“Мастер и Маргарита” – что может быть непонятым современными читателями (Часть 13)

Заключительная

В общем-то не нужно удивляться тому, что после исчезновения Воланда со свитой из Москвы все было объяснено “гипнозом и чревовещанием” – в стране победившего атеизма мистикой и прочими поисками Шамбалы могли заниматься определенные избранные товарищи под покровом секретности, обывателю же доставались соответствующие повестке партии объяснения.

То есть попытка додуматься, что Бог есть потому, что есть и дьявол, и раз ему не дано такой силы – значит, имеется сила более властная и ограничивающая проявления зла, у людей была отсечена одним ударом красноармейской (ну или энкаведешной) сабли. Гипноз, чревовещание, банда жуликов…

Скупые булгаковский канцеляризмы вполне описывают то, что происходило в пасхальной и постпасхальной Москве.

Культурные люди стали на точку зрения следствия: работала шайка гипнотизеров и чревовещателей, великолепно владеющая своим искусством.
Меры к ее поимке, как в Москве, так и за пределами ее далеко, были, конечно, приняты немедленные и энергичные, но, к великому сожалению, результатов не дали. 

Обожаю слово “культурный” в этой фразе, сегодня его заменило слово “трезвомыслящий” и я не могу не умиляться, как разные люди записывают себя в этот лагерь, лишая всех остальных права на противоположное мнение.

В общем-то каждый в “Эпилоге” получил свое… Жорж Бенгальский ушел из конферанса и стал жить на сбережения, которых ему хватило бы на 15 лет (какой милый намек на то, чем мог бы заниматься знаменитый конферансье, чтобы скопить такие деньги. Если нужно пояснять – речь идет о левых концертах, единственном способе жизни артистов в стране Советов, которым платили нищенскую концертную ставку, на которую невозможно было жить).

Варенуха ушел из вампиров и стал величайшей вежливости человеком (почему-то его пример очень любят те, кто приписывают Воланду заслуги, что он действительно часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо). Другим подтверждением этой теории стала судьба Степы Лиходеева, принявшего в управление гастроном и начавшего выпивать водку вместо вина. Как и следовало ожидать, председатель правления Босой отделался всего лишь испугом за и за взяточничество, и за валюту – его нелюбовь к искусству и театру оказалась лишь побочным эффектом встречи с компанией Воланда.

Процветает и Алоизий, иуда, погубивший Мастера, – это лучшая иллюстрация к тому, что за сила “вечно хочет зла и вечно совершает благо”. Иудин грех ничуть не привел Алоизия Могарыча к великим бедствиям – напротив, Алоизий как никто устроил и свою карьеру, и решил жилищный вопрос.

Но самым, с точки зрения советских критиков, успешным в карьерном деле оказался ученик Мастера, Иванушка Бездомный.

Каждый год, лишь только наступает весеннее праздничное полнолуние, под вечер появляется под липами на Патриарших прудах человек лет тридцати или тридцати с лишним. Рыжеватый, зеленоглазый, скромно одетый человек. Это – сотрудник института истории и философии, профессор Иван Николаевич Понырев.

Да, у Ивана Николаевича все более чем прекрасно: супруга, жилье, великолепная работа, профессорское звание (тянущее за собой весьма неплохие ништяки от власти). Хуже ему становится только в весеннее полнолуние, всего лишь раз в году.

Но вот тут вопреки всем восторгам, давайте задумаемся, а что такое профессорское звание в тридцать лет – и не где-нибудь, а в институте философии и истории. Стать в России профессором, доктором наук, в 30 лет может и сейчас человек либо финансово совершенно неограниченный, способный проплатить две диссертации и десятки публикаций – либо гений. Стать профессором и доктором наук в СССР – мог стать только гений (не берем случаи воровства диссертаций и прочих преступлений). Но позвольте, не Иванушка ли Бездомный на Патриарших демонстрировал свою вопиющую безграмотность во всех вопросах, касающихся и истории, и философии, и религиеведения, причем настолько вопиющую, что Берлиозу пришлось читать поэту целую лекцию, неспособную восполнить все зияющие провалы в его образовании. Более того, возраст Иванушки – 22 года – говорит о том, что царской гимназии Понырев не заканчивал, в лучшем случае – какую-нибудь сельскую школу, да и то – начальную. А потом – революция, гражданская и прочие ураганы истории СССР. Чтобы писать талантливые стихи – образования не нужно, поэтическая одаренность дается просто так, ее не прокачаешь, как фоновые знания, а вот чтобы стать профессором философии и истории с начальной школой в анамнезе, нужно заниматься наукой только в одном направлении – и исключения из этого правила, увы, нет.

