) Будем надеяться..

10.08.2014 –
(…) Насколько всё суета – деньги, зарплаты… Не, это конечно же, очень важная часть жизни. Но та же жизнь показывает – есть и важней. Жизнь и мир. (…)
Регистрируются беженцы. Предо мной сидят две женщины лет тридцати. Одна из Луганска, а вторая из Первомайска. Их дети выбирают себе игрушки, они уже познакомились и даже, кажется подружились. Предлагаю выбрать им одежду для себя и для детей (у нас в Фонде есть нечто подобное секонду, только бесплатно), выдаю “мылку”, немного продуктов на первое время. У нас тоже не Клондайк, запасы считанные, иногда много чего не хватает – ведь в нашей стране беженцы получают помощь только от благотворительных фондов, которые существуют только за счет добровольных пожертвований жителей, что нам принесли – то мы и раздаем, государственной программы помощи пострадавшим нет, и, похоже, не предвидится. Одна из женщин явно стесняется брать одежду, которая далеко не новая, но уже отсортирована и вполне приличная, и говорит:
– Я даже не могла себе подумать, что придется обращаться за помощью. Представляете, все оставила дома… И шубка коротенькая, норковая – так жалко…
Вторая женщина, как будто не слышит первую:
– А можно мне еще один кусок стирального мыла. Понимаете, у меня дома было целых семь кусков и все сгорело…

***
У соседей вчера в течение четырех часов и 10(!) автоматчиков был обыск по “сигналу”. Они – обычная многодетная семья, работяги. Один из их сыновей был несколько раз замечен на блокпосту и теперь обвиняется в сепаратизме. В квартире полный хаос. Ящики, шкафы, содержимое холодильника просто вывернуто на пол. У их другого сына, который в конце июня попал а автомобильную аварию потребовали… снять гипс с ноги в доказательство того, что у него не пулевое ранение. Медицинские документы и рентгеновские снимки, которые предъявили освободителям, их не убедили, но мать молодого человека не позволила снимать повязку дома и потребовала везти парня в больницу. Сошлись на том, что привезли травматолога, который смог объяснить происхождение переломов. Вопросы вызвали даже наличие в “тревожном чемоданчике” (которые у нас у всех, конечно, есть) перочинного ножа (холодное оружие) и сухого горючего (взрывчатка).
С их слов, один из освободителей был исключительно хамовит, остальные – попроще.

(…) Общаемся, сидя на лавочке у подъезда: у нас у всех хорошие соседские отношения – мы и праздники отмечаем частенько все вместе, вынеся на улицу столы с немудреной закуской и водой и свечками делились когда время пришло.
“Виновники торжества” приносят пиво и рыбку, предлагая “отметить”. На недоуменные вопросы, мол, чего отмечать то – в хате бардак, все перенервничали, сосед ответил:
– Как что? У нас конфисковали только компьютер старшего сына, те небольшие деньги, что у нас были, не тронули и, самое главное, никто из нас не “исчез”.
Его жена, которую под дулами автоматов заставили идти в подвал (а подвалы в обычных, старых пятиэтажках – не самое приятное место, чтобы она САМА проверила нет ли там растяжек), вздохнув, сказала:
– Через недельку, когда мы немного успокоимся, у нас, наконец то будет в доме идеальный порядок. Заодно и от хлама избавимся.
Вот такие у нас бывают “ценности” и поводы для праздника (…)

