Ребята, я понимаю, сейчас эпидемия, всем страшно, всем кажется, что нас настигли неминуемые бедствия… Но знаете, все познается в сравнении.
Представьте себе условного человека, русского, родившегося в 1900 году. Когда этому человеку исполнилось 14 лет, началась Первая Мировая война. Когда ему исполнилось 17, случилась революция. В 18 он пережил эпидемию испанки, голод, гражданскую войну и революционный террор. Двадцатые годы – он провел в надежде на то, что старая жизнь вроде возвращается (НЭП), а потом дело закончилось жестоким провалом надежд, победой самого неподходящего для власти человека и началом кровавой жатвы, затеянной им, чтобы укрепить власть. Самый период расцвета личности этого нашего условного героя – приходится на жуткие 30-е годы, когда одно лишнее слово, косой взгляд, да что там слово или взгляд – лишние квадратные метры жилплощади могли стать поводом навсегда потерять жизнь. Сорокалетие этот человек (если остается в живых после тридцатых) справляет тогда, когда уже идет Вторая Мировая война – и летом 1941 года для него становится повторением кошмара 14-го, только с учетом того, что подростком его на фронт не взяли, а вот теперь он воевать пойдет всенепременно. Четыре года адских боев – и он возвращается домой, чтобы после нескольких месяцев иллюзий, что жизнь наверняка изменится, понять, что теперь пришла очередь фронтовиков, тех, кто держал в руки оружие – и видел другую жизнь, не только советского образца.
Голод, нищета, разруха, снова тяжкий труд, снова лишения. Репрессии, новый виток войны с верой. Пятидесятые – палач отправляется на вполне заслуженный отдых в отдаленные места, откуда его извлечь никак не получится… Жизнь все еще очень сложна, но как-то выправляется. И тут шестидесятые – новый виток войны с верующими, обещание генсека показать последнего попа по телевизору. Но и оттепель – иллюзия того, что жить стало свободнее, чуть лучше. Хотя… подавляются восстания внутри страны, в странах соцлагеря… Наш герой пожилой – но он видит то, что режим ослабил маховик уничтожения своих граждан, но не остановил его до конца.
И вот вроде бы сытые застойные 70-е, но старость, ребята, старость… Болезни, теряется здоровье, силы… Пенсия, вынужденное безделие.
Ну хорошо, давайте условно продлим жизнь нашего героя дальше. Восьмидесятые – геронтократия, череда правителей, заседающих и управляющих не приходя в сознание. Потом – перестройка, развал Союза. В очередной раз рушится страна, в которой наш герой родился, жил, старился. Смута, гражданские войны республик, голодуха, безвластие. ГКЧП, развал Союза, обстрел Белого дома, Ельцин…
Дальше, до столетия, доживают редкие люди – но в принципе мы, отсюда, из двадцатых годов 21 века видим, что даже если бы наш герой дожил и до нашего времени, ничего хорошего бы он не увидел.
Ну и как вам такая жизнь? Как вам такой расклад биографии?
Знаете, после этого нам, “потерянному поколению”, родившемуся в сытом застое, пережившему крах страны и голодуху-light с молодости, когда невыразимая легкость бытия тебя еще охраняет от действительных потрясений, заставшему сытые нулевы – в общем-то грех жаловаться. Это нас еще по-настоящему не задевало… Так что будем надеяться, что как-то выгребем, помня, что были те, кто родились в 1900 году и все, что они видели в жизни, – была череда настоящих войн, братоубийства, репрессий и беззакония… Мы бы и десяти процентов не вынесли – с нашими-то силенками…