Иван Николаевич Понырев – профессор кафедры научного атеизма, марксизма и ленинизма, других предположений быть просто не может.

Ивану Николаевичу все известно, он все знает и понимает. Он знает, что в молодости он стал жертвой преступных гипнотизеров, лечился после этого и вылечился. Но знает он также, что кое с чем он совладать не может. Не может он совладать с этим весенним полнолунием.

Столкнулся, столкнулся Иван Николаевич со своим седьмым доказательством, но предпочел “знать, что столкнулся с преступными гипнотизерами”, нет и быть не может никакой мистики, нет больше того Ивана, у которого “Иисус получился как живой”, а имеется Иван, который доказывает, что “никакого Иисуса не существовало вообще”, и за свои доказательства – получает он и прекрасную зарплату, и бесплатное жилье, и карьерный рост… И только перед Пасхой нет ему покоя – как и всем остальным свидетелям тех событий.

Будит ученого и доводит его до жалкого крика в ночь полнолуния одно и то же. Он видит неестественного безносого палача, который, подпрыгнув и как-то ухнув голосом, колет копьем в сердце привязанного к столбу и потерявшего разум Гестаса. Но не столько страшен палач, сколько неестественное освещение во сне, происходящее от какой-то тучи, которая кипит и наваливается на землю, как это бывает только во время мировых катастроф.

Иван Николаевич видит казнь – но не видит казнимого, даже того, кто придуман мастером, а не Того, Кто спас нас всех, пойдя на крестную смерть… Иван Николаевич видит лишь палача и безумного разбойника – да еще апокалиптическую тучу, заслоняющую солнце, вселенскую тьму, накрывающую землю, но почему эта туча закрывает землю, что происходит на Голгофе – Ивану Николаевичу неведомо, потому что его несчастная жена колет ему ампулу с жидкостью густого чайного цвета, и картинка меняется.

От постели к окну протягивается широкая лунная дорога, и на эту дорогу поднимается человек в белом плаще с кровавым подбоем и начинает идти к луне. Рядом с ним идет какой-то молодой человек в разорванном хитоне и с обезображенным лицом. Идущие о чем-то разговаривают с жаром, спорят, хотят о чем-то договориться.

Вам когда-нибудь доводилось (если вы христианин) видеть кошмарный сон, в котором самым страшным был не сюжет, а то, что вы забывали слова молитвы? Или забывали, что такое крестное знамение? Или забывали, что есть Иисус Христос? Мне доводилось, ребята, и ничего кошмарнее этого опыта во сне у меня не было. Иван Николаевич не забыл Гестаса, но забыл даже Иешуа, даже Понтия Пилата, героев романа своего учителя Мастера. Иисус для него перестал существовать даже как герой литературного произведения.

Из лунного света выходит Маргарита с сумасшедшим мастером – и дарит Ивану поцелуй ведьмы, затмевающий его память, не дающий ему задуматься, кто же там был рядом с безумным разбойником, чей скорбный лик Иван Николаевич променял на благополучие и профессорское звание.

Не знаю, ребята, возможно, некоторым критикам и по нраву такая судьба и такая жизнь – да только как Мастер получил сомнительного качества вечность – так и Иван Николаевич живет незавидную жизнь, “соблазняя малых сих”, убеждая в том, что не было никакого Иисуса и быть не могло никогда. И как только наступает праздничное весеннее полнолуние и появляется у Иванушки, когда-то хорошего поэта, хотя бы призрачный шанс вспомнить все и попытаться изменить жизнь, появляется ведьма Маргарита – и заканчивает все одним поцелуем, дарующим забвение.

Наутро он просыпается молчаливым, но совершенно спокойным и здоровым. Его исколотая память затихает, и до следующего полнолуния профессора не потревожит никто. Ни безносый убийца Гестаса, ни жестокий пятый прокуратор Иудеи всадник Понтийский Пилат.

Ну и, наконец, небольшое дополнение.