20.08.2014

Девочки с Донбасса не выходят на связь, скорее всего, из-за отсутствия связи. У нас связь уже восстановилась (сравнительно устойчивая), даже мобильная уже второй день есть!
(…) Лично мне просто не о чем писать. По свежим впечатлениям я выложила несколько историй о моих беженцах, но продолжать не стану – у меня таких историй вагон и маленькая тележка, (…) Слишком много войны я вижу их глазами. Каждый день только к нам приходит за помощью более 50 человек, а последние два дня – больше сотни. (…) У меня, лично, уже просто рвет крышу от их горя. Новости не смотрю. Не могу смотреть жизнеутверждающие репортажи ни российским, ни по украинским каналам – все кажется слишком мелким, незначительным.
Живы пока – и ладно.
(…) По Вашему п.4: не надо так, не дай Вам (и никому вообще) такого адреналина. (…) Каждый делает свой выбор сам: как ему поступать и чем заниматься. Если бы мне год назад сказали, что я закрою (…) довольно устойчивый бизнес и пойду работать в благотворительный фонд, вплотную займусь общественной деятельностью – я бы плюнула ему в лицо. Даже месяц назад я, наверное бы очень сильно удивилась. Как сказал мне, благословляя, батюшка из соседнего города, который привез помощь нашим беженцам еще тогда, когда был разбомблен мост, связывающий наши города и им пришлось делать крюк почти в 100 км по еще не разминированным полям , с учетом того, что между границами городов не более 15 км: “На каждого из нас у Господа свой план, и когда мы его выполняем, он с радостью встречает нас на небесах “. Наверное, это мой план. А у Вас свой. (…)

21.08.2014

(…) или у меня уже совсем :bursted red:, или тетенька Вам набрехала. Нет понятия восточный орнамент в украинской вышивке – это я Вам заявляю, как чистокровная украинка, родом с полтавщины, с детства и до 37 лет живущая “пополам”, прекрасно знающая и язык и классические украинские традиции, если так можно выразиться.
(…) ни одна из них не популярна на Востоке. Восток Украины многонационален и неоднороден и о вышиванках у нас вообще никто никогда не задумывался. Этнических украинцев здесь очень мало, я скорее исключение, чем правило.
Вот опять таки, почему меня раздражают проблемы украинцев, живущих менее чем в тысяче километров от нас: кто то закупил партию китайских вышиванок (гривен по 80 их массово завезли на оптовые рынки Одессы и Харькова еще в апреле) и их надо срочно слить, а мне бы раскрутить предпринимателей на закупку и поставку по сниженной цене ручек и тетрадей для детей-беженцев. С одеждой и ранцами вроде бы справляемся, они не новые, но есть. Хотя мечтаем хотя бы первоклассникам закупить новые ранцы.
(…) О символике. Ее стало слишком много. Как у нас говорят, занадто. В правильные цвета покрашены все рекламные баннеры (рекламу никто не дает, пропадает место зря), все заборы, флажки нарисованы на каждом столбе вдоль улиц и проспектов, скамейки и даже двери подъездов. Вчера при одном из представителей власти, случайно, в разговоре, я упомянула, что исписала за два дня две шариковых ручки, а сегодня, прямо с утра, к пункту оказания помощи подъехала машина из которой выскочил очень вежливый представитель батальона (…) и вручил нам коробку с канцелярскими принадлежностями (стойку, ручки, карандаши, точилки, органайзеры, папки для бумаг, большие тетради и всевозможные блокноты), угадайте, каких цветов? За подарок поблагодарили. А шо поделаешь? Мы бедны, как церковные мыши.
Что будет с городом 24-го, на День Независимости даже представить себе не могу. А, по сути, такое количество флагов у большинства вместо патриотизма вызывает раздражение. Не с того начали. К примеру, я, проезжая по городу, автоматически прикидываю, сколько истрачено краски, на какую сумму и сколько можно на эти деньги купить, например, медикаментов, или детского питания, или туалетной бумаги. Точно так же я реагировала на прошедший недавно в городе автопробег. Непоследовательно все как то.

