Продолжение письма доктора И. о Сикстинской капелле…
Вопрос второй. Зачем понадобился странный ракурс?
На фреске “Сотворение светил и растений” художник неожиданно помещает не одно, а два изображения Творца. Почему? Ведь на всех остальных фресках: “Отделение света от тьмы”, “Отделение тверди от воды”, “Сотворение Адама”, “Сотворение Евы”, Господь присутствует (и это вполне логично) в единственном числе. Кроме того, в левой части “Сотворения светил и растений” Микеланджело изображает Бога Саваофа, мягко говоря, со спины. Очень необычно, если не сказать, что это ломает все каноны. И ещё одно. На других фресках у Творца просторные одеяния, а здесь ткань плотно облегает тело. Зачем?
Вопрос третий. Что Микеланджело не считал “мелочью”?
На фреске “Страшный суд” Микеланджело изображает огромное количество обнаженных тел. Но вот понтификом в 1555 году становится Павел IV и требует “прикрыть срамные места” у изображенных фигур. Это осуществил Даниэле да Вольтерра, который так и вошёл в историю как “порточник” (“брагеттоне”). Поражает то, что при этом Буонарроти хранит спокойствие. Ромен Роллан так описал необычную реакцию всегда взрывного, вспыльчивого Микеланджело, когда его фреске “Страшный суд” угрожала смертельная опасность: “Он молчал, когда его произведение обзывали “лютеранской гнусностью”. Молчал, когда Павел IV собирался бить его фреску. Молчал, когда Даниэле да Волтерра по приказанию папы “одел” главные фигуры “Страшного суда”. Его спросили, что он об этом думает; Микеланджело сказал без гнева, но с оттенком насмешки и горечи: “Скажите папе, что это мелочь, которую очень легко поправить. Пусть его святейшество заботится о том, чтобы навести порядок в мире, а придать должный вид моей картине – дело нехитрое”. Складывается впечатление, что художник знает что-то такое, о чём даже не догадываются окружающие. Что-то, что даёт ему силы спокойно взирать на происходящее. Но что?
Два ответа на три вопроса.
Проанализируем все эти странности.
Итак, что же скрывал Микеланджело, когда расписывал потолок Сикстинской капеллы?
Одной из лучших фресок плафона капеллы является “Сотворение Адама”. Облокотившись на правую руку, на земле полулежит молодое и красивое, но еще не одухотворённое тело первого человека. Летящий в окружении сонма бескрылых ангелов Творец Саваоф протягивает свою десницу к левой руке Адама. Ещё мгновение – их пальцы соприкоснутся, и тело Адама оживёт, обретя душу. Описывая этту фреску, искусствоведы обычно отмечают, что Саваоф и ангелы, объединенные в единое целое, очень удачно вписываются в картину, уравновешивая левую часть фрески. И всё.
Однако, вглядевшись внимательнее в то, что создал художник, вдруг понимаешь, что Адама оживляет Господь, изображенный не только в виде бородатого старца, окруженного ангелами, но и в образе огромного мозга человека. Это должен понять любой биолог или врач, знающий азы анатомии. Но проходил век за веком, и только через 500 лет замысел Микеланджело нам открылся. Мастер зашифровал в этой фреске мысль о том, что одухотворение было совершено Высшим разумом. Почему же при жизни даже не намекнул своим современникам, что он на самом деле изобразил? Объяснение напрашивается само собой. Строение мозга художник мог изучить, только вскрывая трупы. А за надругательство над мёртвым телом во времена Микеланджело полагалась смертная казнь.И если бы 17 летнего Буонарроти поймали, когда он изучал анатомию, тайно вскрывая трупы в покойницкой монастыря Санто Спирито во Флоренции, то уже на следующий день его собственный труп висел бы в проёме окна на 3-м этаже дворца Синьории, и мир никогда не увидел бы будущих шедевров Микеланджело. С тех памятных дней 1492 года, когда препарируя мертвецов и делая анатомические рисунки, художник изучал строение человеческого тела, до создания фрески “Сотворение Адама” (1511г) прошло почти 20 лет. Но несмотря на такой большой срок, поражает правильность, с которой мастер изобразил извилины и борозды головного мозга человека.
Впервые сходство фрески с головным мозгом заметил американский врач Мешбергер (Meshberger) в 1990 году. Но он пришел к выводу, что великий мастер изобразил внутреннее строение головного мозга. Но профессору Ефетову впервые удалось обнаружить, что Микеланджело показал на фреске наружную поверхность мозга и с большой точностью отобразил извилины и борозды.
Легко угадывается боковая борозда, отделяющая лобную долю мозга от височной. Верхняя и нижняя висичные борозды отграничивают среднюю височную извилину. Правое плечо Саваофа – это средняя лобная извилина. Профиль одного из ангелов повторяет центральную, или роландову, борозду, являющуюся границей между лобной и теменной долями мозга. И наконец, головы двух ангелов за спиной создателя – это не что иное, как надкраевая и угловая извилины. Кроме того, понятно, почему Микеланджело не изобразил мозжечок. Дело в том, что художник не знал о существовании выроста твердой мозговой оболочки (так называемого намёта мозжечка), который вклинивается между большим мозгом и мозжечком. Поэтому, когда при вскрытии Микеланджело вынимал мозг из черепной коробки, он разрушал мозжечок. Эту же ошибку часто совершают студенты-медики при первых своих вскрытиях трупов.
Слишком много совпадений в деталях фрески с извилинами и бороздами мозга не могут быть объяснены простыми случайностями.
Но и это ещё не всё. Микеланджело очень любил изображать обнажённую человеческую натуру. При этом он отдавал явное предпочтение красоте мужского тела…