Ни одна из экранизаций романа или спектаклей мне не нравилась – я попыталась давеча пересмотреть версию Бортко и выключила на третьей серии. Когда этот фильм вышел, он произвел на меня более благостное впечатление, сейчас же – все казалось еще более не то и не так. И дешевые спецэффекты, и мискастинг, и непонятно зачем введенный в роман Гафт в роли Берии. Я знаю, что МиМ штука мистичная и режиссерам не дающаяся. Но да я и не режиссер – и никогда им не буду. Зато я иногда думаю о том, а какой бы актерский состав оказался самым подходящим для воплощения фильма Булгакова?

Ну и пусть у нас в заключение будет такой фантастический кастинг на исполнение главных ролей в экранизации романа.

Понятное дело, это всего лишь мои фантазмы, поэтому ежели хотите, в комменты кидайте свои имена, мне будет интересно почитать ваши идеи.

Мастер

Я еще когда читала роман в первые разы, фантазия мне рисовала именно это лицо. Я знаю, что Филиппенко играл другую роль у Бортко, но мы ведь фантазируем на тему фильма, который никогда не будет снят – а значит, вольны придумать все, что угодно.

А еще я думала об этом актере:

Он поразил меня в “Солярис” и иногда мне кажется, что его Мастер был бы совсем другой, чем у Филиппенко, но не менее интересный и некоторым образом пугающий.

Маргарита

Требования к актрисе, которая смогла бы сыграть Маргариту, – за гранью возможного. Она должна во-первых, обладать идеальной фигурой, быть потрясающе красивой – но при этом уметь меняться от человеческой красоты в красоту ведьминскую. Ну и актерский дар – потому что играть придется сложнейшую роль “великой и вечной любви” в исполнении ведьмы. Мне кажется, Полищук обладает всеми этими качествами, а главное – опять-таки, по моему скромному мнению, они бы прекрасно смотрелись вместе и с Филиппенко, и с Дворжецким.

Иванушка Бездомный

У Бортко отличное попадание в роль – Владислав Галкин идеальный Иванушка. Но возраст, ребята, возраст. Вот Влад Галкин в возрасте, когда смог бы сыграть Ивана Бездомного с полным соответствием возрасту героя.

Анатолий Солоницын, один из моих любимейших актеров с феноменальным даром. Его роль в “Восхождении” Ларисы Шепитько – одно из самых потрясающих впечатлений от всего, что я видела в мировом кинематографе.

Коровьев

Возможно, этот выбор покажется вам более чем странным, но в роли Коровьева нам весьма важны три преображения: клетчатый регент-фрачник на балу-мрачнейший никогда не улыбающийся рыцарь. А теперь мысленно прикиньте: усишки, клетчатый костюмчик… ужимки… Потом преображение в уверенного в себе комментатора поднимающихся по лестнице – а потом а мрачность никогда не улыбающегося лица рыцаря. Мне кажется, это было бы достаточно шокирующее преобразование – ведь Юрий Яковлев очень хороший актер, мне кажется, у него бы получилось. Абдулов справился у Бортко просто прекрасно – но возраст! Он слишком красив, если бы сыграл эту роль в более молодом возрасте, это отвлекало бы от комедийной части. Поэтому мне было бы очень интересно представить, как бы эту роль провел Яковлев – тем более, мы уже видели, как Бунша у него преобразовывался в Иоанна Васильевича

Бегемот

У Семена Фарады великолепный комедийный дар, он бы чудесно провел роль, да и с Юрием Яковлевым бы у них была хорошая разница в росте.

Берлиоз

Роль небольшая, но тут тоже очень важно преображение – от высоколобого просветителя Иванушки Бездомного – до полной муки и мысли головы на подносе

Иешуа

Где бы найти такого режиссера, который бы сумел объяснить актеру, что играть нужно не Иисуса, а персонажа книги, книги инспирированной силой зла. Безруков же играл Христа, а Христа играть было не нужно, впрочем, Безруков и не актер, а так… лицедей

Мне кажется, снайперски провести роль получилось бы у Александра Кайдановского.

Понтий Пилат

Я понимаю, что фоточка с орденом Ленина феерична, но тут лицо и глаза – вот что важно. Читая роман, я никогда не представляла себе Пилата иным. В романе ему 40 лет, поэтому очень старый Лавров у Бортко вызывал только жалость. А вот молодой Ульянов, мне кажется, прекрасно бы справился с ролью бывшего военного, всадника Понтия Пилата.

Все остальные роли достаточно маленькие – поэтому особенного кастинга не требующие.

Ну вот, как-то так, ребята, на этом разрешите закончить. Буду рада любым комментариям.