Риторика по отношению к жителям нашего региона, по-прежнему, враждебная, поддержки никакой, работы нет, пособий и пенсий тоже, цены заоблачные, но чувство патриотизма должно взыграть немедленно. Странная политика. Сначала обстрелять, разбомбить, отнять у людей надежду на достойное существование, оскорбить и унизить с высоких трибун, а потом обвешать флагами и считать, что все от этого должны быть счастливы.
Но второй пункт методички по действию властей в освобожденных районах выполняется на все 100% (напомню, первый пункт у нас уже выполнен – мы отсидели почти месяц без связи с внешним миром и первую неделю без поставок продуктов и медикаментов) – воспитание патриотизма методом наглядной агитации.
Ждем третьего пункта. Кажется он предполагал посещение региона журналистами и отчет о благодарности радостного местного населения освободителям. Пока в новостях идут репортажи о восстановлении Славянска и флешмобах тамошнего народа. Думаю, к 24-му придет и наша очередь (…)

21.08.2014

(…) Нас ведь уже, типо, освободили. Теперь у нас в городе стоит доблестный батальон (…) Кому он принадлежит: нацгвардии или кому то из олигархов – я не ведаю, а спросить, как то, неудобно. Лично у меня к ним претензий нет, мы их изредка видим на улицах, они нормально себя ведут, выполняют обязанности милиции, обычным, законопослушным и трезвым гражданам не хамят, общаются с местным населением исключительно на русском языке. У них есть определенные списки, по которым они могут прийти с обыском (об одном из таких мероприятий я уже писАла), могут проверить на улице документы или обыскать подозрительные .
Поначалу они попытались “наехать” на нашу организацию, мол, вот список, чего нам нужно, быстренько бросайте все дела и организуйте местное население, дабы собрать нам деньги и купить все по списку, начиная от бронежилетов и раций, заканчивая медицинскими кислородными баллонами, антибиотиками и едой – мы предъявили им документы и отчеты о работе, показали помещение и предложили одежду женскую и детскую б/у, и туалетную бумагу. Потом пришел их старшОй, быстренько во всем разобрался и пообещал всяческое содействие. Кстати, свое обещание они выполнили. У нас нет проблем с выездом на горячие точки, транспорт всех наших волонтеров снабжен соответствующими пропусками и наклейками, что позволяет не стоять в очереди на блок-постах и значительно экономит время (в очереди можно провести до шести часов, а за это время можно вывезти много беженцев или сделать несколько ходок с гуманитаркой).

Они даже как то раз организовывали нам коридор, объявляя по открытой связи (чтобы слышали обе стороны конфликта) о проходе гуманитарного конвоя. Пару раз они привозили продукты питания и гигиены, а, как Вы понимаете, за мешок гречки (или даже перловки) и ящик стирального мыла для нашего мирняка мы готовы поклониться в ноги любому. Не до жиру. Наши беженцы нуждаются практически во всем, а горожане, в сложившейся ситуации, уже не в состоянии самостоятельно обеспечить пострадавших без поддержки извне. Но, если честно, любви и гордости эти ребята не вызывают. Помогли – спасибо. Главное – не мешайте и не мозольте глаза. Слишком много негатива и горя для проявления единения и патриотизма.
У нас есть организация, которая занимается сбором пожертвований для армии. Недавно директор столовой, где вояки питаются, обратилась с просьбой, по возможности, помочь продуктами. Мы отдали горох, фасоль и морскую капусту и еще немного, по мелочи. Не очень им помогает местное население. Можно сказать, совсем не помогает. У нас, слава Богу, дела обстоят значительно лучше.
Недавно получили достаточно большую помощь с Украины, но она уже тоже заканчивается, а поток беженцев только растет. Пару недель назад мы считали, что 50 человек в день – это много, а теперь знаем, что 200 – не предел (….)

22.08.2014

(…) … говорят – ополченцы по нам палят (…) Когда палЯт по настоящему, уж поверьте мне, определить кто это делает просто невозможно. По умолчанию, всегда считалось, что если город под ополчением – то армия, а если нет – то наоборот. На самом деле гасят и те и другие, просто если слушать укроСМИ, то армия за все это время не сделала ни одного выстрела, а если смотреть российские каналы – то ополчение просто няшки.
(…) почему то все время твердит о всеобщей радости по поводу того, что в городах стоит не ополчение, а армия. Если смотреть из погреба – то да! – когда в города приходит армия, то его прекращают обстреливать и устанавливается тишина (возможно, все таки потому, что ополчение не старается выбить силовиков, заваливая города мясом мирных жителей), но проблемы остаются, их становится только больше и дело тут не в армии или ополчении.
Украина больна. Она разваливается на части, как тухлая селедка, и у нас это видно, а чуть дальше – еще нет. Там, в другой Украине, никого не волнует что здесь происходит. Там люди живут своей счастливой жизнью, будучи абсолютно уверенными, что воюют с Россией и сепаратистами, а на самом деле, в большинстве своем, с простыми мирными гражданами (это не только мое мнение, так говорят очень многие, кто ездил туда в гости и по делам). Никто никогда не признает и в новостях этого не скажут, что жертвы среди мирного населения значительно больше, чем потери ополчения и силовиков вместе взятых. А если им это и скажут, то, скорее всего, украинский обыватель, жуя вареник или почесывая потылыцю (затылок – укр.) скажет “Так и трэба клятым сепаратистам”.
В Украине, если гибнет офицер, то по стране объявляют траур. А кто объявит траур по младшей сестре одного из наших волонтеров из Луганска, молодой женщине на шестом месяце беременности, погибшей от попадания снаряда в машину и получившей такие ранения, что отец ребенка видел своего нерожденного сына? Где траур о жителях одной из трехэтажек Первомайска, прятавшихся в подвале своего дома, в который, навесом, попал тяжелый снаряд и, прошив его на сквозь, взорвался на первом этаже? Кто, кроме близких, скорбит о мужчине из Лисичанска, который в тихое летнее утро высунулся из своего окна покурить, чтобы дым не тянуло в комнату, и ему снесло пол-головы? Кому есть дело до сотен погибших, которых их соседи, близкие и просто незнакомые люди хоронили и продолжают хоронить в парках, скверах и даже просто у подъездов жилых домов?

Да никому. Украина отдыхает на море, жарит шашлыки, ходит на концерты. В Украине – лето, а у нас – война.
Украина активно собирала продукты армии, переживала из-за отсутствия бронежилетов и раций, требовала направить сюда штурмовую авиацию и слала в поддержку по пять гривен СМСками. Кто позаботился о программе помощи пострадавшим от боевых действий? Подумал о предоставлении им жилья? Кто помог 4-летнему Вове, у которого после двух недель под бомбежками в подвале, от стресса поднялся сахар в крови? Или семье, у которой неделю назад, после 10-километрового перехода пешком по заминированным полям, родилась недоношенная двойня? Или молодому парню, раненому шальным осколком и не получившему вовремя полноценной помощи, которому, похоже, если Бог не совершит чуда, конечность придется ампутировать?

Когда мы обратились за помощью медикаментами в один их областных городов, нам ответили: “Сепаратисты пусть здыхают”.
(…) А сколько есть примеров, когда люди приезжали в центральную или западную Украину и им даже не сдавали жилье, только спросив откуда они приехали. Есть даже случай, когда дальние родственники дали ключи от нежилого дома и беженцы, немного обжившись, пошли в сельсовет просить, даже не помощь, а сезонную работу в поле, а на следующий день к ним приехало местное начальство со словами: “Вы сюда тайком приехали и тихо сваливайте, а то, не дай Бог, пожар приключится, а дверь заклинило…”
(…) пытаются спросить, как в анекдоте из моего детства: “Ты за Ленина или за буржуазию?” Я просто ненавижу войну, но, как я уже поняла (т.к. такие разговоры со знакомыми их других регионов у меня происходили неоднократно), это могут понять далеко не все.
Хорошо рассуждать в далеком и спокойном месте, а, даже единожды, услышав свист града над крышей своего дома или проснувшись от звуков канонады, чуть иначе начинаешь видеть окружающий тебя мир. С точки зрения испуганного обывателя, наверное, есть повод радоваться отсутствию в городах ополчения хотя бы потому, что стреляют не так громко и не так часто, но, если хоть немного представить себе сложившуюся ситуацию в целом – то все очень дерьмово и поводов для любой радости нет и не предвидится (…)